Политика США в Центральной Азии 3.0

Значительные геополитические изменения и нестабильная ситуация в государствах Центральной Азии создают предпосылки для усиления соперничества между Россией и Китаем за влияние в регионе. В то же время Центральная Азия становится менее открытой для американского влияния и программ по распространению демократии. Политике США необходимо адаптироваться к сложившимся условиям, чтобы цели Вашингтона в Центральной Азии были координированы с его на самом деле ограниченными ресурсами и интересами. Чрезмерные и невыполнимые обещания, постановка амбициозных, но нереалистичных задач приведут лишь к взаимному раздражению и вызовут в пяти странах региона разочарование в США. Напротив, все стороны выиграют в результате проведения политики, основанной на реалистичной оценке ситуации и американских интересов.

Основания для пересмотра политики США

· По мере сокращения военного присутствия США в Афганистане значение Центральной Азии как «ворот» в эту страну в стратегических расчетах Вашингтона тоже будет уменьшаться. Первые 25 лет своей независимости государства Центральной Азии были геополитически ориентированы на Запад. США помогали пяти странам региона укрепить независимость и суверенитет. На этом важнейшем для рассматриваемых государств этапе Америка полностью выполнила свои партнерские обещания и в свою очередь получила поддержку в регионе, когда это было необходимо.

· Сегодня Центральная Азия движется в ином направлении. В регионе происходит крупный геополитический сдвиг, результатом которого станет ослабление связей с евроатлантическим сообществом и усиление влияния и значения Китая. В обозримом будущем главными партнерами стран Центральной Азии в сферах политики, экономики и безопасности будут Пекин и Москва: это связано с преобладающим экономическим влиянием Китая в регионе и остаточным присутствием России.
 
· Эти изменения вызовут сокращение присутствия и влияния Америки в регионе и усложнят задачу по превращению центральноазиатских стран в демократические государства с рыночной экономикой, связанные друг с другом региональной экономической интеграцией.

 
· В этих новых условиях реализация важных для Вашингтона задач потребует значительных изменений в политике США.

Рекомендации для Вашингтона

· Сделать приоритетным сотрудничество с Казахстаном и Узбекистаном. Признать, что у США в регионе есть некоторые общие цели с Россией и Китаем, и найти способ использовать действия Пекина и Москвы для реализации американских интересов.

· Требования перемен должны исходить от самих граждан стран Центральной Азии, а реформаторская программа США должна быть нацелена в первую очередь на улучшение социально-экономического положения, а не распространение демократии.

· Не ставить сотрудничество в сфере безопасности в зависимость от ситуации с правами человека.

 
· Избегать милитаризации политики США в качестве ответа на преувеличенную угрозу исламского экстремизма.

 
· Эффективнее использовать имеющиеся рычаги влияния, «набивать себе цену» и ставить более реалистичные задачи, выстроенные по степени важности.

Введение

В политике США в Центральной Азии с 1991 года, когда пять государств — Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркмения и Узбекистан — обрели независимость, можно выделить три этапа. На первом — от распада СССР до терактов 11 сентября 2001 года — у Соединенных Штатов было три приоритета: обезопасить оружие массового поражения, доставшееся в наследство от СССР; помочь странам Центральной Азии укрепить и отстоять недавно обретенный суверенитет, независимость и территориальную целостность в случае возрождения российского империализма и разрушить монополию России на трубопроводные системы и транзитные маршруты для центрально-азиатской нефти и газа в качестве гарантии независимости региона от Москвы. США однозначно отвергли геополитический подход в отношении Центральной Азии в пользу долгосрочной политики поддержки формирования в регионе демократического строя, свободного рынка и экономической интеграции. Однако, несмотря на порой напыщенную риторику, руководство США не придавало Центральной Азии приоритетного значения. Усилия США по укреплению стабильности, безопасности, обеспечению экономического процветания и совершенствованию государственного управления в регионе носили умеренный характер. Описанный подход можно назвать «Политика США в Центральной Азии 1.0».

