Ренат Ибрагимов: «Татары лучше поют, чем эта «попсяра» московская!»

Одним из гостей завершающегося сегодня казанского фестиваля мусульманского кино стал Ренат Ибрагимов. В интервью «БИЗНЕС Online» знаменитый баритон рассказал о поездках в Мекку, объяснил, для чего нам нужен «колхозный «татар җыры», и пообещал в следующем году устроить юбилейный концерт в столице республики.

Ренат Ибрагимов: «Татарская музыка имеет колоссальный потенциал, она фактически только сейчас начинает пробуждаться» Фото: Ирина Ерохина

«Я ДВА РАЗА БЫЛ В МЕККЕ, ЧИТАЮ КАЖДЫЙ ДЕНЬ НАМАЗ»

— Ренат Исламович, в последние годы вы довольно редкий гость в Казани, почему?

— Просто я приезжаю сюда к друзьям, родственникам. А то, что касается концертов... Это же от меня не зависит, это зависит от организаторов, от хозяев! Я же не могу просто сказать «хочу приехать» и появиться здесь. Должны пригласить, организовать. Вот в этом плане казанская сторона — организаторы концертов — не очень активно выступают. А так, я постоянно работаю, у меня огромное количество программ.

— У вас ведь достаточно длинная история взаимоотношений с кинематографом.

— Да, в свое время я снял фильм «Итальянский контракт». Выступил и продюсером, и исполнителем главной роли. Это было в 1992 году, почти 25 лет назад. Он поездил по фестивалям, за рубежом хорошо прошел, зарубежное телевидение закупило, показало по разным странам. А здесь как-то так очень незаметно прошло — показали пару раз по местному татарстанскому телевидению и все. Вот такая история.

Что касается казанского фестиваля мусульманского кино, то это мир, который нам в России практически не показывают. Нам показывают только американские ленты или наши боевики. А здесь кино совершенно другого духа, это другая культура, но близкая нам. Поэтому, это должно быть интересно с подобной точки зрения.

«В свое время я снял фильм «Итальянский контракт». Выступил и продюсером, и исполнителем главной роли» Кадр из фильма «Итальянский контракт»

— Ислам также в вашей жизни играет не последнюю роль?

— Да, я два раза был в Мекке, читаю каждый день намаз. Для меня это уже стало нормой. Начал читать пятикратный намаз почти десять лет назад. Что привело к религии? Возраст, осмысление. В Коране же написано, что мужчина до 40 лет ребенок. Действительно, до 40 лет была одна жизнь, после сорока идет переосмысление. В основном, у всех так получается.

— У вас тут в гостинице и коврик для намаза лежит. Пятикратная молитва не мешает работе, концертам? Как удается совмещать?

— Если нет возможности прочитать по расписанию, то его можно прочитать позже, ничего страшного. Можно объединить два намаза. Такой жесткой регламентации нет.

— Сейчас как раз время хаджа. Поделитесь своими чувствами, переживаниями от этих поездок.

— Хадж в жизни каждого мусульманина — это огромное духовное перерождение, идет возрождение человека. Фактически оттуда приезжает уже человек другого качества. Даже если он до этого неверующим был, такое сильное влияние на человека происходит. Происходит определенный качественный рост, очень мощный. Поэтому хадж — это, конечно, великое дело. Мекка — это начало цивилизации, которая началась с Адама. Адам там — у камня Каабы — и молился. Это место, где молился Адам, и сейчас мы, мусульмане, продолжают молиться именно у этого камня. Вся цивилизация наша связана именно с Меккой — от самого начала развития. Больше такого в мире нет, единственное такое место.

«ЖЕНА НА 40 ЛЕТ МОЛОЖЕ. ЭТО ШИКАРНО!»

— Ваша нынешняя супруга тоже была в хадже?

— Супруга тоже в хадже была со мной, она тоже намаз читает. Детей мы тоже в этом духе воспитываем.

— Сколько им сейчас лет?

— Три, пять и семь лет. Когда у детей спрашивают «кого ты больше любишь?», они отвечают: «Сначала Аллаха, потом пророка Мухаммада, потом маму, потом папу». То есть они все правильно расставили на свои места, все духовные ценности с детства.

— У вас, кажется, довольна большая разница в возрасте с супругой?

— 40 лет.

«У нас в семье полная гармония» (с женой Светланой) Кадр из передачи «Пока все дома»

— Это нормально?

