Конференция «ЗаЧем будущее социальной журналистики?»
Агентство социальной информации (АСИ) ведет текстовую трансляцию события.
Сообщение Конференция «ЗаЧем будущее социальной журналистики?» появились сначала на Агентство социальной информации.
Конференцию открывают директор Агентства социальной информации Елена Тополева и директор Центра «Благосфера» Наталья Каминарская.
Елена Тополева: Конференция в этом году пятая по счету. Нам есть что обсудить: год не был простым, социальные проблемы никуда не делись и даже обострились. Мы будем говорить, как изменилась повестка, какие появились новые тренды медиапотребления.
У нас традиционно будет большая дискуссия. Мы также обсудим новое медиаисследование. Из новых форматов у нас будет стендап-выступление, в котором мы решили предоставить слово тем, кто ярко себя проявил в журналистике в этом году, и тем, кто по какой-то причине изменил свой путь в этой сфере.
Елена Тополева и Наталья Каминарская открывают первую секцию — «Импульсная лекция на двоих. Диалог о контексте и вызовах времени».
11.10. Импульсная лекция на двоих. Диалог о контексте и вызовах времени
Медиаэксперт Александр Амзин: Все знают пирамиду Маслоу. Кажется, что у социальных журналистов и НКО такая пирамида тоже есть. Она затрагивает в нижних блоках финансирование и юридическую рамку работы. По дороге вверх есть запрос аудитории о том, что она хочет слышать, и то, что мы хотим ей рассказать. И эти два вектора не совпадают. Потому что функция журналистики — рассказывать о том, что аудитория не хочет знать.
Давайте начнем с нижнего кирпичика — с юридической рамки.
Медиаюрист, защитник прав и интересов журналистов в суде Галина Арапова (внесена Минюстом в реестр иностранных СМИ, выполняющих функции иностранных агентов): Юридический фреймворк очень значим и во многих странах он влияет на все остальное — на экономику медиа и частную жизнь журналистов. Регулирование выстраивается так, как само медиасообщество ему позволяет. Если отрасль молчит, государство может регулировать как хочет — и так это работает везде.
Медиаменеджеры должны уметь договариваться и выступать солидарно. Мы наблюдаем в последние годы, что медиаотрасль не может с собой договориться, не может договориться с IT-партнерами. И это влияет и на них самих, и на потребителей информации. Это общемировая тенденция.
Все страны пытаются договариваться и влиять на IT-гигантов по-своему, чтобы бороться, например, с фейк-ньюз. Но правовое регулирование — не единственный регулятор. Саморегулирование тоже важно. Если все договорятся между собой, государство не придет устанавливать свои правила.
Государство сейчас навязывает правила, которые практически невозможно выполнить. Если бы сообщество успело договориться, был бы соблюден баланс — журналисты не боялись бы об этом писать и общество знало бы обо всем.
Вопрос регулирования не только про «а могу ли я об этом писать». Он еще и про то, а выживет ли редакция. Делать медиа сейчас очень сложно, чтобы соблюсти одновременно и репутацию, и приличия, и законы, и финансы.
Александр Амзин: В сфере интернет-регулирования нужно учитывать все варианты исхода. У нас сейчас работает парадигма «Турецкая модель» — экономическое давление, которое оказывается на платформу. Эта модель эффективна тем, что она приводит экономические аргументы, а не идеологические.
Экономика связана с культурой. Реальные доходы населения падают. Под угрозой в том числе находится «платная модель» — донаты, спонсорство. Как медиабизнес может сохраниться как бизнес? Медиабизнес теряет свою привлекательность, и есть ощущение, что российские власти еще гораздо раньше решили, что медиабизнес — это не бизнес. То есть за регулированием стоит опасение властей, что медиаменеджеры хотят повлиять на что-то.
Медиа в нашей стране очень технологически отсталые. Они не могут что-то посчитать, ввести KPI — из-за этого есть большая проблема с «рекламной моделью» и с платформами.
У меня мрачные предчувствия по поводу экономических перспектив медиа. Еще одна тревожащая перспектива — часто журналистские коллективы, которые пишут о социальном, для денег параллельно работают как контент-бюро. Это деградация журналистской профессии.
Галина Арапова: Солидаризироваться и объединяться пытаются скорее медиаюристы, а не журналисты. Потому что мы хотим понять, как мы можем повлиять на ситуацию. Мы пытаемся опережать какие-то аспекты регулирования.
Журналисты в лучшем случае выпускают заявления в поддержку своих коллег. Это красиво, но не впечатляет. Надо искать другие варианты.
Российское медиасообщество стало проявлять больше солидарности в моменты кризиса — раньше и этого не было. Это дает надежду на то, что журналисты проявят солидарность и в других ситуациях, когда нужно будет договориться.
Среда изменилась в связи с применением регулирующих норм — медиа начали уходить в социальные сети. Но наше государство с февраля этого года одно из первых решило регулировать и соцсети. Роскомнадзор уже готов наложить серьезный штраф на Facebook — посмотрим, подчинится ли он. Если да, то изменятся медиа, которые публикуются в соцсетях. Изменятся подходы и повестка социальных тем.