После событий 11 сентября отношение Вашингтона к Центральной Азии и характер сотрудничества с государствами региона резко изменились — началось формирование «Политики 2.0». Конечно, интерес к осуществлению долгосрочной программы политических и экономических реформ сохранялся, но на первый план вышли соображения, связанные с военными задачами и безопасностью. Потребность тылового обеспечения военной операции США в Афганистане, а значит, и зависимость от доступа к военной инфраструктуре региона возобладали над стремлением содействовать политическим и экономическим реформам, соблюдению прав человека. Вашингтон стал придавать большее значение сотрудничеству в сфере безопасности со странами, где у него появились базы, и геополитическим позициям США в регионе в целом. Из зоны второстепенного внимания Центральная Азия превратилась в регион, занимавший важное место в стратегии США, — пусть даже связано это было не с его собственной значимостью, а со вспомогательной ролью в усилиях по стабилизации положения в Афганистане.

Первые два этапа отношений Америки с независимой Центральной Азией связывает общая тема: интересы США лежали за ее пределами — и действия Вашингтона были следствием политики, приоритетов и взаимоотношений со странами, окружавшими регион. Теперь же, когда присутствие и роль боевых частей США в Афганистане существенно сокращается, Вашингтону необходимо заново определить свои интересы, выстроить приоритеты и взаимоотношения в регионе — причем в ситуации, когда готовность и способность России к вмешательству во внутренние дела своих соседей повысились. Более того, долгосрочная цель усиления влияния в Центральной Азии, которую преследуют и Москва, и Пекин, может увеличить напряженность между ними, да и между государствами самого региона. Соперничество двух держав побуждает центрально-азиатские государства стремиться к тому, чтобы участие Запада в делах региона сохранилось для сдерживания амбиций России и Китая. Все эти события представляют собой контекст для «Политики США в Центральной Азии 3.0».

Конечно, политика в отношении Центральной Азии вырабатывается не в вакууме — курс будет формироваться в контексте интересов и приоритетов Америки на мировой арене, ограничений ассигнования на оборону и помощь иностранным государствам и конкуренции с остальными проблемами, требующими внимания политического руководства США. Более того, ряд кризисов, разразившихся в это же время в других регионах, вытесняет Центральную Азию из западной повестки дня в сфере внешней политики и безопасности. Кампания против самопровозглашенного «Исламского государства» в Сирии и Ираке, кризис на Украине, гражданские войны в Йемене и Ливии, вступление в действие ядерного соглашения с Ираном и противостояние усиливающемуся напору Китая превосходят по значению события в регионе, который не является ни ареной масштабных бедствий, ни источником серьезных угроз безопасности США. На самом деле, из-за сокращения американского контингента в Афганистане возможности для продвижения американских интересов в Центральной Азии уменьшаются. Вот несколько основных вопросов, ответы на которые должны помочь сформировать политику и стратегию США в Центральной Азии:

· Какие интересы и цели у США в Центральной Азии, насколько они важны для безопасности и благосостояния Америки, для решения важнейших задач в сфере внешней политики и безопасности?

 
· Как выстроить эти цели по приоритетности — ведь некоторые из них противоречат друг другу? На какие компромиссы готовы пойти Соединенные Штаты?

· Какие цели наиболее реалистичны и достижимы в ближайшие десять лет, а какие долгосрочны и скорее амбициозны?

· Какая стратегия достижения этих целей наиболее эффективна и надежна и какими средствами ее реализации располагают США?

· Каковы источники влияния США на политику государств Центральной Азии? Какие шаги могут предпринять Соединенные Штаты для усиления и повышения эффективности своего влияния?

Эти вопросы и ответы на них следует рассматривать в контексте истории отношений США со странами региона за последние двадцать пять лет, с учетом успехов и неудач американской политики. Полученный опыт, наряду с внутриполитическими и геополитическими тенденциями в регионе, показывает: в дальнейшем возможности для реализации американских интересов будут ограниченны, а отношения со странами Центральной Азии — непростыми.

