Elena Milashina: Умер Мурат Кабоев

Мурат напишет несколько книг. Все вместе они - полная энциклопедия бесланской трагедии. О каждом из 333 погибших в первой школе Мурат напишет отдельную главу

 

Общественное расследование теракта в Беслане, которое вот-вот закончится решением Страсбургского суда, началось с моего знакомства с Муратом Кабоевым. 

В начале октября 2004-го мы с Володей Ваняйкиным вернулись обустраивать корпункт "Новой" в Беслане. Пришли в администрацию города, чтобы поставить в известность о наших планах главу района Владимира Ходова, у которого в школе погиб внук - абсолютный тезка. Абсолютно любимый. 

На втором этаже меня и отловил бывший подводник, а теперь журналист местной газеты «Жизнь Правобережья» Мурат Кабоев. Весь седой, краснощекий, возмущенный, он налетел с ходу: "Что вы, московские журналисты, про нас пишите? Вы осетин с ингушами стравить хотите?"

Я на такие претензии всегда реагирую круто. Мурату тогда тоже досталось. Но после бурного выяснения отношений, его извинений («Новую газету» он, как и все тогда в Беслане, вообще не знал и не читал), а потом моих (за неизбирательность выражений) началась наша дружба. А спустя несколько дней он позвал меня поздно вечером в свой кабинет на втором этаже и познакомил с друзьями. 

Руслан, Виктор, Саша, Эльбрус, Маирбек, еще один Эльбрус… На столе на газете была осетинская водка, неоткрытая консерва, остатки осетинского пирога и целая вобла. Как сейчас помню эту воблу и пьющих, но не пьянеющих мужчин – у всех в школе погибли близкие. Только Мурат никого не похоронил в этой школе, хотя в ту осень он был абсолютно разорен. Дело в том, что на осетинские похороны нельзя идти с пустыми руками. Хоть сто рублей, а надо принести и положить. Именно от Мурата я узнала, что осетины-язычники к похоронам относятся ответственнее, чем к свадьбам. И сколько было похорон той осенью, сколько же их было…

Я выпила водки, потому что без водки даже молчание этих мужчин было невозможно слушать. Я тогда именно поняла, какое страшное дело - острое тоскливое ощущение собственной мужской беспомощности: не спас, не защитил, не отомстил… 

В тот поздний октябрьский вечер 2004-го мне рассказали о том, как на самом деле проходил штурм бесланской школы. Про огнеметы, из которых стреляли по школе наши спецназовцы. И про тубусы от использованных гранатометов и огнеметов, которые эти мужчины подобрали и спрятали после штурма. Их было много, этих тубусов. Они валялись ночь после шутрма около мусорных контейнеров во дворе пятиэтажек, с которых стреляли по террористам. И – по заложникам. Валялись в ста метрах от школы. Не взорванной - расстрелянной. 

- Ты сможешь про это написать? – спросил меня Мурат. – Или ты уедешь, а мы останемся? 

Тот вопрос в тот вечер в том городе в ту осень требовал немедленного и предельно честного ответа. Соврать - даже из жалости - было нельзя. 

«Мы останемся с Бесланом до конца. – сказала я этим мужчинам. - Но и вы останетесь с Бесланом до конца». 

…Уже через год мои мужчины один за другим (и историю каждого я знаю) свернули с этого пути. Все кроме Мурата. 

Мурат и сам не заметил, как стал хранителем нашего корпункта в Беслане. А мы – Аня Политковская, Оля Боброва , Юра Сафронов, Эльвира Горюхина, Алла Боссарт, Марина Литвинович, я и много-много других наших корров - его журналисткой гвардией, которую он ориентировал на местности под дешевый вкусный осетинский коньяк. Я помню, чуть-чуть пила, закусывая своей овсянкой, даже Аня. 

…Сразу после теракта Мурат Кабоев стал делать вкладку в местной газете «Жизнь Правобережья». Вкладка называлась «Голос Беслана». Именно в «Новой» и в «Голосе» появились первые статьи об огнеметах. «Голос» просуществовал почти год, пока вкладку не закрыл один из двух Эльбрусов, с которыми Мурат познакомил меня в тот октябрьский вечер. Закрыл в тот самый год, когда Мурат стал лауреатом «Золотого пера» Союза Журналистов России – за расследование о Беслане. 

Уже потом Мурат напишет несколько книг. Все вместе они - полная энциклопедия бесланской трагедии. О каждом из 333 погибших в первой школе Мурат напишет отдельную главу. О каждом. Этот титанический труд он сделает сам. Как будто заплатит свой личный долг – Беслану. 

…Мы, оставшиеся с Бесланом до конца, ставшие его хроникерами, делали газету, которой вроде как и нет. Нет названия, нет выходных данных, нет ее ни на бумаге, ни в интернете. Но именно эта живая газета стала голосом Беслана. Голосом, который рассказал вам правду о первой школе. 

Главный редактор этой газеты наш Мурат Кабоев умер в этот вторник. Он умер спокойно, потому что он все сделал.