Вернувшись из лагерей, Лидия Русланова продала свою коллекцию живописи минскому музею

Она пела для Сталина в Кремле и для маршала Жукова под стенами Рейхстага, а продала знаменитые картины русских живописцев в Минск после пяти лет тюрем и лагерей

<p>Стержень коллекции русской живописи Национального художественного музея - почти треть собрания знаменитой певицы Лидии Руслановой.</p>

<p>Лидия Русланова (настоящее имя - Прасковья Лейкина) - из бедной семьи староверов на Саратовщине. Девочка росла без родителей - отец не вернулся с русско-японской войны, а мать надорвалась на кирпичном заводе. Прасковья окончила всего четыре класса церковно-приходской школы. Ее заработком с детства стало пение: сначала на паперти, потом в церковном хоре и даже в Саратовской консерватории. В 1917-м состоялся ее первый концерт, всю Гражданскую войну она выступала с народными песнями в частях Красной армии - и уже в своем образе: панева, телогрейка, лапти, цветастый платок. А дальше ее слава только росла - радио и грамзапись сделали ее голос узнаваемым по всему СССР.</p>

<p>Когда в 1929-м Русланова вышла третий раз замуж за конферансье Михаила Гаркави, она стала коллекционировать искусство. Известный как ценитель и собиратель книг, новый супруг знал толк в этом деле, научил разбираться и Лидию.</p>

<p>- Она посещала выставки, знакомилась с биографиями художников, покупала их альбомы, - рассказывает ведущий научный сотрудник Национального художественного музея Надежда Усова. - Русланова вдохновлялась бытом, пейзажами - так у нее открывалось дыхание на широкую русскую песню. В ее коллекции немало женских портретов: дворянок, купчих, простых деревенских баб. Это помогало создавать образы для выступлений и с народными песнями, и с романсами.</p>

<p>При покупке Русланова заручалась оценкой руководителей реставрационных служб Третьяковской галереи, Эрмитажа, Русского музея.</p>

<p>- Она часто говорила, что собирает только первоклассные вещи, - рассказывает Надежда Михайловна. - У нее выработалось чутье: «Подлинник от копии всегда отличить смогу». Хотя нередко певица выбирала картину потому, что она ей нравилась, что-то напоминала. А порой у нее шло соревнование с другими коллекционерами. Например, работу Верещагина «В Успенском соборе» купила балерина Гельцер, а Русланова приобрела тогда же «Маршала Даву в Чудовом монастыре» того же художника, но побольше. Русланова любила портреты и жанровые сценки второй половины XIX века братьев Константина и Владимира Маковских. А из наследия Абрама Архипова купила картину «В больнице». Ее сюжет (несчастные крестьяне, которые ждут приема у земского врача) мог напомнить о бедном детстве.</p>

<p><strong>НА КАЖДУЮ КАРТИНУ У НЕЕ ИМЕЛИСЬ ДОГОВОРЫ ЛИБО РАСПИСКИ</strong></p>

<p>С первых же дней Великой Отечественной Русланова с Гаркави выступали перед солдатами в концертных бригадах, давали по 3 - 4 концерта в день. В 1942-м на фронте она познакомилась со вдовым генералом Владимиром Крюковым, между ними вспыхнуло чувство. Дальше были развод с Гаркави, начало совместной жизни с Крюковым и его малолетней дочерью Маргаритой, присвоение певице ее единственного звания заслуженной артистки РСФСР... А 2 мая 1945-го в Берлине у стен Рейхстага Лидия Андреевна пела перед бойцами знаменитые «Валенки», оставив и свою подпись на этих стенах.</p>

<p>После войны новая семья певицы жила с прежним шиком. Но уже в 1947-м в связи с «заговором военных» и кампанией против маршала Жукова Русланову в числе еще 27 артистов лишили госнаград военного времени. А через год арестовали ее супруга-генерала и саму Русланову. Певице вменяли антисоветскую пропаганду, а еще - мародерство. Это нашумевшее «трофейное дело»: конфискованные у семьи немецкие машины, книги, дорогие вещи подавали как награбленное по указанию Крюкова у отступавших фашистов. Русланова все отрицала, а о довоенной коллекции полотен сказала следователю как о своей страсти, тем более все картины куплены на гонорары.</p>