— Шикарно! (смеется) Есть, конечно, влияние в физическом плане. Но все равно это больше зависит от внутреннего состояния человека, от его настроя. У нас в семье полная гармония, Аллага шөкер.

— А сколько у вас всего сколько детей?

— Семеро.

— Как вы считаете, сколько должно быть детей в татарской семье?

— Не меньше пяти. Пять, я считаю, нормой.

НА ТАТАРСКОЙ ЭСТРАДЕ ЕСТЬ 20-30 ПРОФЕССИОНАЛОВ

— Знакомы ли вы с современной татарской эстрадой?

— Да, я отслеживаю, смотрю татарский канал ТНВ. Он у меня дома постоянно включен. Родители моей жены любят этот канал. Это стало так называемым «кухонным телевидением» — с утра включается и до вечера работает ТНВ. Поэтому мы в курсе всех новостей.

— Кого отметили бы из современных исполнителей?

— Сейчас довольно много молодых певцов, человек 800... Если раньше нас было человек 20 на весь Татарстан, то сейчас — 800 человек. Всех, конечно, не запомнишь. Нельзя сказать, что они все высокие профессионалы. Но, среди этих восьмиста человек, может быть, человек 20-30 можно выделить как профессионалов. Остальные — ближе к самодеятельности.

Кого бы выделил? Это девочки — финалистки проекта «Голос» (Дина Гарипова и Эльмира Калимуллина — прим. ред.) и Филюс Кагиров. Есть ребята, которые работают в более современном жанре. Просто фамилии все назвать не могу.

— У нас даже президент Минниханов обращает внимание на то, что татарская эстрада низкого качества. Что нужно сделать, чтобы изменить ситуацию?

— Он что, обращает на это внимание? Это хорошо. Для этого надо создавать условия, базу. Я еще в 1990-е годы, когда активно здесь в Татарстане работал, проводил фестивали, организовал в свое время центр «Сафар», мы проводили фестиваль «Рамазан» три года подряд, сняли фильм. Это все было в 1990-е годы.

Я считаю, что два сильных инструмента для продвижения своей культуры, через которые можно пропагандировать свое национальное искусство на весь мир — это музыкальные фестивали и кино. Это два самых главных направления. Сейчас фестивалей довольно много проводится в Татарстане, кино потихоньку начали снимать. Но я начал говорить об этом еще в 1990-е годы! Но в то время на это не обращали внимания, тогда другие задачи стояли — экономические и политические.

«Два сильных инструмента для продвижения своей культуры, через которые можно пропагандировать свое национальное искусство на весь мир — это музыкальные фестивали и кино» Фото: архив «БИЗНЕС Online»

«НУЖНО БОЛЬШОЙ ФЕСТИВАЛЬНЫЙ ЗАЛ НА 7-8 ТЫСЯЧ ЗРИТЕЛЕЙ ПОСТРОИТЬ С СОВРЕМЕННЕЙШИМ ОБОРУДОВАНИЕМ»

— Может, нужно пускать на эстраду только тех, кто имеет профессиональное музыкальное образование?

— Я бы не стал так делить, любой может. Не в этом дело. Дело в том, что сейчас «татар җыры», которое на ТНВ с утра до вечера культивируется, в принципе, это, как я уже сказал, самодеятельность. Она и раньше была эта самодеятельность. И то, что ее сейчас так пропагандируют, это хорошо, в этом участвует много народу. Но взращивать из этой самодеятельности что-то профессиональное и показывать невозможно. Их цель — это клубная самодеятельность. Это хорошо и это нужно. Но должна существовать база для создания, производства именно высокопрофессионального, конкурентноспособного на весь мир, искусства.

— Или нужно возрождать худсоветы?

— Начинать нужно с материальной базы. Надо создавать... Подбор людей высокопрофессиональных, агентства организовать. Я бы назвал его агентство кино и фестивалей. Чтобы оно вело два главных направления — музыкальных фестивалей и развития кино. Что для этого нужно? Развивать киноиндустрию, большой фестивальный зал на 7-8 тысяч зрителей построить с современнейшим оборудованием. Должен быть свой мощный оркестр с очень хорошей аппаратурой, которой можно было бы записывать программы, снимать. И чтобы можно было их продавать на рынок, не приглашая там Первый канал.

