"Легендарный Народный Витязь, освободитель Северо-Западной Россіи — Батька Атаманъ Булахъ-Балаховичъ — поднялъ и лично ведетъ рати народныя на освобожденіе белокаменной Москвы…"
О суверенных эстонцах в Пскове в 1919 году- https://cont.ws/@mzarezin1307/1576134Следом за эстонцами, естественно, пожаловали и патриотические русские национальные силы... Булак-Балахович (крайний слева) в Пскове с командующим эстонской армией Йоханом Лайдонером. Фото 31 мая 1919 годаhttps://www.litmir.me/bd/?b=556828Василій Горнъ. Гражданская война на северо-западе Россіи. Берлин, 1923.Глава II.Появленіе въ Пскове отряда Балаховича и переходъ къ нему гражданской и военной власти. Публичныя казни. «Ивановщина». Наложеніе «контрибуціи» на местныхъ купцовъ. Грабежи и вымогател
О суверенных эстонцах в Пскове в 1919 году- https://cont.ws/@mzarezin1307/1576134
Следом за эстонцами, естественно, пожаловали и патриотические русские национальные силы...
Булак-Балахович (крайний слева) в Пскове с командующим эстонской армией Йоханом Лайдонером. Фото 31 мая 1919 года
https://www.litmir.me/bd/?b=556828
Василій Горнъ. Гражданская война на северо-западе Россіи. Берлин, 1923.
Глава II.
Появленіе въ Пскове отряда Балаховича и переходъ къ нему гражданской и военной власти. Публичныя казни. «Ивановщина». Наложеніе «контрибуціи» на местныхъ купцовъ. Грабежи и вымогательства подъ угрозой смерти у обывателей. Экономическая эксплоатація со стороны эстонцевъ и ихъ «реквизиціи». Штабъ Балаховича тайно печатаетъ фальшивыя деньги. Запрещеніе изданія «не своихъ» газетъ. Городское самоуправленіе «преждевременно». Аграрныя меропріятія и вообще порядки въ деревне. Попытка къ «политическому перевороту». Самостійность Балаховича. Борьба и примиреніе съ ген. Родзянко. Возобновленіе деятельности городского и земскаго самоуправленія. Пріездъ въ Псковъ начальника гражданской части северной арміи Хомутова и главнокомандующаго генерала Родзянко. Ихъ отношеніе къ общественности. Назначеніе въ Псковъ ген. Арсеньева, чтобы парализовать вредныя стороны деятельности Балаховича. Порка и у Арсеньева. Заигрываніе съ «батькой». Венчаніе Стоякина.
Спустя четыре дня после прихода эстонцевъ, однажды вечеромъ въ Псковъ пожаловалъ «атаманъ крестьянскихъ и партизанскихъ отрядовъ» подполковникъ Булакъ-Балаховичъ. Отрядъ солдатъ, прибывшій съ нимъ, былъ частью конный, частью пешій, въ общемъ весьма небольшой, невнушавшій впечатленія сколько нибудь серьезной силы. «Войскомъ» эту кучку вооруженныхъ людей можно было называть только по недоразуменію. Темъ не менее улица встретила «атамана» съ большимъ воодушевленіемъ. По городу долго раздавалось восторженное «ура». Многихъ радовалъ самый фактъ прибытія своихъ русскихъ солдатъ . Чужое, какъ ни прочно спать за его спиной, все таки было чужое, а кроме того экзальтированности толпы способствовалъ и самъ Балаховичъ своими речами, полными пафоса и безшабашной похвальбы.
— Я командую красными еще более, чемъ белыми, — кричалъ Балаховичъ толпе. — Красноармейцы и мобилизованные хорошо знаютъ, что я не врагъ имъ, и въ точности исполняютъ мои приказанія… — Я воюю съ большевиками не за царскую, не за помещичью Россію, а за новое учредительное собраніе… — Я предоставляю обществу свободно решить, кого изъ арестованныхъ или подозреваемыхъ освободить и кого покарать. Всехъ, за кого бы поручитесь, я отпускаю на свободу. Коммунистовъ же и убійцъ повешу до единаго человека…
Утро следующаго дня сразу показало намъ-псковичамъ какого рода порядки привезъ въ Псковъ Балаховичъ.
Опять толпы народа въ центре и на базаре. Но не слышно ликующихъ победныхъ криковъ, нетъ и радости на лицахъ.
Изредка мелькнетъ
______________________
«Новая Рос. освобожд.» № 1, 31 мая 1919 г., ст. «Великая Волна».
гаденькая улыбка какого нибудь удовлетвореннаго въ своихъ чувствахъ дубровинца, мелькнетъ и поскорее спрячется. Большинство встречныхъ хмуро отмалчивается и неохотно отвечаетъ на вопросы.
— Тамъ, — говоритъ мне какая-то женщина, — идите на площадь и на Великолуцкую…
Я пошелъ и увиделъ… Среди массы глазеющаго народа высоко на фонаре качался трупъ полураздетаго мужчины. Около самаго фонаря, видимо съ жгучимъ любопытствомъ, вертелась разная детвора, поодаль стояли и смотрели взрослые. День былъ ненастный, дулъ ветеръ, шелъ дождь, волосы на трупе были мокрые.
