Даниил Хармс: жизнь как искусство
«Вчера папа сказал мне, что пока я буду Хармс, меня будут преследовать нужды», — так писатель Даниил Ювачёв, взявший себе псевдоним Хармс, записал однажды в своём дневнике. Всего же вымышленных имён у Ювачёва было порядка 40. Среди них: Дандан, Хармс-Шардам, Гармониус, А. Сушко. Буйная фантазия автора изощрялась как могла. Вряд ли английское слово «harm», переводившееся как «ущерб», «страдание», могло явиться причиной неудач Даниила, но нужда неотступно следовала за ним по пятам. Скорее виной этому была своеобразная, экстравагантная манера письма Хармса, непонятная даже его отцу, известному народовольцу, водившему дружбу со знаменитыми прозаиками — Антоном Чеховым и Львом Толстым.
Хармс к чужому мнению особенно не прислушивался. Он примыкал к различным литературным кружкам. Так, он входил в содружество «чинарей» — молодых писателей и философов, главным занятием которых было чтение собственных стихотворений. А также являлся членом «Академии левых классиков», поэтов, называвших себя «обэриутами». Они позиционировавали себя как пропагандистов нового мироощущения в творчестве. Причём обэриуты вели себя настолько вызывающе, что читали свои стихотворения, сидя на шкафу. Но поэты Самуил Маршак и Борис Житков разглядели их и там. И привлекли к сотрудничеству в детской литературе.
Издание стихов и головоломок на страницах журналов «Чиж», «Ёж», «Сверчок», «Октябрята» стали для Хармса постоянным и почти единственным источником дохода. «Хармс, кажется, написал всего шесть детских книг и очень хороших — он не любил этого, но не мог писать плохо», — так считал один из друзей поэта.
Из дома вышел человек
С дубинкой и мешком
И в дальний путь,
И в дальний путь
Отправился пешком.
Вскоре в дальний путь отправился и сам Хармс. Его публикациям и литературе для детей пришёл конец. Члены «Объединения реального искусства» были признаны антисоветской группой, «заумными жонглёрами» и «классовыми врагами».
Последнее десятилетие жизни для Хармса было сопряжено с неоднократными арестами, ссылками, доносами, проблемами со здоровьем и безденежьем. Тем не менее именно в этот период в его творческом сознании произошёл переломный момент: он отошёл от поэзии и максимально посвятил себя прозе, которая впоследствии получила название «хармсовской». Из-под пера писателя вышли цикл рассказов «Случаи», повесть «Старуха», множество рассказов, сценок. Весь архив литератора сохранился лишь благодаря писателю Якову Друскину, который вынес бумаги Хармса из разбомблённого ленинградского дома. Часть прозы была напечатана в годы оттепели. В середине 1970-х 4-томное собрание сочинений Хармса вышло за границей.
В России запрет на произведения писателя прекратился только после перестройки. Имя Хармса было реабилитировано, а его тексты стали доступны массовому читателю, который прочёл неоднозначную прозу автора: «Совершенную вещь можно всегда изучать, иными словами, в совершенной вещи есть всегда что-либо неизученное. Если бы оказалась вещь изученная до конца, то она перестала бы быть совершенной, ибо совершенно только то, что конца не имеет,