Политика США в ретроспективе

В Центральной Азии Соединенным Штатам удалось выполнить некоторые из поставленных стратегических задач, однако многие так и остались нереализованными.

Успехи:

· Поддержка стран региона оправдала себя: они утвердили свой суверенитет, территориальную целостность и независимость.
 
· Соединенные Штаты обеспечили безопасность вывода ядерного оружия из Казахстана и демонтаж его ядерной инфраструктуры, наследства СССР.
 
· Ни одному государству не удалось добиться гегемонии в регионе.
 
· Россия больше не обладает монополией на транспортировку нефти и газа из Центральной Азии.
 
· США сумели эффективно использовать объекты в регионе для поддержки военных операций в Афганистане и вывода американских войск.

Неудачи

· Странам Центральной Азии не удалось существенно продвинуться к демократическому, открытому обществу, основанному на рыночной экономике, верховенстве закона и уважении к правам человека. Напротив, по всем этим направлениям происходит откат назад.
 
· Проект США связать Центральную Азию с Афганистаном и Пакистаном через Новый шелковый путь пока не сдвинулся с мертвой точки.
 
· Продвижение более тесной экономической интеграции и сотрудничества в области безопасности под руководством США в регионе было незначительным.

Что происходит в регионе

Будущее стран Центральной Азии зависит от пяти связанных между собой факторов: смены руководства, или перехода к новому поколению лидеров; экономической ситуации; коррупции и неэффективности управления; политических репрессий; угрозы исламского экстремизма.

Смена руководства

Перспектива смены руководства сильно влияет на ситуацию в регионе, и особенно в двух его самых мощных государствах — Казахстане и Узбекистане. Обе эти страны возглавляют пожилые лидеры — Нурсултан Назарбаев и Ислам Каримов. Они находятся у власти еще с советских времен и поддерживают внутриполитическую стабильность в своих государствах за счет силы характера, большого опыта и созданной ими системы политического патронажа. У обоих лидеров, несмотря на преклонный возраст и, возможно, проблемы со здоровьем, нет официальных преемников. Существует множество предположений, как могут развиваться события, но основаны они главным образом на косвенных сведениях и слухах. Известно, что в Узбекистане назревающая смена лидера уже привела к распрям среди правящей элиты, что говорит о потенциальной угрозе внутриполитической стабильности в стране.

Когда речь идет о смене руководства, все внимание обычно приковано к Астане и Ташкенту, но эта проблема актуальна и для других стран региона. Так, в Киргизии — единственном номинально демократическом государстве Центральной Азии — политическая обстановка продолжает быть нестабильной. С 2005 года там произошло два государственных переворота, крупная вспышка межэтнического насилия и серия менее масштабных акций протеста.

Президенту Таджикистана Эмомали Рахмону исполнилось — 3 года. Он руководит страной с 1992 года. На посту главы государства он занимается в основном укреплением контроля (своего и своей семьи) над экономическими активами страны, чтобы не упустить власть и гарантировать ее передачу своему преемнику. Его метод — выдавливание соперников с политической и экономической арены, что зачастую провоцирует их на открытый мятеж, как это произошло в сентябре 2015 года. Теперь, когда социально-экономическая ситуация ухудшается, соседний Афганистан продолжает быть угрозой нестабильности в регионе, а последствия недавней гражданской войны так и не преодолены, непрочные политические институты Таджикистана могут рухнуть, если начнется борьба за власть после ухода Рахмона со сцены, а то и раньше.

В Туркмении смена руководства прошла безболезненно еще в 200—  году — склонный к мании величия Сапармурат Ниязов внезапно скончался, и президентом был избран Гурбангулы Бердымухамедов. У него не было серьезных оппонентов, а избирательный процесс был абсолютно непрозрачен как для граждан Туркмении, так и для внешнего мира. Последнее обстоятельство практически гарантирует, что следующая смена руководства — когда бы она ни произошла — будет проходить в такой же обстановке неопределенности, как и предыдущая.

