Почему настоящие детские сказки такие страшные?
Сказочные истории, знакомые нам с детства, адаптированы несколько раз. Сначала это сделали записавшие их сказочники (Перро, Гримм), потом — переводчики. В первоначальных вариантах много крови, безысходности, разного рода зверств и людоедства.
Жизненный опыт
Например, в исходной сказке о Красной шапочке никакие охотники или лесорубы не приходят на помощь. Кровавыми натуралистическими подробностями наполнены, скажем, «Золушка» и «Гензель и Гретель». Многочисленные сюжеты сказок, когда родители отводят детей в лес на верную смерть тоже позитивными не назовёшь.
В целом же, страшная сказка не развлекает или убаюкивает на ночь, а обучает правильному поведению в реальной жизни, вселяет уверенность, полагает социолог Марги Керр: «Попадая в неприятную ситуацию, ребёнок будет думать примерно так: «Если мой любимый сказочный герой смог спастись из дома с привидениями, то у меня тоже получится найти выход из ситуации». Страшные сказки действительно помогают укрепить веру в себя». Кроме того, ребёнок учился преодолевать страх. «Как можно чувствовать себя в безопасности, если ты не знаешь, чего нужно бояться и на что вообще похоже это чувство? Мир может быть очень страшным и недобрым местом, и будет намного лучше, если дети будут заранее к этому готовы. Знание того, как противостоять страху, — одно из самых ценных», — считает психолог Эмма Кенни.
Русские народные сказки также содержат немало зверств и ужасов. Взять хотя бы всем привычного «Колобка», в конце которого главного героя съедают. А многочисленные попытки Бабы-Яги затолкать в печку «гостя», ранее похищенного ею из-за того, что он нарушил нормы поведения? Ещё в отечественных сказках есть трёхголовый Змей-Горыныч, Кащей Бессмертный, прочая нечисть и нежить… «Если ребенок научится справляться со своим страхом, погружаясь в сюжет сказки, то он получит неоценимый опыт, который, безусловно, пригодится ему в будущем. Страх обладает прогностической функцией, то есть он является переживанием ожидаемого: предвидение страдания порождает в нас страх. Преодолевать страх сложно потому, что обычно мы редко правильно осознаем источник своего страха. Рассматривая «страшные» сказки, мы должны помнить о том, что взрослое и детское восприятие сюжета и героев сказки очень сильно отличается. То, что представляется нам страшным, может вовсе не казаться ребенку таковым. И наоборот: то, на что мы можем вообще не обратить внимания, вызовет у ребенка панический ужас», — поясняет Игорь Вачков, доктор психологических наук, профессор кафедры дифференциальной психологии МГППУ. Он уверен, что страшные сказки помогают многому научить ребёнка: есть опасность, действуй; будь гибким — не стоит применять одни и те же действия во всех жизненных обстоятельствах; если хочешь чего-то добиться – не медли; хитрость – самое опасное оружие. Опасайся хитрых людей; удаляясь от родителей можешь попасть в беду; учись противостоять пытающимся обмануть тебя; думай и оценивай происходящее с тобой; находи новые возможности; не будь беспечным – прислушивайся к старшим; родителям не следует оставлять детей без присмотра; не воспринимай все буквально, учись видеть скрытое; если уж ты решил отдалиться от родителей, осознай, для чего; у каждого своё предназначение; все свои возможности можно раскрыть только через специальные усилия; используй свои недостатки во благо; учись предвидеть последствия своих поступков; не хвастайся; не груби незнакомым – это попросту опасно.
Вачков рекомендует не оставлять ребёнка один на один с впечатлениями от страшной сказки, обсуждать её содержание с участием родителей.
Древние ритуалы
Но есть исследователи, которые видят в страшных сказках более глубинные слои. В частности, учёный и фольклорист Владимир Пропп полагает, что сказки являются искажённой народной памятью о древних обрядах. Скорее — даже тенью воспоминаний. Передаваясь столетиями из уст в уста, сказка теряла изначальные мотивы, переосмысливалась, приобретала новые реалии.
Ключевым для понимания страшных сказок, особенно немецких, с их тяжёлыми испытаниями для детей и подростков, является понимание того, что в них отражён обряд инициации, полагает Пропп. Инициация — символический обряд перехода ребёнка в состояние взрослого, он связан с перенесением страданий. Часто обряд связан с оставлением родителей и длительным проживанием в отдалённых местах в некомфортной обстановке. Кроме того, инициация является символической смертью, когда маленький человек (и не вполне человек в силу возраста) умирает, возрождаясь во взрослом. Отсюда и столько ужасов и страданий, выпадающих на долю детей в страшных сказках, уверен Пропп. Частое же упоминание ведьм связано с представлениями о том, что они живут на границе двух миров — реального и загробного и являются своего рода испытателями для попавших к ним детей, которые могут и не выжить, если поведут себя неправильно.
Не всё просто с засовыванием Бабой-Ягой детишек в печь. Современники однозначно трактуют это как попытку изжарить. Зато некоторые исследователи полагают, что сюжет является искажением практики знахарок и ведуний помещать хворого или слабого ребёнка в остывающую русскую печь, чтобы он набрался жизненных сил.
Магией и анимизмом веет от общения с животными, деревьями, стихиями, приходящими на помощь, если совершить некие действия или сказать нужные слова.