Динмухамед Кунаев и Алматы
Советскую Алма-Ату называли детищем Динмухамеда Кунаева.
Коренной алмаатинец, он лелеял любимый город и знал в лицо всех архитекторов, которые создавали его облик. Здесь ему была знакома каждая улочка, каждый микрорайон, его любовь к родному городу проявлялась в постоянных объездах, которые он делал, не ставя в известность городские власти.
И если обнаруживал беспорядок, тут же звонил мэру города. Кенес Аухадиев, во второй половине 70-х председатель исполкома Алма-Атинского городского Совета, рассказывал: если первый секретарь ЦК Компартии Казахстана обращался к нему «Кенеке», значит, все спокойно, а если «товарищ Аухадиев», жди замечаний.
Алма-Ата приобрела статус столицы Казахстана в 1929 году, но именно при Д. Кунаеве стала превращаться из небольшой крепости в современный город. Став первым секретарем ЦК Компартии Казахстана, он принялся активнейшим образом развивать столицу. Она строилась по строгому плану: кварталы располагались в шахматном порядке, любой объект проектировался так, чтобы органично вписывался в облик города.
Это и красивейший проспект Ленина (ныне Достык), построенный в 1970 году к 100-летию вождя Октябрьской революции, и новое здание Центрального государственного музея республики, и 25-этажная гостиница «Казахстан», и одна из самых высоких в Союзе телевышек на фоне гор, и Дворец спорта, и цирк, и фуникулер, и Дворец школьников… Последний, кстати, был построен после того, как Димаш Ахмедович побывал в Южной Корее. Увидев, какие для школьников строятся там дворцы, он привез оттуда проект.
Замечательный каток Медео обрел те черты, какие мы видим сегодня, в 1973 году. До этого это был маленький каток, где не было ни трибун, ни специальных помещений, а в 1974 году здесь был уже проведен чемпионат Европы среди женщин.
Динмухамед Кунаев не просто любил, холил и лелеял Алма-Ату — он ее оберегал. И в первую очередь от возможных селей и землетрясений. В 1967 году было принято решение о строительстве плотины, способной защитить город от селя. Ее проект был разработан ученым с мировым именем, знаменитым академиком Михаилом Лаврентьевым. В результате направленного с двух сторон взрыва две горы сомкнулись и создали плотину. Прошло шесть лет, и мощнейший сель проверил ее на прочность: огромные массы накопившейся талой воды стали просачиваться сквозь нее, была опасность, что плотину прорвет. Все без исключения жители Алма-Аты в те дни в полной мере ощутили, как можно сконцентрироваться и в кратчайший срок принять единственно правильное решение.
Все силы (и армейские части, строители, и просто добровольцы) были брошены на спасение города: Динмухамед Кунаев, страшно переживая за судьбу Алма-Аты, был на передовой — сам возглавил штаб по его спасению. К счастью, благополучно выпустив накопившуюся воду, смогли укрепить плотину, а через несколько лет и нарастить ее. Но это не прошло даром: в 1974 году у Димаша Ахмедовича случился обширный инфаркт. Близкие думали, что после этого ему придется распрощаться с работой, но он сумел встать на ноги и еще больше десяти лет руководил республикой. Правда, боли в сердце с тех пор его не оставляли: порой они бывали настолько сильные, что он приставлял к груди остро отточенный карандаш, чтобы одной болью перебить другую. И еще одна деталь: до болезни курил очень много, но после инфаркта бросил, однако если рядом кто-то дымил, с удовольствием вдыхал дым.
Из воспоминаний видного государственного и общественного деятеля Мануры Ахметовой:
«Мнения по поводу строительства плотины на Медео были самые разные. Одна группа ученых, например, высказывалась категорически против этого, другая — за. Первый секретарь ЦК Компартии Казахстана Динмухамед Кунаев выслушал не перебивая всех, а затем выбрал наиболее оптимальный вариант: плотину, которая служит нам до сих пор, решено было строить… Когда город встал перед угрозой прорыва плотины, я работала в райкоме партии. Перед нами была задача — выставить 500 сварщиков. Мы работали всю ночь, собирая их. Ни один из них не сказал: «Я устал» или «Не могу». Ни у кого из них не лежал в кармане партбилет, но, когда они слышали, что город в опасности, отвечали коротким: «Уже выезжаю».