<p>- В чем только не обвиняли Русланову! Якобы картины она выменивала на тушенку в блокадном Ленинграде, а среди ее коллекции - полотна, украденные немцами из киевского музея. Все домыслы певица опровергла. Она тщательно хранила финансовые документы, на каждую картину у нее имелись договоры либо расписки. К тому же, по воспоминаниям Маргариты Крюковой, коллекция сформировалась до 1942 года, когда они стали жить вместе, - говорит Надежда Усова.</p>

<p>Певица надеялась скоро выйти из-под ареста, но на воле уже запретили публично исполнять ее песни и выпускать записи, а коллекцию конфисковали. Самые полные сведения о ней, кстати, как раз в протоколах допросов певицы в 1948-м. При аресте у нее было 132 картины. Примерно в 60 из них сотрудники НКВД не смогли определить авторство. Среди остальных - семь картин Константина Маковского, по пять Бориса Кустодиева и Ивана Шишкина, по четыре Ильи Репина и Ивана Айвазовского, по три Василия Поленова, Филиппа Малявина, а также полотна Врубеля, Верещагина, Сурикова, Васнецова, Федотова, Тропинина, Левитана, Крамского, Брюллова...</p>

<p>В 1949-м Русланову приговорили к 10 годам исправительно-трудовых лагерей с конфискацией имущества. А потом ее ждала эпопея переездов по ОзерЛАГу в Иркутской области, Владимирский централ. От нее хотели показаний против маршала Жукова, которые она давать отказалась. Да и в принципе певица показала свой характер в сложных обстоятельствах: не прогнулась, не потеряла волю к жизни.</p>

<p>Дело Руслановой пересмотрели спустя пять месяцев после смерти Сталина, вскоре выпустили и Крюкова. Она отсидела пять лет, вышла седой и больной. Но после реабилитации у нее пошли концерты, пластинки, гастроли.</p>

<p>- Ей вернули часть коллекции (103 картины из 132). Помогли те самые финансовые документы. Но собирательская страсть перегорела: «В квартире должно быть всего лишь чисто и уютно, никаких больше коллекций», - Надежда Усова цитирует слова Руслановой. - А ведь прежде она мечтала создать в огромной квартире на Лаврушинском переулке ауру русской живописи. И, по воспоминаниям падчерицы Маргариты, хотела в будущем отдать коллекцию государству.</p>

<p><strong>«КАК ТАМ МОИ ДЕТКИ ПОЖИВАЮТ, КАК ВЫ ИХ РАЗМЕСТИЛИ?»</strong></p>

<p>С 1954-го Русланова начала распродавать свое собрание. Но первые полотна из него, говорит Надежда Усова, минская Картинная галерея (так назывался музей до 1957-го) приобрела еще во время ее заключения - в 1950-м.</p>

<p>- Часть конфискованных работ пошла в государственную закупочную комиссию, оттуда картины распределялись в музеи СССР. А большая часть руслановской коллекции попала в Третьяковскую галерею. Когда певица вернулась из тюрьмы, там ее уговорили продать несколько работ: «За завтраком» Зинаиды Серебряковой, портреты кисти Репина, Федотова, Рокотова, Васнецова - самые-самые.</p>

<p>Тогда же с Руслановой, как и с другими крупными коллекционерами, подружилась директор белорусской галереи Елена Аладова. И, как говорили в Третьяковке, где прошла Аладова, там прочим делать нечего. У Лидии Руслановой, по словам музейщицы, она «чуть не всю коллекцию «перетаскала». Сын знаменитого музейного директора, архитектор Вальмен Аладов вспоминал в интервью «Комсомолке»:</p>

<p>- Мама с Руслановой подружилась. Жарила кумпяк и к нему варила свое фирменное брусничное варенье с грушами. И, нагруженная пакетами, отправлялась в Москву. Что той певице это варенье? Но это была настоящая дружба.</p>

<p>Музей мог покупать картины только по госрасценкам, а они даже на шедевры были невысоки. Так что нередко удавалось ударить по рукам только потому, что картину просили из Беларуси и лично Аладова.</p>

<p>- Елена Васильевна говорила коллекционерам, что Минск разрушен войной, музей разграбили оккупанты, - рассказывает Надежда Усова. - А той же Руслановой замечала: если певица продаст работы в Третьяковку, их отправят в запасники, а в Минске им выделят самое почетное место. Так и удавалось получить картины по цене, сравнимой с той, за которую и покупались работы. А ведь того же Репина или Архипова Русланова покупала в 1933-м, когда прошло не так уж много времени после его смерти и цены на его полотна еще не взлетели...</p>