Сейчас же как происходит — приглашают Первый канал, те привозят своих исполнителей — дешевую московскую «попсяру», причем за хорошие деньги. И проводят здесь мероприятия. Тот уровень низкой «попсяры», который существует в России, они сюда затаскивают и получают за это большие деньги. Наши пользуются этими услугами. Это качества совершенно не дает. Это обычная дешевая коммерция, правда, за большие деньги.

А надо делать свою базу, свой оркестр создавать, при оркестре проводить профессиональные фестивали и конкурсы разной направленности. Тогда будут писаться произведения, будет писаться музыка высокого качества. Композиторы будут работать, поэты. Уже отбор будет идти. Это будет показателем культуры республики.

У вас тут понастроили много спортивных залов, а в этом направлении еще никаких шагов не делали. Но, правда, хорошо, что здесь ансамбли создаются. Мне очень нравятся местные татарские коллективы — ансамбль танца «Казань», государственный ансамбль песни и танца Татарстана. В этом направлении здесь ведется работа, а вот жанр «эстрада» отсутствует.

«Это должно быть высокое искусство, действительно, а не просто «попсяра», наш «татар җыры» колхозный. Это должно быть высокое искусство. И все — весь мир будет слушать» Фото: Ирина Ерохина

— Может, нам нужен татарский музыкальный театр, там бы молодые таланты могли себя проявлять. оттачивать талант?

— У театра есть свои определенные рамки — объем, сцена, зрительный зал... Театр не может быть большим. Зал театра может быть на тысячу мест. А фестиваль требует большого зала, в который можно посадить большой оркестр из 150 человек. Огромная сцена. Должно быть оформление очень сильное, большие световые возможности. Там, где можно проводить мощные фестивальные программы. Там должно быть не менее пяти тысяч мест. Это совсем другая форма. А театр, конечно, было бы здорово. Прекрасно было бы, если бы такой театр открыли. У нас тяга к такому искусству. Если посмотреть историю, то татарский народ любит театрализованные программы. Театр имени Камала, когда в Москву приезжает, то народ всегда ходит. У нас исторически сложилось тяга к таким театрализованным вещам.

А то, о чем я говорю, это совсем другое. На базе такого фестиваля можно будет создать большой оркестр. Оркестр должен быть смешанным. Основа должна быть симфонической, но там должна быть фольклорная группа инструментов. Я в свое время изучал эту тему, когда консерваторию закончил и хотел создать музыкальную группу.

Начал поднимать исторические документы, какие же были инструменты у булгар. Потому что, фактически, у нас ничего же не сохранилось традиционного. Гармошка — это не национальный инструмент, скрипка — это не наш национальный инструмент. Ничего нет! А государство же Волжская Булгария было великое — Бөек Булгар. Я поднял документы, материалы еще до царских времен, изучил — там огромное количество инструментов, которых у нас нет, но они все сохранились в Средней Азии, на Ближнем Востоке. Они все были у нас. Вот оркестр нужно делать большой! Симфоджаз — человек 120, и плюс к нему добавляется человек 50 этнических тюркских музыкальных инструментов. Вот такой базовый мощный оркестр на большой сцене мог бы создавать музыкальное сопровождение, не похожее на всех, эти музыкальные произведения уже аранжировались бы этим оркестром, был бы свой звук, свое лицо. Это колоссальное направление. Но этим никто не занимается до сих пор. Меня никто тоже не слушает. Я не могу навязывать свое мнение. В свое время еще Шаймиеву писал такую записку, но не до этого было.

— А народ будет ходить на такие концерты?

— Народ будет битком, тем более сейчас, когда Казань становится культурным и туристическим центром. Будут специально приезжать из других городов, чтобы попасть на такие концерты! Потому что они будут эксклюзивными сами по себе, таких фестивалей у нас нет. Даже на «Славянский базар» народ битком ходит, несмотря на то, что он потерял свое лицо. Его превратили в обычную «попсяру». Там российское телевидение опять затащило и тащит своих попсовиков, они диктуют своих участников. Поэтому он превратился в «попсярный» фестиваль. А здесь можно соблюсти рамки и сделать его, например, там «Славянский базар», а здесь сделать «Тюркский базар». Назвать так, а почему нет? Я уверен, что это будет колоссальный фестиваль. Фестивали же можно проводить разные — фольклорные, эстрадные, детские, взрослые. Тематические фестивали можно проводить каждый месяц, все равно будет народ.