Экономическая ситуация

Становится все более очевидным, что государствам Центральной Азии не удалось диверсифицировать экономику. Из-за серьезных изменений на мировом сырьевом рынке и замедления темпов роста в Китае впервые за долгое время резко снизились цены на основные экспортные товары региона (нефть, газ, хлопок и золото) — и большинство стран столкнулись с острыми бюджетными проблемами и замедлением экономического роста. Отвечать на подобные и новые экономические вызовы нынешнему и следующему поколению лидеров Центральной Азии придется все чаще — не только из-за колебаний цен на мировых рынках сырья, но и из-за особенностей государственного управления. Неспособность власти диверсифицировать и модернизировать экономику, чтобы уменьшить сильнейшую зависимость от сырьевых ресурсов, — серьезное и долгосрочное препятствие росту в регионе.

Экономический спад в России и снижение курса рубля сильно ударили по Центральной Азии. Денежные переводы мигрантов, отправившихся на заработки в Россию, крайне важны для выживания их родных стран. В Таджикистане эти переводы составляют около 50% валового внутреннего продукта (ВВП). Аналогичный показатель для Киргизии превышает 30% ВВП. Сейчас объем переводов резко снизился — в некоторых странах на четверть, — и, по прогнозам, это падение продолжится. Девальвация рубля оказала сильное негативное воздействие на экспорт из Казахстана в Россию, вынудив его правительство девальвировать и собственную валюту — последствия этого решения по сей день сотрясают экономику и политическую систему страны. Поскольку цены на углеводороды остаются низкими, у Туркмении, по некоторым данным, возникли проблемы с поддержкой системы социального обеспечения — одной из главных опор репрессивного режима.

У всех стран Центральной Азии серьезные проблемы с привлечением иностранных инвестиций. Так, Казахстан — государство с лучшим деловым климатом в регионе — занимает в рейтинге Всемирного банка «Ведение бизнеса» за 2015 год лишь 77-е место из 189. Таджикистан же, где деловой климат наименее благоприятен, находится на 166 —м месте.

Согласно докладу Всемирного банка «Показатели эффективности государственного управления», ситуация во всех пяти странах Центральной Азии крайне неудовлетворительная. Глубоко укоренившаяся коррупция, отсутствие верховенства права и прозрачности отрицательно влияют на экономический рост. Правящие элиты выкачивают из своих государств миллиарды долларов — у них прекрасно получается делить «добычу» между собственными родственниками и различными политическими, клановыми и другими группировками, зачастую в ущерб экономике. Коррупция в сочетании с отсутствием независимой судебной системы служит орудием власти, позволяя ей обеспечивать политическую лояльность «своих людей» и бороться с соперниками.

Без прозрачной судебной системы не может существовать механизма, который бы гарантировал выполнение договоренностей и защиту частной собственности — как от государства, так и от более влиятельных фигур в структурах управления. За экономические преступления преследуют выборочно, что, по сути, позволяет правящим элитам выводить из игры политических или экономических конкурентов. Отсутствие основных прав и свобод сдерживает приток инвестиций, экономический рост и развитие новых отраслей, не связанных с добычей или экспортом углеводородов и других природных ресурсов.

Коррупция не ограничивается масштабным взяточничеством политических элит — в большинстве стран Центральной Азии она пронизывает все сферы жизни общества. За последние десять лет ситуация во всех пяти государствах практически не изменилась. Коррупция мешает государствам Центральной Азии предоставлять своим гражданам качественные товары и услуги. Речь идет, в частности, о здравоохранении, образовании, повсеместной профилактике и лечении наркомании, надежном снабжении электроэнергией, санитарии, более эффективном и прозрачном пограничном контроле. Нынешнее состояние всех перечисленных областей угрожает безопасности граждан, препятствует их социальной мобильности и повышению личного экономического благосостояния. Всепроникающая коррупция, неэффективность управления государством и отсутствие благоприятных экономических возможностей у больших групп населения — взрывоопасная смесь, которая угрожает прочности государств и режимов.