Помню, что я не могъ безъ содроганія смотреть на эту ужасную картину и бросился съ площади на тротуаръ. Тамъ стояли какіе то люди и одинъ изъ нихъ, обращаясь ко мне, сказалъ: «Зачемъ это? Кому это нужно? Ведь такъ даже большевики не делали. А дети, — зачемъ имъ такое зрелище?..» Въ тотъ день еще висело четыре трупа на Великолуцкой улице, около зданія государственнаго банка тоже на фонаряхъ, одинъ за другимъ въ линію по тротуару.
Народу впервые давалось невиданное имъ доселе зрелище, иниціатива котораго всецело принадлежала «белымъ». Насколько помню, вначале было такое впечатленіе, что толпа просто онемела отъ неожиданности и чрезвычайной остроты впечатленія, но потомъ это прошло. Постепенно, изо дня въ день, Балаховичъ пріучилъ ее къ зрелищу казни, и въ зрителяхъ этихъ драмъ обыкновенно не было недостатка. Некоторые часами ждали назначенныхъ казней.
Вешали людей во все время управленія «белыхъ» псковскимъ краемъ. Долгое время этой процедурой распоряжался самъ Балаховичъ, доходя въ издевательстве надъ обреченной жертвой почти до садизма. Казнимаго онъ заставлялъ самого себе делать петлю и самому вешаться, а когда человекъ начиналъ сильно мучиться въ петле и болтать ногами, приказывалъ солдатамъ тянуть его за ноги внизъ. Часто прежде чемъ повесить, онъ вступалъ въ диспуты съ жертвой, импровизируя надъ казнимымъ «судъ народа».
— Ты говоришь, что не виноватъ? Хорошо. Я отпущу тебя, если здесь въ толпе есть люди, которые знаютъ, что ты не виноватъ и поручатся передо мной за тебя…
Поручителей почти никогда не находилось. Да и немудрено. Разъ какъ то въ толпе раздался жалостливый женскій голосъ въ пользу казнимаго. Балаховичъ, который присутствовалъ на казни обычно верхомъ на коне, быстро со свирепымъ лицомъ обернулся въ седле и грозно крикнулъ: «Кто, кто говоритъ тутъ за него, выходи сюда впередъ, кто хочетъ его защищать?» Жесты и лицо были столь красноречивы, что разъ навсегда отбили охоту вступаться за приговореннаго къ смерти. Балаховичъ повесилъ даже тогда, когда за одного изъ обреченныхъ ручалась не какая нибудь тамъ простая женщина, а видный членъ псковскаго общества, крупный домовладелецъ Л. Ничего не помогало: слова о «народномъ суде» были только ширмой для неистовавшаго Балаховича.
Все казни производились всегда днемъ, въ первый месяцъ неизменно въ центре города, на фонаряхъ. А такъ какъ столбы фонарей были трехгранные железные, то нередко вешали заразъ по трое и трупы висели на фонаре гирляндами, иногда въ теченіе всего дня. Особенно почему-то возлюбилъ Балаховичъ фонарь противъ одного еврейскаго музыкальнаго магазина, хозяинъ котораго изъ за казней долгое время
не открывалъ своей торговли.
Позже, въ іюле месяце, по протесту представителей союзниковъ, въ центре города казни были прекращены. Но зато была устроена постоянная виселица съ двумя крюками и боковыми стремянками къ перекладине; эту виселицу воздвигли непосредственно за старинной псковской стеной, на сенномъ рынке, то есть опять таки въ кругу жилыхъ строеній. Место, вероятно, выбрали по принципу «око за око». Во второй приходъ большевиковъ у этой стены глубокой ночью было разстреляно несколько видныхъ псковичей. Тутъ же они были и закопаны. Позже, когда произошла смена власти, и пришелъ Балаховичъ, убіенныхъ съ почестью похоронили на городскомъ кладбище, а вместо нихъ на томъ же месте стали вешать и хоронить казнимыхъ белой контръ-разведкой.
Месть на трупахъ вообще была въ ходу. После разстрела упомянутыхъ псковичей у старой городской стены, большевики на томъ самомъ месте, где были зарыты разстрелянные, какъ бы въ пренебреженіе къ праху ихъ, устроили сенной рынокъ. Въ свою очередь позже Балаховичъ приказалъ выкопать изъ могилъ, устроенныхъ въ центре города, въ Кадетскомъ саду, похороненныхъ тамъ съ почестями красноармейцевъ. Осклизлые гробы, частью вскрытые, съ полусгнившими покойниками стояли после этого въ саду целый день. Приходили изъ деревень какія то бабы и жалобно плакали возле гробовъ.
Казни на виселицахъ обставлялись также публично и всенародно. Здесь я самъ въ іюле виделъ такую кошмарную сцену.