Ренат Ибрагимов даёт автографы жителям Казани, 1980 г. Фото: ©Эттингер, РИА «Новости»

«НА КОНЦЕРТЕ ИЛЬХАМА ШАКИРОВА НЕ МОГЛИ НАЙТИ МЕСТО ДАЖЕ ДЛЯ РОСТРОПОВИЧА»

— Смогут ли татарские исполнители подняться если не на мировой, то хотя бы на всероссийский уровень?

— Как не смогут, уже сейчас есть исполнители, которые берут первые места на всероссийских, выходят на всероссийский уровень. Татары лучше поют, чем эта «попсяра» московская!

— А на певцов, поющих на татарском языке, будут ходить представители других национальностей?

— Как не будут? Я вам приведу пример. Сейчас пишу аудиокнигу, описываю время, в которое работал, интересные исторические факты, людей, связанных с этим периодом моего творчества. У меня в книге есть рассказ о том как Мстислав Ростропович — великий музыкант — был на гастролях здесь в Набережных Челнах. Был период, когда его не стали выпускать за рубеж, после того как он приютил у себя на даче Солженицына. Фурцева вызвала его к себе и сказала: «В наказание за то, что приютили у себя Солженицына, мы вам запрещаем выезд за рубеж на гастроли». Мировому музыканту запрещают! Вот такая тогда была, к сожалению обстановка в стране: что угодно могли запретить. И продолжает: «Отправляем вас по стройкам к рабочим и колхозникам в наказание». А Ростропович ответил, я вам слова его привожу: «Я не знал, что концерты, моя работа, выступления для трудящихся, рабочих — это наказание».

У него тогда был директор Рустем, с которым я потом работал, он рассказывал о знаменитом музыканте интересные вещи. И вот они приехали в Челны, а работал Ростропович там в красных уголках, куда приходили 20-30 человек в телогрейках и сапогах, и он играл им на виолончели. А он, человек большой культуры, с удовольствием это делал. И там как раз проходили гастроли Ильхама Шакирова в единственном в городе ДК «Энергетиков». А Ростропович его слышал до этого по радио, когда приезжал в Казань, он ему понравился. Захотел послушать.

Рустем позвонил администратору в зал, что, мол, для Мстислава Леопольдовича Ростроповича нужно одно место, а там говорят: «Нет! Юк! Бер урын да юк!» (тат. — ни одного места нет). Зал забит! Дополнительный стул? Нет! Все стулья разобрали! Даже в проходе негде сидеть! В итоге они посадили его за кулисы на сцену. Прослушав весь концерт за кулисами, Ростропович получил огромное удовольствие. Вот вам ответ на вопрос — что значит настоящее высокое искусство. Но это должно быть высокое искусство, действительно, а не просто «попсяра», наш «татар җыры» колхозный. Это должно быть высокое искусство. И все — весь мир будет слушать.

«Сейчас пишу аудиокнигу, описываю время, в которое работал, интересные исторические факты, людей, связанных с этим периодом моего творчества» Фото: Ирина Ерохина

«ВЕЗДЕ, ГДЕ ВЫСТУПАЮ, Я ПОЮ НА ТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ»

— Живя в Москве, поддерживаете связь с татарами, участвуете в жизни татарской общины?

— Конечно. У нас там много разных объединений — творческих, молодежных, студенческих, объединение ветеранов. Они время от времени встречаются, общаются. Есть культурная автономия татар, которая занимается организацией различных мероприятий, связанных с татарской тематикой — вечера, юбилеи, открытие памятников нашим великим землякам-татарам. Все очень активно происходит.

— Лично для вас связь со всем татарским усиливается с годами?

— Тяга-то? Ну конечно. Всегда с возрастом начинаешь ощущать сильнее. Говорят же «кан тарта» (тат. — зов крови).

— Вы за пределами Татарстана на концертах поете на татарском?

— А как же, обязательно! Я для европейцев пою. Везде, где выступаю, я пою на татарском языке. На родном языке люблю исполнять. Пою, и все прекрасно понимают, с удовольствием слушают. Это зависит от уровня исполнителя, ведь слушают на итальянском, английском, это же тоже самое.