Несмотря на коррупцию и недостатки управления, показатели качества жизни во всех пяти странах Центральной Азии за последние десять лет немного улучшились — речь идет и о средней продолжительности жизни, и о позиции в рейтинге «Индекс человеческого развития». Однако эти позитивные изменения весьма скромны, а перспективы туманны.

Политические репрессии

Большинство лидеров стран Центральной Азии в разной степени — активно, а порой жестко — пытаются не допустить появления как внутри режима, так и в оппозиции реальной политической альтернативы, способной бросить вызов их авторитарной власти. Оппозиционные партии и политики подвергаются преследованию, запугиванию, их бросают в тюрьмы и изгоняют из страны. Практически все сферы жизни гражданского общества поставлены под контроль государства.

Ряд независимых медиа подвергается преследованиям, некоторые вынуждены вещать из-за рубежа. На журналистов, критикующих действия и политику лидеров, оказывается давление, некоторых из них преследуют так же, как политических оппонентов власти и активистов. Подобная ситуация порождает самоцензуру. Неравномерное распространение интернета, отчасти связанное с тем, что подключение к нему слишком дорого для многих бедных жителей региона, ограничивает масштаб деятельности онлайн-медиа.

Гражданские права и свободы серьезно ущемлены, большинство форм социального и экономического протеста находятся под запретом, выступления недовольных жестко ограничиваются или списываются на внешнее вмешательство — западных государств или исламских радикалов. И хотя существуют исключения, в основном протест уходит в подполье, что затрудняет оценку уровня народного недовольства правящими режимами и присутствия в странах региона экстремистских идеологий и группировок.

Угроза исламского экстремизма

Правительства стран Центральной Азии выражают озабоченность угрозой исламского экстремизма в регионе, но зачастую они преувеличивают эту опасность или называют экстремизмом легитимный политический протест, чтобы оправдать репрессии и избежать критики со стороны Вашингтона за нарушения прав человека. Несколько радикальных исламских группировок, например Исламское движение Узбекистана и отколовшийся от него Союз исламского джихада, вынуждены были перебраться из региона в Южную Азию. На деле экстремистская угроза в регионе пока что успешно контролируется и сдерживается к югу от его границ. Тем не менее сама угроза существует, и радикальные группировки могут воспользоваться кризисом, вызванным экономическими проблемами, политическими репрессиями, сменой руководства или какими-то другими событиями, для активизации своей деятельности.

Помимо описанных глубоко укоренившихся внутренних проблем, государствам Центральной Азии приходится иметь дело с быстро меняющейся внешнеполитической обстановкой, что в будущем создаст для них как новые проблемы, так и возможности.

От Евразии к Азиопе: меняющиеся геополитические реалии

В центре Евразии происходит масштабное изменение расстановки сил. Центральная Азия переживает фундаментальный геополитический сдвиг, результатом которого станут новые роли Китая, Европы, Ирана, России, Южной Азии и США и новые отношения с ними. В совокупности эти изменения приведут к геополитической переориентации региона с Европы и США на Азию. Несмотря на напыщенные заявления Кремля о продвижении евразийской интеграции на его условиях, все более важную роль в экономическом и политическом развитии Центральной Азии и в ситуации с безопасностью в регионе будут играть соседи с востока, юга и юго-запада. В ближайшие десять лет будущее Центральной Азии будут определять пять тенденций, которые можно увидеть уже сейчас.

Китайский фактор

Китай становится самым значительным геополитическим и экономическим действующим лицом в регионе. Экономическое присутствие этой страны в Центральной Азии резко увеличилось, а масштабные планы Пекина по дальнейшему расширению влияния будут иметь важные последствия — как в экономическом, так и в политическом плане.