Вешали двоихъ. Такъ какъ стремянки къ перекладине были приделаны по бокамъ, на основныхъ столбахъ, то каждый обреченный долженъ былъ сначала залезть самъ къ перекладине, а затемъ, одевъ петлю, чтобы пріобрести перпендикулярное къ земле положеніе и повеситься, броситься съ петлей на шее въ пространство. Первый изъ самовешающихся проделалъ подобную операцію удачно для своей смерти, второй же, сделалъ, видимо, слишкомъ энергичный прыжокъ, веревка не выдержала, оборвалась и онъ упалъ на землю. Поднявшись съ петлей на шее на ноги, несчастный дрожитъ и молитъ публику заступиться за него. Кругомъ гробовое молчаніе, только вздохи. Въ это время солдатъ сделалъ новую петлю. «Лезь» — кричитъ офицеръ. Парень снова лезетъ по стремянке, кидается въ петлю и на этотъ разъ быстро разстается съ жизнью.
Одну изъ такихъ сценъ сняли для кинематографа американцы и впоследствіи показывали ее где то въ Америке, пока это не запретили американскія власти.
Кто же были эти ежедневныя, на протяженіи двухъ съ половиной месяцевъ, жертвы?
Вначале просто «пыль людская» — воришки, мелкіе мародеры, красноармейцы (но отнюдь не комиссары или даже рядовые коммунисты — этихъ Балаховичу не удавалось поймать); после — контръ-разведка Балаховича, подъ руководствомъ знаменитаго полковника Энгельгардта, спеціально занялась крестьянствомъ. Создавались дутыя обвиненія въ большевизме, преимущественно въ отношеніи зажиточныхъ людей, и жертве предстояла только одна дилемма: или откупись, или иди на виселицу. Более состоятельные крестьяне отделывались карманомъ, а замешавшаяся въ энгельгардтовыхъ сетяхъ беднота расплачивалась жизнью. При отсутствіи гласнаго суда, при наличности корыстнаго застенка, во время гражданской междоусобицы, когда каждый человекъ, желалъ онъ того или не желалъ, силою вещей долженъ былъ соприкасаться съ той или другой изъ воюющихъ сторонъ, обвиненіе въ большевизме создавалось съ необыкновенной легкостью.
Я нарочно остановился подробнее на псковскихъ казняхъ. То, что творилъ въ Пскове Балаховичъ и его присные, я думаю, превзошло все меры жестокости «белыхъ» когда либо и где либо содеянныя. Балаховичъ не только глумился надъ казнимыми въ последній ихъ смертный часъ, но онъ попутно садически растлевалъ чистыя души глазеющихъ на казнь малышей, а въ толпе темной черни культивировалъ и распалялъ самые зверскіе инстинкты. Этотъ несомненно больной офицеръ совершенно не понималъ, что самымъ фактомъ публичности казней, ихъ кошмарной обстановкой онъ не утишалъ разбуженнаго большевиками въ человеке зверя (Автор сего труда - плехановец. А это - диагноз. - М.З.) , а, наоборотъ, какъ бы поставилъ себе определенной задачей — возможно дольше поддержать это зверское состояніе въ человеке.
Большевики не остались въ долгу: они превосходно использовали казни Балаховича въ своихъ прокламаціяхъ къ белымъ солдатамъ. Белому командованію вскоре пришлось пожать горькіе плоды этой агитаціи.
Справедливость требуетъ, однако, сказать, что Балаховичъ не былъ одинокъ въ своихъ меропріятіяхъ. Идейная санкція его действій пришла вместе съ нимъ, въ виде подчиненнаго ему Управленія по гражданскому «устроенію» псковскаго края. Русская гражданская власть пришла къ намъ, какъ и Балаховичъ, тоже съ демократическимъ знаменемъ, но во все время своего существованія только и делала, что глумилась надъ демократическими идеями, да, вопреки жестокой действительности и здравому смыслу, базарно восхваляла своего «батьку».
Черезъ сутки после прихода Балаховича, въ городе появилась газета «Новая Россія освобождаемая», а въ ней приказъ Балаховича № 1 такого содержанія:
Разбивъ главныя силы противника, пытавшіяся прорваться къ Пскову, 29 мая я прибылъ въ городъ и, согласно приказа главнокомандующаго эстонскими войсками и командующаго войсками отдельнаго корпуса Северной арміи, принялъ командованіе военными силами Псковскаго раіона. —
Комендантомъ Псковско-Гдовскаго раіона назначается подполковникъ Куражевъ. Комендантомъ гор. Пскова назначается капитанъ Макаровъ.
Въ виду невозможности для военной власти принять на себя заботы по устроенію местной жизни и невозможности задерживать местное устроеніе, — права и обязанности местной гражданской власти временно вручаю образующемуся изъ пользующихся общественнымъ доверіемъ лицъ Общественному Гражданскому Управленію города Пскова и уезда , постановленія и решенія котораго, контролируемыя военнымъ комендантомъ, обязательны для всехъ гражданъ.
Врученіемъ гражданскихъ функцій местнымъ общественнымъ силамъ Народныя Белыя Войска доказываютъ искренность провозглашаемыхъ ими демократическихъ лозунговъ.
Пусть все знаютъ, что ми несемъ миръ, устроеніе и общественность.
Населенію предлагаю сохранять полное спокойствіе. Мои войска победоносно продолжаютъ свое наступленіе. Все попытки противника оказать сопротивленіе быстро ликвидируются.
30 мая 1919 г.