Конечно, если на высоком художественном уровне, будут слушать. Тем более татарская музыка имеет колоссальный потенциал, она фактически только сейчас начинает пробуждаться. Она находилась в таком консервативно-сонном состоянии, совершенно не развивалась. Камерные произведения создавались, начиная с 1950-х годов — с Сайдашева начали создаваться. А какие-то более сложные формы здесь не прививались, не воспринимались. Джаз, допустим — просто народ не понимает этого. Поэтому музыка и не развивалась совершенно в этом направлении.

— Бытует мнение, что пик расцвета татарского искусства пришелся на времена Советского Союза. А упадок пришелся на 1980-1990-е годы...

— Ну да, так и есть. Духовный спрос был очень высокий. Уровень культуры был высокий. Существовали творческие союзы композиторов, поэтов, театральные союзы, художественные советы, которые контролировали, чтобы работали профессионалы, а не дилетанты с улицы. Держалась очень высокая планка. А все, что было низкое, отсеивалось. Сейчас же ничего этого нет.

«НА СЛЕДУЮЩИЙ ГОД У МЕНЯ БУДЕТ ЮБИЛЕЙ»

— А где более комфортно жить музыканту, в какой стране?

— Там, где духовно-творческий уровень населения выше. Чем выше, тем и легче.

— Если в этом плане сравнивать Москву и Казань?

— В Москве, конечно, выше! Там такая концентрация всевозможных учебных заведений, театров. Там, конечно, публика более подготовленная ходит на концерты. Но в Казани в этом плане, кстати, уровень очень неплохой, я считаю. У нас здесь есть определенная прослойка культурных людей, не все, но есть, которые понимают...

Но я сравниваю свои зарубежные поездки, где я пел. Очень высокий уровень в Израиле. Почему? Потому что у евреев очень высокий процент людей с высшим образованием. Занимаются этим, детей воспитывают, образование им дают, культуру. А чем человек выше по просвещению, по культуре, естественно, для него легче петь, потому что он понимает. Можно посложнее произведения включать, не на простых песенках программу строить, а более сложные подавать. И все это понимают. У нас пока еще «татар җыры» несколько такое «авылча» (с тат. — по-деревенски) (смеется). Население пока отвечает этому уровню. Спрос диктует предложение. Халыкка ничек кирэк, шулай булабыз (тат. — делаем то, что народу нужно).

Но и «татар җыры» нужен, он необходим для народа. Для сельского населения это необходимо, это отвечает их менталитету, уровню. Например, моя теща — мама моей жены — она с утра до вечера слушает «татар җыры». Я выдерживаю только три песни и ухожу. Она — с утра до вечера! Я ей говорю: «Әбекәй, туйдырмадымы?» (с тат. — бабушка, не надоело). Она говорит: «Ююк! Ишетмәсәм, әл-хәл юк! Ишетсәм, все, хәл керә!» (тат. — если не послушаю, сил не бывает. Как послушала, набралась сил). Но в этом есть плюс — звучит татарская речь, дети слышат татарския язык, тоже полезно.

«Ко мне еще в 1980-е годы подходили — под сорок лет прошло уже — подходили и говорили: «Вот мой сын, мы его в честь вас Ренатом назвали» Фото: Ирина Ерохина

— Наташа Королева однажды в интервью сказала, что к ней подходят бабушки и говорят, что выросли на ее песнях. У вас такое бывает?

— Конечно! Ко мне еще в 1980-е годы подходили — под сорок лет прошло уже — подходили и говорили: «Вот мой сын, мы его в честь вас Ренатом назвали». Стоит парень такой! Сейчас он уже пенсионером скоро станет.

— А вот наш певец Габдельфат Сафин считает, что у нас на эстраде 7 миллионов человек! Мы все татары поем...

— Тоже правильно! Любой татарин, кого не возьми, он поет и играет на гармошке.

— А вы на гармошке играете?

— Нет, к сожалению. Сына вот хочу научить.

— Ваши творческие планы?

— Пишу сейчас аудиокнигу. На следующий год у меня будет юбилей, готовлю ее к юбилею. Она не только биографическая, я описываю там многие интересные вещи, связанные с историей татар, выдающимися личностями, связанными с культурой и историей татар. Это не узкая книга обо мне одном. В нее войдет очень много произведений в моем исполнении. В общей сложности под 200 произведений. Это будет книга и к ней прикладывается аудио-альбом.

— Юбилей в виде творческого вечера и в Казани провести планируете?

— Да, конечно!