«Кинотавр», день пятый: Как чекист бессмертную душу спасал
«Капитан Волконогов бежал» Наташи Меркуловой и Алексея Чупова, самый ожидаемый фильм «Кинотавра», оказался и самым впечатляющим. Это фантасмагория, действие которой разворачивается в 1938 году - только не в нашем мире, а словно в параллельной вселенной. Обычная вроде бы русская фамилия Волкогонов превращается в сказочную, безумную «Волконогов» - и точно так же реалии сталинского большого террора 30-х на экране мутируют, обретают абсурдистские и сюрреалистические черты. Мы видим знакомый вроде бы Ленинград, но здания в нем украшены странными граффити, и в какой-то момент в метре от крыш зависает гигантский красный аэростат.
Ни имя Сталина, ни аббревиатура НКВД с экрана не звучат ни разу, но верные сталинские бойцы предстают во всей красе. Молодых и борзых чекистов легко опознать издали по униформе - красным костюмам, напоминающим спортивные (в этом мире вообще в чести спорт, бронза мускулов и свежесть кожи); десятки бравых ребят ежедневно ходят на работу в кабинеты, устланные сеном - чтобы не портить паркет кровью. Каждый день нужно допрашивать предателей, шпионов и прочих врагов народа, точнее, даже не допрашивать, а с помощью пыток заставлять подписывать самооговоры. Чекисты прекрасно понимают, что все эти люди ни в чем не виноваты. Но, как объясняет один из героев, через несколько лет, когда может начаться война, они будут готовы переметнуться на сторону врага; то есть всех надо расстреливать за предательство превентивно.
Капитан Федор Никодимович Волконогов перебирает какие-то бумажки на столе - и слышит краем уха, как его товарищей одного за другим вызывают на «переаттестацию», они уходят в двери и не возвращаются. Волчьим чутьем догадавшись, что это не переаттестация, а «чистка» (причем осуществляемая с невероятной скоростью: арестованных сотрудников расстреливают тут же, во дворе) капитан Волконогов бежит. Деваться ему некуда: конечно, его вот-вот поймают. Даже любимая девушка при встрече сразу звонит куда следует. И в какой-то момент Волконогову с того света является расстрелянный на переаттестации товарищ; он объявляет, что сейчас находится в аду, как и все их покойные коллеги. Но везунчику Волконогову непонятно за что выпала милость: у него есть шанс избежать преисподней. Для этого нужно только добиться прощения хоть у одного родственника его жертв. У Волконогова с собой есть досье на расстрелянных, он знает, к кому идти за прощением - вот только, разумеется, никто прощать его не торопится.
Если искать литературные параллели к «Волконогову», придется вспомнить ранний выдающийся рассказ Владимира Сорокина «Падёж». (В фильме, кажется, есть отсылка к писателю: когда Волконогов пытается добиться прощения у вдовы расстрелянного, рафинированной и элегантной дамы (Виктория Толстоганова), выясняется, что несчастная повредилась в уме, и ее речи представляют примерно такие же бессмысленные наборы слов, какие молодой Сорокин любил вплетать в свои рассказы, например, в «Памятник»). Но на ум придет и «День опричника». А еще - Булгаков, Хармс, великие поэты 20-х и 30-х годов. И, разумеется, «Иван Грозный» Эйзенштейна. И перестроечное кино (многие критики с ходу вспомнили «Чекиста» Александра Рогожкина).
Сложность, навороченность, даже избыточность «Волконогова» уравновешивается тем, что в основе его лежит наивный детский вопрос: а те, кто при жизни азартно мучил людей, будут мучиться после смерти сами? Действие перенесено в фантастический мир, в реальность которого трудно поверить; но разве в реальность сталинских репрессий, в то, что миллионы людей с необыкновенной легкостью были замучены просто так, поверить из сегодняшнего дня легко? «Волконогов» потому и похож на сон, что на кошмар была похожа эпоха, о которой он рассказывает - и художественный метод Меркуловой и Чупова более чем оправдан.
