Почему Александр I отказался присоединить Восточную Пруссию к России

«Обнаружилось, с первых же слов Наполеона, поистине отчаянное положение Пруссии. Наполеон просто предлагал её поделить: всё к востоку от Вислы пусть берёт себе Александр, а к западу – Наполеон».

Так знаменитый советский историк Евгений Тарле излагал в своей монографии-бестселлере «Наполеон» начало мирных переговоров в Тильзите летом 1807 года между императорами Франции и России.

Первая русская оккупация Восточной Пруссии

Во время Семилетней войны Россия уже занимала Восточную Пруссию. С 1758 по 1762 год все жители этой провинции были приведены к присяге на верность России. Русская армия одерживала над прусской одну победу за другой. И только вступление на престол Петра III, боготворившего прусского короля Фридриха «Великого», помешало России выгодно закончить войну. Пётр заключил с Фридрихом мир и возвратил ему Восточную Пруссию.

Екатерина II, легко свергнувшая Петра III (во многом благодаря этому его поступку), не имела, однако, намерения возобновлять войну, поэтому она утвердила мирный договор. Она хотела, чтобы начало её царствования связывалось и для подданных, и для иностранных держав с миром, а не с войной.

Русские войска в это время продолжали находиться в Пруссии – не как враги, но как союзники в планировавшейся Петром III войне с Данией. Интересно, что узнав о свержении Петра III и воцарении его жены, русский главнокомандующий фельдмаршал Пётр Салтыков отдал приказ снова занимать своими войсками прусские города – уже как неприятельские – и изгонять оттуда прусскую администрацию. Екатерине пришлось спешно слать ему приказы о соблюдении мирного договора.

Однако ещё более примечательно, что, одновременно с этим, императрица прислала Салтыкову конфиденциальное письмо, в котором говорилось:

«Будьте уверены, что и я, и все верные сыны Отечества весьма довольны Вашим поступком, что Вы велели занимать Королевство Прусское. Авось Бог даст переделывать по-своему сей несносный мир… Истинно, все Вам говорят: “Спасибо”».

Тильзитское предложение

Возможность «переделать по-своему несносный мир» с Пруссией представилась у России только в новом, XIX столетии. Причём всё предыдущее время Россия и Пруссия действовали как союзники. Сначала они вместе делили Польшу, а в 1806 году выступили против Наполеона.

Прусская армия была разбита в две недели октября 1806 года, и большая часть страны оккупирована французскими войсками. Король Фридрих-Вильгельм III спасся в восточную часть страны, куда в это время вошли русские войска. Всю первую половину 1807 года шла война в Восточной Пруссии и Польше, пока 14 (2) июня 1807 года Наполеон не одержал сокрушительную победу над союзниками под Фридландом. После этого он отправил парламентёров к Александру с предложением заключить перемирие и открыть переговоры о всеобщем мире.

О начале этих переговоров уже было сказано. Наполеон демонстративно отказывался говорить с Фридрихом-Вильгельмом, уже не признавая в нём суверенного государя. Он стремился представить дело так, что если Пруссия и сохранится каким-то образом, то лишь в порядке особой милости к ней со стороны его, Наполеона, а также российского самодержца.

Сам же Наполеон, как мы видели, предлагал Александру просто разделить Пруссию между Францией и Россией. Таким образом, Восточная Пруссия могла войти в состав Российской империи. А Пруссия как государство – прекратить историческое существование.

Но российский император отказался от такого подарка.

Расчёт на крах Наполеона и на долгую дружбу с Германией

Сейчас, конечно, легко обвинять Александра в том, что он поступил недальновидно. Но ведь кто мог знать в 1807 году, что спустя сто с лишним лет Пруссия (во главе объединённой ею Германии) станет источником всяческого зла для нашей страны? Ведь почти столетие после победы над Наполеоном – с 1815 по 1914 год – не было у России в Европе более надёжного и доброго соседа, чем Пруссия (с 1871 года – Германская империя).

Александр не заглядывал так далеко. А что могло быть в ближайшем будущем? Вся внешняя политика Александра строилась на убеждении, что владычество Наполеона над Европой недолговечно, и в этом он был совершенно прав. Александр по мере сил старался ускорить гибель империи Наполеона. Естественными союзниками в этом деле выступали народы Европы.

Рано или поздно немецкое национальное государство возродилось бы, и скорее рано, чем поздно. Как бы тогда посмотрели в Германии на Александра I, который, подобно хищнику, разделил Пруссию вместе с Наполеоном? Как бы отнеслись к России? И не возникло бы в Восточной Пруссии проблем с лояльностью новых подданных?

Страх повторить участь отца

Кроме внешнеполитической причины, исключавшей для Александра I принятие от Наполеона этого «данайского дара», были не менее значимые внутриполитические мотивы. Салонная критика Тильзитского мира, помимо прочего, была направлена и на то, как «жестоко» поступили с разгромленной Пруссией (хотя ей была оставлена большая часть территории). Особенно разжигали эту критику немецкие (прибалтийские) бароны, коих было много в высших эшелонах власти Российской империи.

Да и на сам Тильзитский мир, заключённый Александром, значительная часть российского дворянства смотрела косо. Хотя этот мир (напомним: он был подписан после военного поражения России!) был для России почётен: она ничего не теряла. Но для русской аристократии казалось оскорбительным само подписание договора с «корсиканским выскочкой», «вождём санкюлотов».

Всего за шесть лет до этого отец Александра, император Павел, был убит (причём с ведома Александра) как раз за попытку заключить союз с Наполеоном. Александр не без оснований мог опасаться, что, в случае слишком тесного сближения с императором французов на почве совместного раздела Европы, с ним поступят, как с отцом.