Атаманъ крестьянскихъ и партизанскихъ отрядовъ и командующій войсками Псковскаго и Гдовскаго раіоновъ подполковникъ Булакъ-Балаховичъ.
За приказомъ № 1 въ томъ же номере безъ подписи былъ помещенъ приказъ новаго «общественнаго гражданскаго управленія» съ предложеніемъ всемъ должностнымъ лицамъ по назначенію явиться 31 мая къ 3 часамъ дня въ зданіе бывшей городской управы къ председателю гражданскаго управленія.
Что это за персона — председатель общественнаго гражданскаго управленія — изъ оффиціальныхъ приказовъ, напечатанныхъ въ газете, не усматривалось. Лишь въ хронике частнымъ образомъ было сказано, что «устройство гражданскаго управленія въ Пскове и губерніи вручено русскому представителю въ Эстоніи и представителю противобольшевистскихъ организацій г. Иванову, уже наладившему таковое въ гор. Гдове. Г. Ивановъ используетъ все местныя общественныя силы».
А почему неизвестный псковичамъ доселе г. Ивановъ оказался уже «председателемъ» еще имеющаго быть организованнымъ общественнаго управленія, сіе опять оставалось неизвестнымъ. Страннымъ также показалось отсутствіе прямого приказа Балаховича вообще о какомъ либо назначеніи г. Иванова. Все последующее объяснило эти странности: Балаховичъ, какъ оказалось потомъ, сознательно избегалъ афишированія своей связи съ г. Ивановымъ.
А пока самъ этотъ г. Ивановъ анонимно въ статье «отъ редакціи» (кто редакторъ? — по газете опять таки не было видно) такъ характеризовалъ программу новой власти и личность ея руководителя:
«Народоправство въ рамкахъ назревшихъ потребностей и здраваго смысла — вотъ основа всехъ нашихъ разсужденій и действій, и мы зафиксировали это свое убежденіе въ форме требованія созыва новаго учредительнаго собранія, изъявленія воли котораго требовалъ даже последній претендентъ на русскій престолъ — Великій Князь Михаилъ Александровичъ.
Земля крестьянству — наше решеніе земельнаго вопроса. Предпочтеніе въ смысле владенія должно быть оказано не помещику, а крестьянину, который долженъ быть хозяиномъ русской земли. На хуторскомъ хозяйстве сошлись сейчасъ все, и принципъ частной собственности утверждается и въ этой области.
Частная иниціатива и предпріимчивость въ области торговли и промышленности и въ помощь имъ созданіе образцоваго транспорта характеризуютъ наши взгляды на хозяйственную политику страны.
Наша задача примиреніе и удовлетвореніе всехъ слоевъ народа и на пути къ ней занятіе Пскова сыграетъ значительную роль, ибо населеніе изъ нашихъ действій увидитъ, зачемъ мы пришли — для угнетенія народнаго или для помощи ему въ его тяжкихъ страданіяхъ.
Нынче верятъ не словамъ, а деламъ.
И дела эти будутъ и уже есть.
Наши победы всемъ говорятъ, что всходитъ солнце новой Россіи.»2
Ярко, сильно! Въ программной части несомненно верныя, здравыя мысли, но все это сразу же, такъ сказать, подсаливала бьющая въ глаза реклама Балаховича и «дела»… которыя «уже есть». Первымъ шагомъ «демократа» Балаховича были ужасныя казни и грабежи, первымъ шагомъ «демократа» Иванова — упраздненіе городского самоуправленія, на функціи котораго до него не покушалась даже оккупаціонная немецкая власть. За позой пробивалась совсемъ другая суть. И только тамъ, где совершенно невозможно было отвернуться отъ того, что «уже есть» и замолчать ужасные факты подлинной действительности, г. Ивановъ пытался подыскать имъ некоторое идейное оправданіе.
«Не можемъ мы, возставшіе противъ рабства, нести это рабство своему народу. Мы хотели бы такъ осторожно ступать по родной почве, чтобы не раздавить ни одной былинки, но народная воля строга и непреклонна — и мы должны сотворить судъ и расправу. Поднявшій мечъ долженъ отъ меча же погибнуть. Мы закалили свое сердце на эти дни народнаго гнева и пусть народъ веритъ намъ»…3
_____________________
2 «Новая Россія Освобождаемая», № 1. Курсивъ мой.
3 Тотъ же номеръ, ст. «Въ огне народнаго гнева» Иванова.
Такъ оправдывались именемъ народа гнусныя сцены творимыхъ Балаховичемъ казней. А въ назиданіе и поученіе сомневающимся внушительно говорилось въ другой статье «Великая волна»:
«Съ нами Богъ! Съ нами народъ! Знайте и покоряйтеся, убійцы!»
На пріеме многочисленнаго псковскаго чиновничества г. Ивановъ опять сталъ въ позу. Онъ оказался незауряднымъ ораторомъ и сказалъ большую речь, закончивъ ее довольно эффектно: «Къ старому возврата нетъ, наша цель — Учредительное Собраніе, которое решитъ форму правленія и начертаетъ аграрную реформу».