Торговля — основная движущая сила новых взаимоотношений. Географическая близость Китая к Центральной Азии с ее полезными ископаемыми делает их естественными партнерами. Статистические данные свидетельствуют о быстром расширении торговых связей. После распада СССР, в 1990-х, годовой товарооборот между Китаем и Центральной Азией, по оценкам экспертов, составлял от 350 до 750 миллионов долларов. А в 2013 году он превысил 50 миллиардов долларов, что намного больше товарооборота региона с Россией. Важнейшим фактором, способствовавшим расширению экономических связей между Центральной Азией и Китаем, стал экспорт энергоносителей. Начиная с середины 1990-х Пекин вложил миллиарды долларов в инфраструктурные проекты, связанные с энергетическим сектором, и в приобретение энергетических активов. По прогнозам, к концу 2015-го голубое топливо из Центральной Азии составит до 20% потребляемого в Китае газа. И эта доля, как ожидается, будет расти по мере того, как КНР будет расширять трубопроводную сеть в регионе.

Масштаб потенциальных инвестиционных проектов Китая в Центральной Азии говорит о планах усиления экономического влияния в регионе. В 2013 году правительство Китая анонсировало инфраструктурные проекты в Центральной Азии на общую сумму в 64 миллиардов долларов. В 2015 году председатель КНР Си Цзиньпин заявил о широкой инициативе «Экономический пояс Шелкового пути» — этот проект стоимостью почти в 46  миллиардов долларов предполагает выделение дополнительных средств на развитие инфраструктуры в Центральной Азии: он должен связать Китай, Центральную и Южную Азию и Европу сетью автомобильных и железных дорог и морских путей. Из-за растущего экономического и политического влияния КНР лидеры Центрально-Азиатского региона регулярно посещают Пекин.  

Новое лидерство Китая в энергетическом секторе оборачивается серьезнейшими геополитическими и геоэкономическими последствиями. До того как Центральная Азия открылась для Китая, у региона, лишенного выхода к морю, был только один путь для экспорта энергоносителей — через трубопроводную систему советских времен и территорию России. Россия и сегодня остается для Центральной Азии важным каналом экспорта, в том числе энергетического, но ее монополия на доступ к этим рынкам и торговлю с ними разрушена, а вместе с ней и возможность диктовать государствам региона свою волю.

Превращение Китая в ведущую экономическую и геополитическую силу в Центральной Азии не вызывает сомнений, но вопрос о том, как Пекин намерен использовать свое влияние, остается открытым. Китайские лидеры пока открыто не декларировали свои цели в регионе — в частности, в отличие от России, Китай не объявляет соседние страны сферой своих привилегированных интересов. Кроме того, Пекин не проявляет особой активности в области безопасности. Так, Китай, опять же в отличие от России, не стремится обеспечить свое военное присутствие в Центральной Азии, расположив здесь военные базы. Не пытается он и создать военный альянс или организацию коллективной безопасности, и в возглавляемую Москвой Организацию Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), членами которой в настоящее время являются Казахстан, Таджикистан и Киргизия, Китай не входит.

В сфере безопасности Китай действует прежде всего через Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС), состоящую из КНР, России и всех центрально-азиатских государств кроме Туркмении. Созданная в 2001 году в качестве форума для Центральной Азии под совместным руководством Китая и России ШОС не представляет собой ни военного альянса, ни системы безопасности. Ее инициативы скорее связаны с антитеррористическими действиями, что отражает заинтересованность Пекина в обеспечении безопасности неспокойных северо-западных провинций КНР, а не амбициозные планы расширения военного присутствия за пределами китайских границ. Тем не менее Пекин, вероятно, готов защищать свои экономические позиции в регионе, и у него есть потенциал для того, чтобы играть определенную роль в сфере безопасности. Эта роль может подразумевать и военное вмешательство, если в случае нестабильности в регионе потребуется защитить китайские инвестиции. В 2010 году, когда в Киргизии произошли межэтнические столкновения, Россия не вмешалась, так что в Пекине понимают, что нельзя рассчитывать на Россию как на единственного гаранта безопасности в регионе. Однако пока для защиты своих активов Китай предпочитает полагаться скорее на политические инструменты, а некоторые эксперты даже утверждают, что Пекин исключает военное вмешательство в Центральной Азии при любых обстоятельствах.