Отдельного рассказа заслуживает банно-оздоровительный комплекс «Арасан». В 70-х годах по всему Советскому Союзу пошло модное увлечение: многие полюбили парные с веником. Руководители крупных предприятий стали строить для своих работников небольшие баньки, по Алма-Ате же поползли слухи: министры понастроили себе шикарные бани, а рядовому горожанину и помыться-то толком негде — все бани старые. Эти слова каким-то образом дошли до первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Кунаева. И тогда он дал команду построить такой комплекс, какого еще нигде нет.
Главным архитектором проекта выступил ныне покойный Вадим Хван. Те пять лет, что строился «Арасан», стали для него настоящим творчеством. 28-летний архитектор изучил всю мировую литературу, где шла речь о такого рода объектах, — начиная с римских терм и заканчивая современными банями. А затем Вадим Хван побывал в Сибири, Прибалтике, на Кавказе, в Венгрии и только потом приступил к проектированию.
Медики, с которыми он работал в тесном сотрудничестве, объяснили: раз комплекс будет оздоровительным, то в основе процесса должны лежать положительные эмоции. Нужно, чтобы человек, едва войдя в «Арасан», сказал: «Ох, как здесь красиво!» Это будет фундаментом для оздоровительного эффекта.
С последней задачей молодой зодчий справился блестяще: он создал шикарный интерьер. Было использовано большое количество цветной кафельной и метлахской плитки — около 26 видов, поэтому ни одно помещение друг на друга не похоже по цветовой гамме. Как заверяет руководство «Арасана», здание монолитное, его проектировал институт «Алматыгипрогор». Архитектор Вадим Хван и главный инженер проекта Виктор Чечелев — один из самых опытнейших конструкторов института «Алматыгипрогор», сдавая здание в эксплуатацию, дали гарантию, что при землетрясении в девять баллов «Арасан» не разрушится.
В 1985 году в Алма-Ате побывали корреспонденты японской «Асахи». Репортаж, который они сделали из «Арасана», разошелся в 136 странах мира. После этого оздоровительные комплексы, где можно было не только помыться, но и отдохнуть, принять массаж и перекусить, появились сначала в Германии, потом в Японии, Южной Корее, сейчас, говорят, есть и в Америке. В СНГ таких комплексов, кроме Казахстана, нет нигде. Московские Сандуны, как говорят знатоки, и в подметки «Арасану» не годятся.
— Мне разницы нет, кого массировать — уборщицу или знаменитую актрису, — рассказывает массажистка Алевтина. — Была, например, среди моих клиенток Клара Лучко. Обычная женщина, правда, очень подтянутая. Я у нее все спрашивала про Люсю Гурченко. Клара Степановна сказала, что она замечательная женщина — сама гримируется, сама себе шьет. И вообще, Люся, сказала она, очень сильная личность. Или вот, допустим, работала я как-то с Патрисией Каас. Телохранителей она оставила в предбаннике, взяла с собой переводчицу и мылась со всеми вместе. Рядовые алматинки даже и не догадались, кто с ними рядом парился.
Если Алевтина рассказывала о своей работе с интонацией ко всему привыкшего человека, то массажист из номеров люкс Олег говорил так, словно пел поэму массажу.
— Самым ярким моим клиентом был потомок эмигрантов первой волны — гражданин Америки граф Орлов. В начале 90-х он вместе с дочерью открыл в Москве фирму. А в Алма-Ату заезжал время от времени по каким-то своим делам, а заодно посещал нашу баню.
Массажировать его было нелегко. Как и всякий профессиональный спортсмен (граф был обладателем черного пояса по таэквондо), он имел очень плотное тело. Представьте 120 килограммов веса и ни единой жиринки! Мне, как массажисту, нужно было пробить и промять сплошные мышцы. Честно говорю, уставал сильно. Но, тем не менее, было внутреннее удовлетворение от работы именно с этим телом. Я сам удивлялся тогда своему профессионализму и силе.
Строительство объекта, которому предстояло стать одной из самых ярких достопримечательностей Алма-Аты, первый секретарь ЦК Компартии Казахстана курировал лично. Но факт остается фактом: Димаш Ахмедович ни разу в жизни не воспользовался тем, что по праву можно назвать его детищем. Почему? На этот вопрос, пожалуй, сегодня никто не ответит.
…В 1993 году, когда Динмухамеда Кунаева не стало, город еще не потерял своего обаяния и колорита. Той эклектичной, современной застройки, что царит сейчас, он, к счастью, не увидел, хотя шутил при этом, что родился в 1912 году при капитализме, всю свою сознательную жизнь строил социализм, а вот конец жизни по иронии судьбы опять проходит при капитализме…