<p>В 1962 году Аладова приобрела у Руслановой повторение картины Айвазовского «Последний вздох корабля». Сделка обошлась музею в 2500 уже пореформенных рублей - тогда это равнялось половине самой лучшей «Волги». Примерно за ту же цену ушла в Минск пятью годами раньше картина Бориса Кустодиева «Купчиха с покупками». Кстати, сегодня Айвазовского на аукционе «Сотбис» продают минимум за миллион долларов, а Кустодиев уходил почти за три миллиона...</p>

<p>Пока шла оценка, картины Репина из квартиры-музея певицы три года находились в Минске безо всякой расписки - это знак доверия к Аладовой. Завершать эту сделку в 1970-х к певице приехали с директором музея министр культуры БССР Юрий Михневич и тогда председатель нашего Союза художников Виктор Громыко. Как вспоминал последний, в основном были застольные беседы и знакомство с коллекцией Руслановой: картины висели в ее квартире в два и три ряда - часть в гостиной, часть в соседней комнате, а что-то стояло на полу. Сам деловой разговор занял минуту: Русланова согласилась с предложенной ценой на одну из работ Репина, а оценку других была готова подождать.</p>

<p>В московской квартире Руслановой вместе с Аладовой побывал и молодой искусствовед Борис Крепак.</p>

<p>- Тогда Лидия Андреевна поставила на стол, кроме закусок, две бутылки коллекционного французского коньяка и три бутылки... кефира, заметив: «Я люблю запивать коньяк кефиром - попробуйте, очень полезно для здоровья», - вспоминает Борис Крепак. - Еще Русланова рассказала, как до войны пела в Кремле для Сталина и во время застолья сказала: «Я сыта, Иосиф Виссарионович, вы бы моих родных в Саратове покормили. Очень голодают...» Сталин, по ее словам, произнес: «Речистая...». В Кремле певица больше не бывала.</p>

<p>Коронным полотном коллекции певицы Елена Аладова считала портрет Матвея Виельгорского кисти Брюллова.</p>

<p>- Этот шедевр видел сам Александр Пушкин, ведь портрет Матвея Виельгорского находился дома у его брата Михаила - душеприказчика и близкого друга поэта, - говорит Надежда Усова.</p>

<p>При жизни певица не решилась расстаться с полотнами Шишкина. Три его картины Аладова выкупила у ее приемной дочери Маргариты, которая понимала пользу продажи в госмузеи. Теперь три полотна Шишкина большого формата в нашем музее.</p>

<p>- Русланова любила картины Ильи Репина. И, например, замечательный портрет баронессы Штенгель музей выкупил у самой певицы. А вот «Украинку у плетня», наверняка приобретенную певицей не только из-за имени автора, но и из-за костюма и украшений героини (она сама любила подсмотреть себе костюмы в портретах), Русланова продала коллекционеру Яковлевой, где и выкупала работу Аладова.</p>

<p>...В Минске оказалась треть коллекции Руслановой - 43 картины. Конечно, это осколки некогда блистательного собрания, но какие! Последнюю работу этой коллекции, «Лунная ночь в Амальфи» Ивана Айвазовского, купили у Маргариты Крюковой в 1987-м. Потом четыре из них Елена Аладова передала восстанавливающимся музеям Беларуси - витебскому и пинскому.</p>

<p>- Когда в 1960-х Русланова приезжала с концертами, она всегда приходила в экспозицию русской живописи нашего музея, спрашивала: «Как там мои детки поживают, как вы их разместили?» Елена Аладова, зная о ее приезде, выставляла побольше картин, чтобы порадовать певицу. Это ведь была встреча с картинами из ее дома.</p>

<p><strong>НЕ ПРОПУСТИТЕ!</strong></p>

<p>Выставка «Певица Лидия Русланова: судьба художественной коллекции. Из собрания Национального художественного музея» открылась 3 декабря в экспозиции музея (картины, находящиеся там, получат особую этикетку) и в переходной галерее. Из 39 работ публике покажут около 30, а также редкие фото, патефон и пластинки Руслановой 1950-х.</p>

<p>- Мы выставим самое знаменитое и, наоборот, малоизвестное, а также отреставрированное. Например, это «Купчиха с покупками» Кустодиева, а также Айвазовского, Рудольфа Френца-старшего, живописца императорских охот. Будет и мощнейшая по выразительности «Старуха» Филиппа Малявина, - рассказывает Надежда Усова. - Ведь Русланова говорила: «Об этих полях, об этих лесах и реках, об этих малявинских бабах я пою»...</p>