Пекин будет пристально следить за внутриполитическими событиями в регионе и сменой лидеров стран Центральной Азии, чтобы убедиться в том, что они гарантируют защиту китайских интересов. В условиях непрозрачности, окутавшей деятельность руководства стран Центральной Азии, сложно говорить о том, какое влияние на самом деле оказывают на регион внешние силы, но Китай среди них, безусловно, играет важнейшую роль. Чтобы консолидировать и сохранить власть, любому новому лидеру в Центральной Азии будет крайне важно получить заверения в поддержке Пекина. Если в прошлом Москва была единственной столицей, определявшей политические судьбы региона, то теперь она не обладает этой монополией. Пекин пока не занял ее место, но уже стал для стран региона незаменимым партнером и покровителем.

Отступление России

Экономические трудности и негативные последствия агрессии на Украине, скорее всего, обернутся дальнейшим сокращением и без того уже сократившегося присутствия России в Центральной Азии. Соответственно, уменьшится и ее политическое влияние в регионе. Ведущая роль Москвы в области экономики, политики и в вопросах безопасности региона в 1990-х и начале 2000-х была обусловлена контролем нефтегазового экспорта — он шел из центрально-азиатских стран в Россию и через ее трубопроводы  в Европу. В дальнейшем, когда экономическое присутствие России сократилось, образовавшийся вакуум заполнил Китай, а проложенные им нефте- и газопроводы сломали российскую монополию на экспортные маршруты. Центральная Азия остается областью, где конкурируют двое ее крупнейших соседей. Неуклонное расширение китайского присутствия в регионе происходит в основном за счет уменьшения российского влияния.

Конечно, Россия остается для Центральной Азии важным торговым партнером. Но товарооборот с Китаем последние десять лет растет так быстро, что уже превысил товарооборот с Россией.

Тем не менее российские инвестиции по-прежнему играют важную роль в экономическом развитии региона. Кроме того, Москва заключила со странами Центральной Азии несколько соглашений о списании крупных долгов, что существенно облегчило положение с нехваткой реальных денег. И все же на фоне китайских многомиллиардных проектов теперешние экономические связи и возможности Москвы в регионе выглядят довольно скромно.

Ухудшение экономической ситуации в России, нынешняя рецессия и перспектива медленного роста в ближайшие годы не сулят укрепления связей России с Центральной Азией, скорее всего, она и дальше будет уступать Китаю место главного экономического партнера региона. Более того, борьба с Пекином за гегемонию не выгодна Москве: в результате введения западных санкций из-за агрессии на Украине Россия сейчас стремится к экономическому сближению с КНР. Поворот Москвы к Азии и укрепление экономического партнерства с Китаем сужают ее пространство для геополитических маневров в Центральной Азии.

Определенного успеха в укреплении позиций в Центральной Азии Россия добилась с помощью своей новейшей экономической и геополитической схемы — Евразийского экономического союза (ЕАЭС). В этот союз, призванный усилить влияние Москвы на постсоветском пространстве, сегодня, помимо самой России, входят Армения, Белоруссия, Казахстан и Киргизия. Правительство Таджикистана не особенно стремится вступать в ЕАЭС, и пока ему удается держаться в стороне. Туркмения и Узбекистан не выразили заинтересованности в присоединении к союзу.