За «словами», чтобы имъ окончательно не верили, следовали снова «дела». Для надобностей города и войска Ивановъ предложилъ на другой день обложить евреевъ на 2 милліона рублей контрибуціи .4 Онъ сталъ уже записывать имена, которыя ему услужливо подсказывалъ кто-то изъ местныхъ жидоедовъ, но послышались протесты: «Почему только евреевъ, а не всехъ богатыхъ купцовъ?» Ивановъ не счелъ возможнымъ мотивировать свою затаенную мысль, быстро убралъ листъ, сказавъ, что «обойдемся безъ этого, достанемъ въ штабе».
Спустя дня три после описаннаго случая, появился списокъ целаго
_________________
4 Чтобы представить себе, во что обходилось это требованіе по тому времени, достаточно сказать, что фунтъ хлеба въ то время въ Москве стоилъ еще 40 р. на керенки, а въ Пскове — 6—7 рублей.
ряда купцовъ, которые въ трехдневный срокъ обязывались внести Балаховичу разныя более или менее значительныя суммы. Въ списке фигурировали, правда, не одни евреи, попадались изредка и христіанскія фамиліи. Процедура взиманія, судя по имеющейся у насъ копіи одного документа, была чрезвычайно проста.
1. Г… (такому то). По приказанію командующаго войсками Псково-Гдовскаго раіона предлагаю прибыть въ штабъ, помещающійся въ зданіи Земскаго банка къ 5 час. вечера.
Офицеръ для порученій полк. Энгельгардтъ.
2. Отъ гражданина… (того же самаго) 20 000 (двадцать тысячъ) получилъ
Ротмистръ Звягинцевъ.
12.1140;І-1919 г.
Псковъ.
Печать штаба крестьянскаго и партизанскаго отряда атамана Булакъ-Балаховича.
При крутомъ нраве Балаховича (Ивановъ въ этой операціи спрятался за спину «атамана») ослушаться его зова никто не могъ. Купцы знали, зачемъ зовутъ и несли, несли и… торговались. Более упорныхъ тутъ же арестовывали и отправляли въ тюрьму. Сиди, пока не уплотишь всехъ денегъ, размышляй о «новомъ учредительномъ собраніи». Такимъ путемъ собрали около 200.000 рублей — сумму по тому времени большую. О судьбе этихъ денегъ ходили потомъ весьма смутные и невыгодные для компаніи Балаховича слухи. Впоследствіи, когда производилось разследованіе о всехъ злоупотребленіяхъ чиновъ особой дивизіи Балаховича, контръ-разведка штаба заинтересовалась и сборомъ денегъ «на нужды арміи».
«Ротмистръ Звягинцевъ, — доносила она следственнымъ властямъ, собралъ по приказанію Начальника Дивизіи Генералъ Маіора Булакъ-Балаховича съ жителей города Пскова налогъ на нужды Арміи, въ сумме около 200.000 рублей; куда пошли собранныя деньги — выяснить, изъ за отсутствія отчетности, не представляется возможнымъ. Въ виду же того, что все чины штаба особой дивизіи вели широкій образъ жизни, пьянствовали, шикарно одевались, — среди горожанъ создалось убежденіе, что деньги эти пошли не на нужды Арміи, а на личныя потребности чиновъ Штаба Дивизіи. Доказательствомъ этому отчасти можетъ служить и то обстоятельство, что действительно чины штаба особой дивизіи, не получая жалованья, одевались въ чрезвычайно дорогіе и разнообразные костюмы, постоянно посещали клубы и благотворительные вечера, на которыхъ тратили большія суммы денегъ.»
Недовольствуясь сборомъ денегъ въ более или менее прикрытой оффиціальной форме, стали требовать денегъ неоффиціально. Главная статья была, конечно, «жиды» и угроза погромомъ имъ. Одновременно съ этимъ офицеры и солдаты Балаховича шли по квартирамъ отнимать серебро, золото и деньги. Сопротивляющимся наносили побои. По словамъ псковскаго купца Г., евреевъ: В-ка били и велели ноги целовать, взяли все серебро и золото; А-ча били самого, жену и детей, пока не показалъ, где спрятано золото и серебро; все отобрали; М-ъ ограбили и разстреляли и т. д.
Въ это время на фронте опомнившіеся большевики, видя, что эстонцы пріостановили свое наступленіе, снова пытаются взять Псковъ. Настроеніе у всехъ обывателей подавленное. Вблизи города утромъ и вечеромъ идетъ непрерывная артиллерійская канонада, а въ самомъ городе безчинствуютъ балаховцы.
Штурмъ большевиковъ удается отбить. Действуютъ главнымъ образомъ эстонцы, но это не мешаетъ органу г-на Иванова превозносить «батьку» до небесъ.
«Генералиссимусъ» Троцкій отдалъ приказъ: не позже вечера покончить съ Псковомъ.
Первоначально немногочисленная, выдвинувшаяся, изолированная кучка белыхъ, казалось, была обречена на гибель.
Но великая волна, несущая освобожденіе и свободное устроеніе Россіи, недаромъ поднялась въ древнемъ Пскове.
Недаромъ на гребне волны этой гремитъ на всю северо-западную Россію легендарное имя народнаго героя «батьки» атамана Балаховича.
