Дед, за победу!

Все меньше тех, кто знает. Но разве меньше тех, кто помнит? А как же мы? Ученые говорят, что нет такой научной категории — «коллективная память». Как же так?.. Я помню праздничные обеденные сборы на 9 Мая и бабушку, раскрасневшуюся от жара духовки,— там заливались румянцем любимые пироги деда с капустой. И красивого деда — с казацким чубом над орлиным носом, с запотевшей рюмкой водки в большой руке, высокого, шумного, слишком большого для крохотной трешки, которую ему дали как директору завода. В этот день рюмку наливали даже моей молодой маме. За победу! Потом, после застолья, дед с бабушкой пели. И в открытые окна и дверь балкона доносились другие голоса — с первого этажа, и от соседей по второму, и из дома напротив. И с лавочки у подъезда. И от столика для домино, где выпивали мужики. Дед выходил на балкон и выпивал еще одну рюмку — вместе со всеми, ведь в тех домах жили рабочие его завода. О Сталинградской битве, где он был артиллеристом, о том, как вывозил эвакуированных из блокадного Ленинграда, рассказывала бабушка. А мама — о дедовой рубашке, которую бабушка выкрасила в красный цвет 9 мая 1945 года и вывесила из окна. Как же нет коллективной памяти, если я это помню, хотя мне было чуть больше года. Если это первое, что я знаю о себе и мире… За победу, Александр Григорьевич Пупков!