Чем обернется для партнеров России вступление в ЕАЭС, пока неясно, поскольку формирование общего рынка союза планируется завершить лишь в 2025 году. Однако за последний год товарооборот между Россией и несколькими членами ЕАЭС сократился, что в долгосрочной перспективе заставляет сомневаться в жизнеспособности этого блока. Как ни парадоксально, ЕАЭС может стать инструментом китайского, а не российского влияния в Центральной Азии. В мае 2015 года президент России Владимир Путин и председатель КНР Си Цзиньпин обсудили возможность координации и даже интеграции китайского проекта «Экономический пояс Шелкового пути» с российским ЕАЭС с целью создания, как выразился Путин, «единого экономического пространства». Они даже подписали совместный документ, согласно которому Китай обязуется провести многосторонние переговоры об увязке двух проектов через посредничество ЕАЭС и не будет отдельно договариваться с каждой из стран. Государства Центральной Азии встретили эту декларацию, мягко говоря, без энтузиазма. В сентябре 2015 года Китай и Казахстан заявили о намерении координировать национальную программу Астаны по экономическому развитию «Нурлы жол» («Светлый путь») с инициативой Пекина «Шелковый путь». Это решение позволяет предположить, что ЕАЭС может в конце концов превратиться в потемкинскую деревню, с помощью которой Россия будет создавать ложное впечатление о своем экономическом могуществе и влиянии в регионе.

Усиление влияния России в Центральной Азии через ШОС также маловероятно. Иногда Москва использует эту организацию как площадку для выступления в роли регионального лидера — особенно в тех ситуациях, когда ей необходимо противопоставить себя американскому присутствию и влиянию в Центральной Азии. Москва также старается представить ШОС как альтернативу политическим форумам Запада — наряду с объединением БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и ЮАР). Однако планируемое присоединение к ШОС Индии и Пакистана, которое, очевидно, Москва поддерживает — для повышения веса и престижа организации на мировой арене и в качестве противовеса влиянию Китая, — вряд ли приведет к усилению позиций в ШОС самой России. Более того, центр тяжести в организации и так, скорее всего, сместится в соответствии с перераспределением влияния России и Китая в регионе.

Пожалуй, единственное, в чем Россия продолжает играть уникальную и ведущую роль, — это военная безопасность. Связи Москвы с Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном через ОДКБ — особый мост в Центральную Азию. Две российские базы в Таджикистане и Киргизии и космодром на территории Казахстана отчасти компенсируют слабость России в экономической сфере и помогают Москве создавать противовес китайскому влиянию в Центрально-Азиатском регионе.

Неясно, однако, как долго Китай позволит России отвечать за безопасность в Центральной Азии. Москва может потерять свои позиции даже в военной области. Российское военное присутствие в Центральной Азии — страховка от угрозы нестабильности, исходящей из Афганистана, и создание буфера на южных периферийных территориях. Однако это не означает, что Россия способна и готова контролировать безопасность в регионе. Как уже было сказано выше, когда в 2010 году произошла вспышка насилия между киргизами и узбеками и правительство Киргизии обратилось к Москве за помощью, Кремль проигнорировал эти просьбы и предпочел не участвовать в конфликте.

Несмотря на усиление военного потенциала России, возможности ее вмешательства в межэтнические и межрелигиозные конфликты по-прежнему ограниченны. Очевидно, что все ресурсы оттягивают на себя конфликт на востоке Украины и военное вмешательство в Сирии. Последнее даже спровоцировало острый спор между российскими экспертами об опасностях и издержках участия в запутанных и затяжных конфликтах такого рода — особенно после того, как террористы «Исламского государства» (запрещенная в России организация — прим. ред.) взорвали российский пассажирский авиалайнер над Синайским полуостровом. Кроме того, в России еще помнят уроки долгой и безуспешной войны в Афганистане в 1980-х, и официальная Москва четко заявляет, что российские войска в Афганистан введены не будут.

Действия России на Украине могут также способствовать дальнейшему ослаблению ее влияния в Центральной Азии. В военном плане конфликт на Украине грозит стать серьезным бременем для России, отвлекая внимание и ресурсы Москвы от решения проблем с безопасностью в Центральной Азии.

В политическом плане, даже если украинский конфликт будет урегулирован, Россия вряд ли будет привлекательным партнером для центрально-азиатских соседей, которые опасаются ее территориальных притязаний, воинственного национализма и грубой тактики в отношении более слабых государств. Большинство зависевших в прошлом от России государств региона, конечно, не пожелает вступать в прямую конфронтацию с Москвой. Но все они, определенно, будут искать других пар?