«Кинотавр», дни шестой и седьмой: Праведник из ада

Если огрублять, работа кинорежиссера состоит из двух этапов: 1) четко сформулировать задачу, 2) выполнить ее настолько хорошо, насколько можешь. Бывают, конечно, исключения (например, в виде Андрея Тарковского, который регулярно метался на съемочной площадке, не понимая, что и зачем он делает), но Тарковскому простительно - в конце концов, его Бог патронировал, и он снял несколько по-настоящему великих фильмов. У большинства — если судить по нынешнему «Кинотавру» - без следования этой формуле не получается снять фильмы даже не то что хорошие, но хотя бы внятные и осмысленные. Они спотыкаются уже на первом этапе.

Тут выходит интересная местная газета «Кинотавр Daily», в каждом ее номере — интервью с авторами конкурсных фильмов, и это чертовски увлекательно. Одна на голубом глазу сообщает, что сняла свой фильм три года назад, только никак не могла смонтировать — ну как-то не получалось, не складывалось, она же все делала «интуитивно» - но потом, к счастью, пришел мужчина, режиссер монтажа, и все как-то сделал; а вообще-то она училась на специалиста по тепловым двигателям, но не понравилось, вот она и ушла в режиссуру. Другая с прекрасной искренностью рассказывает, что сценарий с большим трудом лепился из восьми набросков, и огромное количество важных для нее сцен были выброшены при монтаже («наверное, продюсерам виднее»).

Президент «Кинотавра» Александр Роднянский и программный директор Ситора Алиева каждый раз с большим энтузиазмом подчеркивают, какая это ошеломительная радость — что на фестивале много дебютов и много фильмов, снятых женщинами. Я бы на их месте начиная с 2016 года постарался замалчивать этот факт (ну или хотя бы затыкать рты авторам). Нет, даже эта конкурсная программа не в силах сделать меня шовинистом — но и превращать «Кинотавр» в кружок дамского любительского рукоделия под названием «Неуверенность» тоже незачем.

Кстати, хочется покаяться — два года назад в репортаже с «Кинотавра» я довольно резко отозвался о фильме Оксаны Бычковой «Еще один год». А через несколько месяцев пересмотрел его в Москве - и оказалось, что это прекрасное, тонкое, настоящее кино. Найдите его где угодно и посмотрите немедленно, не пожалеете.

Вот только, боюсь, по поводу фильмов «Я умею вязать» Надежды Степановой и «Хороший мальчик» Оксаны Карас каяться мне никогда не придется.

* * *

Единственный фильм неожиданно тусклой конкурсной программы, о котором имеет смысл говорить всерьез - «Ученик» Кирилла Серебренникова. Конечно, он получит главный приз (хотя если не получит, тоже будет весело — кинокритики смогут обмазать членов жюри смолой и вывалять в перьях).

Это киноверсия спектакля, поставленного в «Гоголь-центре» по пьесе Мариуса фон Майенбурга; действие перенесено в современную Россию. Старшеклассник Вениамин Южин не хочет ходить на физкультуру. Мать не может понять, почему. Он огрызается: «Скажи, что по религиозным соображениям». Она смеется: «Да какие у тебя религиозные соображения».

А такие: вскоре Библия зачитана до дыр, Вениамин шпарит цитатами из нее направо и налево, выбирая карьеру фанатика и мученика. Даже не важно, что было в начале — Библия или подростковый гнев; важно, что обуздать Вениамина уже невозможно. Только одна учительница в его школе (вольнодумная атеистка) пытается как-то с ним совладать — а остальные боятся; страшно же, вдруг скажешь что-то не то, и Бог накажет.

Серебренников виртуозно разруливает неразрешимый конфликт: ни один христианин (если он действительно христианин, а не ошалевший фанатик) не останется оскорбленным, но и атеисты останутся в полной уверенности, что они правы. Консенсуса здесь все равно быть не может. Для верующего герой, которого блестяще играет 21-летний Петр Скворцов — бес (ну, или вернее, человек, одержимый бесами), причем даже не в переносном, а в самом прямом смысле. Скворцову хватает одного-единственного движения лицевыми мышцами, одной длящейся долю секунду улыбки, чтобы это передать. Он выхватывает из Старого и Нового заветов отдельные фразы и комбинирует их в удобном для себя порядке; он не видит и не хочет видеть целого; он ненавидит людей и бросает в них вырванные из контекста цитаты как петарды, чтобы с наслаждением унизить их и растоптать. Он с такой страстью отдается своей игре, что готов убивать, убивать и убивать. И у героини Виктории Исаковой (восхитительной), той самой либеральной учительницы, нет приемов против этого адского лома. Атеисты с радостью воспримут все ее совершенно справедливые ремарки насчет того, что наука давно уже все доказала, что не Солнце вертится вокруг Земли, а наоборот, что не человек произошел от обезьяны, нечего портить детей суевериями, стесняться рассказывать им про презервативы, что некоторые, так уж вышло, рождаются геями и так далее. Ну и как-то так изо всего выстроится мысль, что ничего нет — ни Бога, ни загробной жизни, ни справедливости, разве что небо и внутренний закон. А потом Серебренников внезапно познакомит эту материалистку с призраком.

Разумеется, это лучший его фильм — он гораздо круче, чем «Изображая жертву» или «Измена». Он откровенно антиклерикальный — но его главная ценность не в актуальности и не в критике общественного устройства, а в феноменальных актерских работах Исаковой, Скворцова, Юлии Ауг, Александра Горчилина, да и всех остальных; в превосходной работе оператора Влада Опельянца; во вдохновении, которое сопутствовало Серебренникову.

Тут я мог бы написать еще про несколько конкурсных фильмов, которые видел, но хочется ограничиться простым «Аминь».