Недаромъ подлый и безсмысленный большевизмъ горькимъ искусомъ голоднаго похмелья изжитъ и отметается возрождающимся правосознаніемъ народной массы…
Разгромъ подъ Псковомъ открываетъ дорогу къ сердцу страны.
Народный герой сказалъ уже свое слово:
Партизаны, впередъ! Дальше и дальше, по дороге на Москву!.. 5
Читали псковичи эту буффонаду и только руками разводили. Какая тамъ Москва, когда большевики были отъ города всего верстахъ въ 3—4, а «батькина» сотня стояла у почтовой конторы въ центре города, готовая ежесекундно «эвакуироваться». Спасла дело эстонская артиллерія и ихъ бронепоезда.
«Устроеніе» гражданской жизни шло тоже изъ рукъ вонъ плохо. Съ трудомъ удалось получить американскій хлебъ для населенія. Между американцами и обывателями въ роли дорогихъ комиссіонеровъ начали, къ удивленію обывателей, фигурировать эстонцы. «Мука прибыла пшеничная — пишетъ въ № 3 «Нов. Россія», — правда, за очень дорогую цену: она получена въ обменъ за двойное по весу количество льна». На вырученныя за муку отъ обывателей деньги или путемъ натуральнаго обмена съ крестьянами городъ долженъ былъ накапливать запасы льна по указанному разсчету и сдавать его эстонцамъ. Операція для неподготовленнаго для этого городского аппарата явно непосильная, да и нравственно непріемлемая: расценка, установленная эстонцами, была разъ въ десять меньше англійской, такъ что эстонцы за муку, отпущенную имъ въ кредитъ американцами для населенія Эстоніи , получали колоссальные барыши. На полномочіи, выданномъ эстонскимъ министромъ торговли А. Яксономъ псковскому льнопромышленному товариществу на право закупки льна для эстонскаго правительства въ пределахъ
___________________
5 Та же газета отъ 8 іюня, ст. «Разгромъ».
псковскаго раіона, значится такая надпись самого Балаховича, датированная 17 іюня 1919 г.
«Такъ какъ населеніе въ завоеванныхъ мною у большевиковъ местностяхъ, а равно и мои войска, находятся въ критическомъ положеніи по снабженію ихъ хлебомъ и продуктами, настоящимъ свидетельствую свою готовность оказать полное содействіе псковскому льнопромышленному товариществу въ меновой торговле продуктами на ленъ для эстонскаго правительства. Командующій войсками Псковскаго раіона полк. Булакъ-Балаховичъ.»
Эстонское правительство стремилось тогда скупить подешевле весь псковскій ленъ, чтобы образовать для своего казначейства прочный валютный фондъ. Весь ленъ шелъ на англійскіе рынки и очень выгодно для эстонскихъ финансовъ переплавлялся въ фунты, черную же работу содействія этой операціи у насъ на месте, «съ готовностью» взялъ на себя г. Балаховичъ. Не трудно себе представить, во что вылилось такое содействіе «меновой торговле» въ атмосфере воцарившагося при «батьке» террора и произвола. При поддержке Балаховича, несдерживаемые ничемъ въ своихъ узко-эгоистическихъ аппетитахъ, новые предприниматели стремились отнять у псковскаго населенія буквально за гроши единственно-ценный и при томъ последній оставшійся у него продуктъ обмена. Эстонцы тогда переживали, да и теперь еще переживаютъ, періодъ стадіи первоначальнаго накопленія рессурсовъ своей молодой государственности и потому съ лихорадочной поспешностью стремились использовать все открывавшіяся къ тому возможности.
Выше, въ первой главе, я уже писалъ о своеобразномъ вожделеніи эстонцевъ къ обывательскимъ телефонамъ. Телефоны эти, выражаясь терминологіей того времени, такъ таки и были «усовдепены», но, кроме телефоновъ, имъ понравился, напримеръ, механическій заводъ нашего купца Штейна. Они и къ нему протянули свои руки. Штейнъ по національности латышъ, коренной нашъ обыватель и бывшій гласный думы, въ моментъ прихода Балаховича находился въ Риге.
Въ моихъ матеріалахъ имеется такого рода «договоръ».
Такъ какъ эстонскими войсками былъ взятъ Псковъ, то съ моей стороны препятствій не встречается къ эвакуаціи «завода Штейнъ» въ половинномъ размере въ Эстляндію. На основаніи условій о военныхъ добычахъ съ представителемъ Эстонской республики въ Пскове Штабсъ-капитаномъ (такимъ то 6)
29 мая 1919 г. Командующій Войсками Гдово-Псковскаго раіона
Полковникъ Булакъ-Балаховичъ.
Печать Начальника конвоя
Атамана Булакъ-Балаховича.
Не помню, удалось ли эстонцамъ воспользоваться хотя бы половиной завода Штейна, но въ этомъ документе характерно все отъ начала до конца. Наедине съ эстонцами Балаховичъ, конечно, не могъ нести
___________________
6 Фамилія его неразборчива. Курсивъ въ этомъ документе мой.