На этом «Кинотавре» было много отличных актерских работ, но «Волконогов» ставит по ним рекорд: Юрий Борисов, Тимофей Трибунцев, Александр Яценко, Юрий Кузнецов, Наталья Кудряшова, Никита Кукушкин, Игорь Савочкин играют здесь как в последний раз. Скорее всего, Борисов или Трибунцев будут названы лучшими актерами «Кинотавра», а сам фильм пока выглядит главным претендентом на победу в конкурсе.
* * *
Наталья Кудряшова, блестяще сыгравшая в эпизоде «Волконогова», представила в конкурсе «Герду» - свою вторую, после «Пионеров-героев», полнометражную режиссерскую работу. Если «Волконогов» в этом году участвовал в конкурсе Венецианского фестиваля, то «Герда» попала на фестиваль в Локарно, где Анастасия Красовская была названа лучшей актрисой.
«Герда» - тоже про бессмертную душу. В начале ее звучит выдержка из Платона: «Душа созерцала прекрасное еще до своего рождения в теле... Туда, откуда она пришла, никакая душа не возвращается в продолжение десяти тысяч лет, потому что не окрылится раньше этого срока...» Девушка Лера слышит это на лекции: она учится на социологическом факультете, и в свободное от занятий время бродит по домам, задавая гражданам десятки довольно бессмысленных вопросов. А еще подрабатывает в ночном клубе стриптизершей (и отбивается от похотливых клиентов, которые упорно путают стриптизерш с проститутками). Ее мать - лунатик, а отец бросил семью. Ее лучший друг - сосед-художник, давно и безнадежно в нее влюбленный. А ее настоящая жизнь - во снах: там она (или, точнее, ее душа) бредет по лесу, в котором воздух как вода. (И действительно, снимались эти сцены в бассейне, на глубине в четыре с половиной метра, а потом изображение актрисы вмонтировали в кадры с лесом; подводные съемки были настолько сложными и выматывающими, что Кудряшова, снимавшая «Герду» беременной, на следующий день родила раньше срока).
Кудряшова - откровенно талантливая сценаристка и режиссер (не говоря уж о том, что прекрасная актриса), и обидно, что уже второй ее фильм оказывается несовершенным. Не плохим. Просто не таким хорошим, каким мог бы стать. «Герда» - еще одна изнурительная «сказка про темноту», про то, что на полной страданий земле слишком сложно «окрылиться», а побег возможен лишь в параллельную реальность сновидения. В помощь желающим понять замысел фильма Кудряшова приводит цитату из своего любимого писателя Алексея Ремизова: «Если бы даны были всем глаза, то лишь одно железное сердце вынесло бы весь ужас и загадочность жизни». У Леры-Герды сердце, конечно же, не железное.
Дебютантка Анастасия Красовская очень впечатляет, то и дело с экрана звучат замечательные диалоги («Вы меня хотите?» - «Да». - «Берите») но в целом «Герда», увы, фильм достаточно необязательный. Хотя, конечно, если говорить о необязательности, ничто в конкурсе не сможет даже близко сравниться с фильмом Любови Мульменко «Дунай». Героиня, тридцатилетняя москвичка, отправляется в Белград. «Какой у тебя план?» - спрашивают ее. - «План пожить без плана» - отвечает она. Почти немедленно девушка заводит роман с веселым сербским парнем-жонглером, знакомится с его друзьями и друзьями друзей, и все это выливается в замечательный балканский отпуск с танцами и попойками. Вроде бы легкий фильм о девушке, которая, по словам Мульменко, «никогда не порхала, а тут решила запорхать». Но у отличной актрисы Надежды Лумповой всю дорогу с лица не сходит вопрос «Что я здесь делаю?», да и сидящий в зале зритель начинает его себе задавать уже минут через 15. Ощущение, что все силы Мульменко (известной сценаристки, дебютировавшей «Дунаем» в режиссуре) ушли на фильмы «Разжимая кулаки» и «Купе № 6», получившие серьезные призы на минувшем Каннском кинофестивале, а с этой картиной она просто решила устроить себе каникулы. Впрочем, более благосклонные критики изыскали возможность сделать Мульменко комплимент, сравнив «Дунай» с работами французского классика Эрика Ромера.
