Плач о неизвестном депутате, или Бойтесь данайцев…
Отдавая себе отчет в том, что данная реплика может оцениваться как факт внутрицеховой конкуренции, нередко возникающей накануне выборов, сразу хочу сказать, что к политтехнологам себя не отношу. С интересом наблюдая за деятельностью этих специалистов, тем не менее, считаю, что политическая аналитика и политические технологии — хотя и близкие друг другу, но все же разные профессии. Так что, выражаясь языком политтехнологов и кинематографических злодеев, заявляю: «Ничего личного, уважаемые «коллеги»!»
Эксперты очень осторожно относятся к результатам различных опросов. Первый вопрос, который их обычно интересует, — это вопрос верификации метода. Квазисоциология, с презрением относящаяся к научным методам сбора и анализа информации, давно уже стала средством манипуляции. Для так называемой формирующей социологии важно не само общественное мнение, а то, каким оно должно быть.
Поэтому социологи-технологи могут сформулировать систему вопросов так, чтобы результат опроса подтвердил ту или иную гипотезу или решил конкретную политическую задачу. А дальше уже, как говорится, дело техники. Размахивая флагами, на которых начертано: «так думает народ», политики реквизируют или укрепляют власть. Так социология становится инструментом политтехнологий.
Опрос, проведенный Ассоциацией политических технологов, озадачивает. Результаты вызывают вопросы к методам исследования. Очень хочется понять: как получилось, что «Единая Россия» лучшего результата в городе добилась в Нижегородском районе, набрав там 48,4%? Традиционно в течение многих лет в районе, где проживает интеллигенция, «Единая Россия» проваливалась, и вдруг случилось чудо! Что произошло? Район расселили за одну ночь? Интеллигенция одумалась, покаялась, поснимала с себя белые одежды и белые ленты и отправила их на Автозавод? Или что-то другое?
Базовые принципы социологии настаивают на том, что резких перемен общественного мнения без причин, их породивших, быть не может. Я не утверждаю, что свершившееся чудо является чудом рукотворным. Я просто хочу познакомиться с методологией исследования, приведшего к таким сенсационным результатам. Как знать, возможно, среди нас уже бродит великий ученый, будущий лауреат Нобелевской премии в области социологии. Всегда же хочется поближе познакомиться с гением…
И еще одно, не менее «сенсационное открытие», сделанное в результате проведенного исследования, заставляет обратить на себя внимание. Главным итогом опроса стало сообщение о том, что только 19,14% нижегородцев знают своего депутата. Интерпретации этого сообщения в основном сводились к выводу о необходимости увеличивать информационно-коммуникативную активность депутатов. Исходя из этого, несложно определить целевую аудиторию исследования — это кандидаты в депутаты будущей городской думы. Цель проекта, где исследование лишь инструмент влияния, — стимуляция избирательной активности кандидатов. Выгодополучателей тоже несложно определить — это политтехнологи, которые и ведут избирательные кампании. Проще говоря, представленные результаты должны были напугать кандидатов в депутаты и заставить их развязать мошну. Классическая манипулятивная схема: кто диагностирует проблему, тот ее и ликвидирует.
Впрочем, не будем обижать политтехнологов, в конце концов, каждый кормится как умеет. Может быть, не совсем этично зарабатывать на безграмотности наших политиков, но не только же политтехнологи виноваты в этой безграмотности. Ведь в самом факте 19% нет ничего сенсационного. Кто, где и когда установил объективный критерий минимальной известности депутата? Сколько процентов он должен составлять и почему? На эти вопросы исследование не отвечает.
Хочу напомнить, что специфика отечественной политической системы состоит в том, что явным доминантом у нас является исполнительная власть. Поэтому население в большей степени знает представителей исполнительной, а не законодательной или судебной властей. Для сложившейся политической системы — это норма. Поэтому плач о неизвестном депутате нелеп. Ведь никому в голову не приходит голосить по поводу того, что население не знает своих судей. Представим, что население начнет узнавать судей на улицах. Это же свидетельство острейшего социально-политического кризиса! Так, может быть, это не так драматично, что население не знает своих депутатов? Известность депутата косвенно подтверждает растущую политическую активность общества, что в свою очередь является признаком политической турбулентности. Факт высокой узнаваемости депутата является индикатором зарождающегося политического кризиса. Чем грозит такое положение, мы хорошо знаем.
В заключение остается добавить, что преувеличенная реакция местных политиков, которую породил очередной политтехнологический трюк, говорит о том, что настоящее научное знание является слишком экзотическим продуктом для наших политических элит. С сожалением приходится констатировать, что стеклянный блеск примитивных данайских даров (исследований) по-прежнему кажется им магическим знанием, а неспособность политиков задавать вопросы, принимая за истину любое наукообразное утверждение, свидетельствует о том, что общий уровень политической культуры в нашем обществе по-прежнему крайне низок.