того вздора объ освобожденіи Пскова, которымъ наполняли русскую газету его барды для околпачиванія легковерныхъ, если они были; нетъ — тутъ онъ определенно признаетъ, что Псковъ былъ взятъ эстонскими войсками, взятъ, какъ непріятельскій городъ, имущество котораго является добычей победителя. И такая трактовка положенія города допускалась въ освободительной гражданской войне! То, что городъ взяли эстонцы, а не русскіе, въ данномъ случае значенія не имеетъ, такъ какъ формально командующимъ всеми оперировавшими тогда противъ большевиковъ войсками, т. е. русскими и эстонскими, считался эстонскій главнокомандующій ген. Лайдонеръ.
Іюнь приближался къ концу, а въ городе и уезде не было и намека на правосудіе. Свирепствовали во всю контръ-разведчикъ полк. Энгельгардтъ и комендантъ края подполковникъ Куражевъ. Нуждаясь въ деньгахъ для арміи, а еще больше для кутежей, представители местной власти начали печатать фальшивыя деньги-керенки. Эти деньги офицеры стали спускать хозяевамъ ресторановъ, въ которыхъ кутили, разнымъ поставщикамъ, крестьянамъ по деревнямъ. Керенки печатались въ глубокой тайне; сначала въ особой комнате въ гостинице «Лондонъ», а позже чуть ли не въ самой раіонной комендатуре. Въ преступную организацію входили все самые видные члены «батькиной ставки» — полковники Энгельгардтъ, Стоякинъ, Куражевъ, Якобсъ, а также иниціаторъ этой затеи — «редакторъ» местной газеты и въ тоже время помощникъ раіоннаго коменданта Афанасьевъ. Зналъ ли Ивановъ про всю эту махинацію — мне неизвестно; кажется, фабрика открылась уже после его исчезновенія изъ Пскова.
Нелишнимъ будетъ, однако, отметить, что идея такого предпріятія, обставленная, разумеется, соображеніями «блага белаго дела», родилась первоначально въ недрахъ штаба ген. Родзянко. Фактъ этотъ — сколь ни ароматна сама по себе такая идея, после заявленія членовъ б. Политическаго Совещанія при генерале Юдениче, является совершенно установленнымъ. «Нужды на фронте и въ тылу (пишутъ эти члены) никакого отлагательства не допускали. И насколько тамъ положеніе было критическое, доказываетъ то, что изъ Севернаго Корпуса поступило къ генералу Юденичу представленіе о разрешеніи печатать фальшивыя керенки. Представленіе это было, конечно отклонено.» 7 Предложеніе отклонили, а подготовленная для выполненія плана техническая организація, въ лице инженера Тешнера, осталась; его то и «пленилъ» у себя въ Пскове Балаховичъ. Разобравъ въ чемъ дело, Тешнеръ вначале пытался бежать изъ Пскова, но его поймали и подъ конвоемъ солдатъ снова водворили въ «псковскую экспедицію» заготовленія фальшивыхъ керенокъ.
Ни фальшивки, ни поборы съ населенія нисколько не улучшили матеріальнаго положенія солдатъ Балаховича. Они по прежнему были плохо одеты, обуты, плохо накормлены. Наоборотъ, эстонскія войска производили хорошее впечатленіе: все прекрасно экипированные, достаточно дисциплинированные, крепкіе, здоровые ребята. Тяжко было смотреть на эту резкую разницу. Правда, справедливость требуетъ ска-
_________________
7 «Объясненія членовъ Политическаго Совещанія при Главнокомандующемъ Северо-Западной арміи», стр. 31.
зать, что Балаховичъ былъ повиненъ въ плохомъ состояніи своихъ солдатъ только отчасти. Нужды арміи во много превосходили суммы, собранныя темъ или инымъ путемъ съ населенія, но скверно было то, что даже собранныя деньги не шли по своему назначенію. Все вместе взятое въ значительной мере подрывало боеспособность русскихъ солдатъ; кроме того въ последнее время стало чувствоваться, что у нихъ вообще нетъ той действенной поддержки со стороны населенія, которая была несомненно на первыхъ порахъ, и которую имели эстонскіе солдаты у собственнаго населенія, довольно деятельно поддерживавшаго свою армію.
Желая внести въ жизнь хотя какое нибудь организующее начало, и, такъ сказать, дыханіемъ общественности смягчить творящіяся безобразія — псковская интеллигенція пытается возобновить закрытую еще большевиками демократическую газету «Псковская Жизнь».
Этотъ органъ существовалъ въ Пскове ровно 10 летъ и завоевалъ себе большія симпатіи у населенія. Особенностью «Псковской Жизни» было то, что она являлась подлиннымъ детищемъ местной интеллигенціи. Въ свое время денежный фондъ газеты образовался изъ мелкихъ паевъ местной интеллигенціи, какъ-то врачей, учителей, адвокатовъ чиновниковъ, при чемъ въ составъ редакціи на равныхъ началахъ вошли кадеты, эсэры и эсдеки. Работа шла хорошо и дружно вплоть до открытія всероссійскаго учредительнаго собранія, когда небезъизвестный матросъ Панюшкинъ явился съ своей большевистской сворой въ редакцію и, грозя редактору винтовкой, учинилъ въ помещеніи полный разгромъ, закрывъ газету «за контръ-революціонность».
