Новый ужасающий теракт во Франции, новый город, новый метод массового убийства – и совершенно те же, что и раньше, комментарии в соцсетях – большинство соболезнует, кто-то (к счастью, ничтожное меньшинство) злорадствует.

Пикейные жилеты рассуждают о том, что надо было бы сделать французам, чтобы избежать трагедии.

Конспирологи со значением репостят фотографии расстрелянного автомобиля, где большинство пулевых отверстий – напротив пассажирского места.

Украинские политики винят во всем Россию.

Французские спецслужбы сумели провести чемпионат мира по футболу без единого теракта, и похоже, что слишком рано расслабленно выдохнули.

Президент Франсуа Олланд за несколько часов до теракта заявил о готовности отменить режим чрезвычайного положения (это заявление, разумеется, уже дезавуировано).

Франция, да и Западная Европа в целом – больше не безопасное место.

Кто-то сделал этот вывод после Парижа, кто-то – после Брюсселя. Ницца, кажется, убедила самых упертых. Поездка на Лазурный берег все еще менее рискованна, чем обзорная экскурсия по Багдаду или Дамаску, но уже куда опаснее, чем визит на побережье Абхазии или Ирана.

Россия в данной ситуации ощущает себя в положении старшего брата, который в юности имел проблемы с плохой компанией, сумел с серьезными потерями для здоровья избавиться от этих проблем, а теперь видит, как младший брат не только наступает на те же грабли, но вдобавок изобретает свои, новые, но от того не менее верные способы больно получить по голове.

Все советы воспринимаются в штыки, все попытки повлиять на ситуацию объявляются агрессией.

Россия годами говорила Европе не вмешиваться в ситуацию на Ближнем Востоке, не поддерживать так называемых повстанцев, с трудом отличимых от террористов, не разрушать государственность ближневосточных стран – такую твердую и такую хрупкую одновременно. Не помогло.

Россия годами говорила, что не бывает «хороших» террористов, и биография стамбульского подрывника Ахмеда Чатаева – яркое подтверждение отсутствия желания слышать Москву не только у европейцев, но и у турок.

Россия годами говорила, что с террористами можно бороться только объединив усилия, и история с бостонским террористом Царнаевым, про которого российские спецслужбы предупреждали американских коллег, – еще более яркое подтверждение того, что и США заткнули уши.

Генералы на протяжении всей человеческой истории готовились к прошедшей войне, но, похоже, сейчас не только западные военные, но и спецслужбы, а также политики никак не могут осознать, что главной угрозой их безопасности сейчас являются вовсе не государства, не готовые вставать по стойке «смирно» по звонку из Вашингтона.

Американский список «стран, поддерживающих терроризм», откуда недавно была исключена Куба, но в котором до сих пор наличествует Северная Корея, – это издевательство над объективной реальностью и здравым смыслом.

И неудивителен горький юмор российских комментаторов: «в ответ на теракты в Ницце Франция усилила санкции против России, заявила о полной поддержке сирийской оппозиции, а также отправила дополнительный батальон в Эстонию».

Западу не нравится усилившаяся Россия, но даже в самые суровые времена холодной войны СССР не отправлял террористов на территорию стран НАТО.

Киевские политики регулярно называют донецких повстанцев «террористами», но ни одного теракта на Украине за два с лишним года противостояния совершено не было. Безжалостные массовые убийства противников «евроинтеграции» – были, обстрелы мирных городов украинскими войсками – были, терроризма – не было.

Европа же, в которую так безысходно стремится Украина, окончательно превратилась в регион повышенной террористической опасности. Это факт.

Дальше, как и в случае с Турцией, Израилем и любой другой страной мира, каждый выбирает для себя: ехать или не ехать, рисковать или не рисковать. Это ответ на вопрос «Что делать?» для российского общества.

Российская власть также давно уже сделала свой выбор – в соболезнующем обращении Владимира Путина к Олланду и французскому народу нет ничего не сказанного ранее. «Только объединенными усилиями можно победить терроризм» – Москва говорит это после каждого теракта. Говорит в воздух.

Сколько еще трагедий потребуется, чтобы это обращение было услышано – сказать сложно. Скорее всего, сперва должна произойти смена власти во Франции и в Евросоюзе в целом.

Объединение усилий в борьбе с террором вовсе не обязательно требует объединения и даже согласия в других областях. Но оно требует как минимум доверия – а доверие серьезно подорвано.

Запад говорит «А что тут такого?» в ответ на расширение НАТО и признание Косово, Россия отвечает: «А вы что хотели?» в ответ на усиление наших войск вдоль западных границ и воссоединение с Крымом.

Ситуация, к счастью, не похожа на 1914 год, когда никто не хотел войны, но все знали, что война неизбежна, но она очень похожа на 1938-й, когда все пытались договориться с Гитлером.

На непродолжительный период это удавалось и Польше, и Англии с Францией, и Советскому Союзу.

Но если в случае с Гитлером у политиков тех лет действительно могли быть иллюзии о возможности разделить сферы влияния и спокойно жить, то с террористами договориться нельзя в принципе.

Их цели полностью противоположны не только европейским, российским или американским, но и желанию подавляющего большинства мусульман жить в мире и спокойствии.

И снова возникает страшный вопрос: что еще должно произойти, какая атака, какого масштаба трагедия – для того, чтобы европейцы и американцы поняли, что их нынешняя политика не просто непродуктивна, а опасна?

Во всех войнах всегда больше всего страдали не те, кто их разжигал или провоцировал, а простые люди, женщины и дети. Террористическая война – не исключение.

Но, в отличие от войн XIX и даже XX века, сейчас у граждан есть возможность повлиять на власть и добиться прекращения самоубийственной политики.

Французы переживают уже третью серьезную террористическую атаку чуть более чем за полтора года, и никто не может дать гарантии, что трагедия в Ницце станет последней.

Будет ли услышана Россия – или решительным ответом Европы на теракт станет очередной батальон НАТО в Эстонии?

Антон Крылов