Лев Толстой проиграл в карты отданные на хранение офицерские деньги: действительно ли это так

Пусть тот, кто в молодости не чудил, первым бросит камень в Толстого, который в юности больше 10 лет пребывал во власти «проклятой страсти». Было время, когда в карты Лев Николаевич играл много и почти всегда проигрывал – и аристократам московского светского общества, и соседям по имению, и сослуживцам артиллерийского полка.

Ген картежника

Сам Толстой списывал страсть к игре отчасти на тщеславие (слишком уж хотелось зарекомендовать себя удачливым игроком), а отчасти – на особенные ощущения азарта, которые человек испытывает за карточным столом. Однако «спасибо» писатель мог сказать наследственности: его двоюродный дядя Федор Иванович был известен по всей Москве как отчаянный авантюрист и неутомимый картежник. После отставки из армии Толстой-Американец (такое прозвище он получил за бесконечные авантюры) сделал карточную игру частью дохода – дядя играл не всегда честно, а потому частенько выигрывал. Чего не скажешь о племяннике – ничего не смысливший в картах Лев Николаевич почти всегда проигрывал.

Я себе гадок…

Толстой впервые пристрастился к карточной игре зимой 1849 года. Играл он с огромным азартом, но не имел таланта к игре, не обдумывал ходы, а потому спускал и свои, и чужие деньги. В конце декабря 1850 г. в дневнике, который писатель вел на протяжении всей жизни, он установил правило – «в карты играть только в крайних случаях», и исправно придерживался «установки» лишь до 13 июня, когда не удержался от приглашения офицеров своего полка и проиграл 200 рублей собственных денег, 150 рублей «Николеньких» (старший брат) и 500 рублей в долг. Всю зиму 1855 Толстой провел за карточным столом, пытаясь отыграться, но проиграл еще больше – 2000 серебром. Поговаривали, что граф за бесценок отдает породистых рысаков и уже «спустил Малую Воротынку за 18 тысяч, а Ягодную – за 5,7» (Малая Воротынка и Ягодная – деревни, которые достались Льву Николаевичу после раздела наследства).

Летом 1857 проиграл в Баден-Бадене на рулетке за 5 дней 3 тысячи франков и обратился с просьбой выслать деньги к Некрасову и Тургеневу. В феврале 1862 года у Толстого – новый карточный долг: с просьбой выслать тысячу серебром он пишет издателю Каткову. Обещает за этот аванс написать «роман из горской жизни». Позже Толстой признавался, что именно этот проигрыш мотивировал его завершить написанный до половины роман «Казаки», который «пролежал бы вечно» и пошел бы «на оклейку окон».

Свои или чужие?

Очередной крупный проигрыш ускорил отбытие Льва Николаевича на Кавказ, куда его давно звал старший брат. И военная карьера Толстого сложилась более чем достойно: он проявил себя как храбрый офицер, участвовал во многих операциях против горцев на Кавказе и ряде сражений Крымской войны, был награжден орденом Св. Анны и несколькими медалями. Вот только удержаться от карточной игры и на войне Толстой не смог.

И действительно, один из карточных долгов сослуживцу Толстой оплатил 1500 рублями, отложенными на издание журнала «Военный листок». Издавать его Лев Николаевич задумал вместе с офицерами-артиллеристами своего полка, но идею зарубили. Император наложил вето на издание отдельного журнала, но разрешил печатать статьи в «Инвалиде». Научные сотрудники Дома-музея Ясная поляна уверяют: полторы тысячи рублей – это не собранные офицерами деньги, а те, что Толстой выручил за продажу одного из домов своей усадьбы.

Еще до отправления на Кавказ, старший брат Толстого, тот самый Николенька, посоветовал брату продать соседу Горохову трехэтажный дом, в котором родился Лев Николаевич. У писателя попросту не было средств на содержание дома, да и лишние деньги ему бы не повредили. В одном из писем старший брат пишет, что дом без ремонта через несколько лет превратится в «сувенир», то есть попросту сгниет. Вырученные за продажу (не всей усадьбы, а лишь одного здания) полторы тысячи серебром (примерно 5000 ассигнациями) для сохранности поместили в Приказ общественного призрения до тех пор, пока не возникнет необходимость «в экстренных хозяйственных расходах».

На реализацию идеи с выпуском журнала Толстой и затребовал выслать вырученные за дом деньги, а когда идея с «Военным листком» потерпела крах, Толстой потратил полторы тысячи на уплату карточного долга. Получается, что потратил Толстой все же свои деньги, хоть и заплатил за страсть к азартным играм продажей дома, в котором родился.