Хотя Балаховичъ съ Ивановымъ, казалось-бы, должны были действовать въ обратномъ Панюшкину направленіи, члены редакціи «Пск. Жизни» такъ таки и не дождались отъ нихъ ответа на свое ходатайство объ открытіи газеты. Ивановъ явно боялся голоса здоровой общественной критики, справедливо полагая, что отъ него и Балаховича въ действительности потребуютъ перейти отъ либеральныхъ словъ къ делу. Вместо непріятной «Пск. Жизни» Балаховичъ далъ позже разрешеніе на открытіе другой газеты «Возрожденіе», но того же типа, что и газета Иванова — «Нов. Рос. осв.». Эта вторая газета также стала замалчивать все безобразія «батькинаго» режима и необыкновенно раздувать его мнимыя доблести. Редакторомъ газеты оказался помощникъ раіоннаго коменданта помянутый выше Афанасьевъ. Произведя крупную растрату казенныхъ суммъ отнюдь не на газетныя надобности, онъ впоследствіи скрылся.
Несмотря на установившуюся, такимъ образомъ, атмосферу полнаго и вынужденнаго молчанія общественности, въ частныхъ разговорахъ Иванову нередко приходилось натыкаться на недоуменные вопросы по поводу заведенныхъ имъ и Балаховичемъ полицейскихъ порядковъ. Чаще всего, конечно, говорилось объ упраздненіи органовъ общественнаго самоуправленія. На это газета «Нов. Росс. осв.» устами Иванова обычно отвечала целымъ рядомъ софизмовъ. Въ переживаемый моментъ «клочковаго» возсозданія Россіи земское и городское самоуправленіе, разсчитанныя на другое время, по мненію газеты, абсолютно непригодны. Нужны организаціи, совмещающія въ себе функціи правительственныхъ учрежденій и органовъ самоуправленія и такой панацеей являлись пресловутыя общественныя гражданскія управленія (городскія, уездныя, волостныя). Слово «общественныя» тутъ следовало взять дважды, трижды въ кавычки, потому что те учрежденія, которыми облагодетельствовалъ насъ г. Ивановъ, были сплошнымъ подлогомъ общественности, т. к. въ возникновеніи ихъ псковичи вовсе не были повинны.
До сихъ поръ я останавливался преимущественно на описаніи техъ порядковъ, которые завели Балаховичъ и Ивановъ въ самомъ городе Пскове. Въ Псковскомъ уезде режимъ былъ не лучше, съ тою только разницей, что здесь царила некоторая политическая черезполосица.
Правежъ «соловья-разбойника», какъ окрестили некоторые обыватели режимъ Балаховича во Пскове, въ деревне по необходимости носилъ все черты спорадическаго воздействія власти. «Устроеніе» сельской жизни производилось наскокомъ, неряшливо, псевдо-либеральныя потуги г-на Иванова часто проводились подъ аккомпаниментъ партизанской ругани, порки, и прочаго пренебреженія къ личности крестьянина. Одного здесь почти не было: казней. Главные мастера заплечнаго дела — Балаховичъ и Энгельгардтъ — сидели въ самомъ гор. Пскове и, по соображеніямъ, надо полагать, техническимъ, все выхватываемыя изъ деревни жертвы для казни свозились во Псковъ.
Для характеристики сложившихся къ появленію Балаховича земельныхъ отношеній въ Псковской губерніи и воздействія на нихъ органовъ поставленной имъ власти, позволю себе привести выдержки изъ ценной записки П. А. Богданова, бывш. министра земледелія въ Северо-Западномъ правительстве, поданной имъ гражданской ликвидаціонной комиссіи по деламъ этого правительства.
«Почти половина волостей псковскаго уезда пережила германскую оккупацію, и большевистскіе опыты не были проделаны въ ней до конца, главнымъ образомъ, потому, что, занявъ Псковъ (после немцевъ) поздней осенью (ноябрь) 1918 г., большевики въ теченіе зимы не могли достаточно широко развернуться. Однако, весна 1919 г. была использована ими въ полной мере и къ приходу белыхъ явочнымъ порядкомъ проводимое «поравненіе» заканчивалось. За зиму 1918—1919 г. именія были взяты на учетъ, зародились «совхозы» и «коммуны». Остальныя волости и уезды Псковской губерніи къ этому времени прошли полностью режимъ «соціалистическаго землеустройства».
«Въ общемъ и целомъ картина земельныхъ отношеній къ маю 1919 года во всей Северо-Западной области вырисовывалась следующимъ образомъ. Все безъ исключенія земли, живой и мертвый сельско-хоз. инвентарь были въ распоряженіи крестьянъ и органовъ советской власти… Помещичье землевладеніе перестало существовать. Надо отметить, что часть помещиковъ и крупныхъ земельныхъ собственниковъ сумела остаться въ своихъ именіяхъ въ качестве чиновниковъ советской власти или членовъ коммунъ, образовавшихся въ именіяхъ часто по иниціативе техъ же владельцевъ — помещиковъ, въ надежде на грядущее лучшее будущее»…
«Выше мы говорили, что земля была въ распоряженіи крестьянина и органовъ советской власти. Но отсюда еще нельзя сделать вывода, что крестьянская тяга къ земле была удовлетворена полностью или хотя въ большей ея части. От