Александр Амзин: Я еще хотел поговорить о психическом здоровье. Исследования говорят, что одним из результатов пандемии оказался посттравматический синдром у журналистов. К обычному давлению профессии добавились удаленка, нехватка денег и кризис в отрасли.
Одна из рекомендаций, которые я для себя нашел, — лучше читать расшифровку, чем смотреть видео и отключать в настройках YouTube и других платформ демонстрацию похожих материалов.
Поводов для оптимизма может и не быть, но есть средства для оптимизма, например, витамин Д. Я верю в новые модели и людей, которым важно осознанно знать о социальных проблемах.
Галина Арапова: Юристы регулярно выступают жилеткой для журналистов. У журналистов действительно растет уровень тревожности, и он растет с пониманием рисков, которые у них меняются. Пандемия вызвала большой отклик у журналистов, редакции были в совершенно нервическом состоянии.
А сейчас другое — ты можешь прийти на работу, а твой сайт заблокирован. Эти риски вымораживают весь коллектив, все в панике. С другой стороны, это подталкивает к солидарности. Редакции пересматривают свои подходы, донаты, темы. Сохранить себя в такой ситуации сложно. Но я верю, что рано или поздно все устаканится.
Российские СМИ в регионах, несмотря ни на что, пишут о социальном больше, чем британские СМИ или свободные шведские СМИ. И это не инфотейнмент — они пишут о сложных проблемах, понимая риски и возможные претензии. Это вызывает уважение и звучит громче многих федеральных площадок.
Вопрос из зала: Чему учиться журналисту и чему актуальному учить журналистов?
Александр Амзин: Сложный вопрос, потому что научиться смелости нельзя, а это основополагающая вещь. Я бы сказал, что нужно учиться общаться с техническими специалистами, грубо говоря, уметь сделать из pdf-файла таблицу и уметь визуализировать материал.
На гуманитарных специальностях мало уделяют внимания логике, умению мыслить, дисциплине мышления в целом — все это позволяет избавиться от эмоциональных перепадов.
Галина Арапова: Мне видится, что журналисты должны знать юридические правила поведения и правила работы с контентом. Это сейчас критически важно. Недостаточно красиво написать — материал должен быть без встроенных юридических рисков, чтобы потом никто не пришел и не закрыл редакцию. Знание медиаправа снижает и риски, и уровень тревожности.
В 2021 году конференцию поддержали Благотворительный фонд Владимира Потанина (проект АСИ «PROдвижение НКО»), Благотворительный фонд «Искусство, наука и спорт» и Благотворительный фонд Елены и Геннадия Тимченко.
13.00. Мотивационные стендап-выступления от журналистов и авторов медиа, где социальные темы освещаются все шире
“Мы решили предоставить слово тем, кто только пришел в социальную журналистику, ярко себя проявил в ней за последнее время или решил изменить свой путь в этой сфере”, — говорит Елена Тополева.
Екатерина Фомина, главный редактор издания «Гласная»: Я редко говорю, что я феминистка. «Ты ненавидишь мужиков?», «Ты наверняка радикальная», «Мужика нормального не было» — феминисткам часто приходится сталкиваться с этими фразами.
Когда мы начинали проект, то были «вдохновлены» этими словами. Наша основная задача — развенчание гендерных стереотипов: они мешают развиваться, заставляют мыслить шаблонно и загоняют в рамки. Даже мне внушали в детстве: «Я должна вести себя как девочка» и «Успешно выйти в замуж».
В проекте мы хотели показать разных женщин, а не только феминисток. Мы не загоняем героинь в рамки феминизма. За два года нашими героинями были бывший мэр Якутска Сардана Авксентьева, активистка с ВИЧ-статусом, ЛГБТ-семья, православная феминистка, медиаюрист Галина Арапова и многие другие.
Феминизм — борьба за права женщин, которые находится в уязвимом положении. Но мы не радикальные и пытаемся посмотреть на проблему со стороны, занимаемся «софт-феминизмом».
Мы зовем мужчин, не чураемся других мнений. Когда это не хейт — мы даем возможность высказаться всем.
Елена Трифонова, основатель портала «Люди Байкала»: Мы открыли проект полтора года назад. Пишем лонгриды о людях из глубинки: через их личные истории показываем проблемы всей Сибири.
Мы выстраиваем эмоциональные связи между городом и периферией.
У людей есть запрос на освещение деревенской повестки: горожане не знают, как живет глубинка. И часто там речь идет о выживании.
Первый блок нашей работы — это истории людей из глубинки, случаи географического неравенства. Жителю деревню сложнее получить образование, медпомощь. Мы хотели написать мотивационную историю блогера-пенсионера, но вышло все равно печально: он завел блог, чтобы собрать деньги на реабилитацию жены.
Второй блок проблем — Байкал. Даже когда мы пишем об экологии, мы идем от людей. Третий — событийная повестка: когда происходит острая проблема и мы не можем игнорировать.
Мы идем от читателя. Когда я приезжала в затопленные деревни, к моему диктофону выстроилась очередь из 30 человек. Им некому рассказать о себе, они видят в тебе шанс донести проблему до тех, кто может что-то изменить.
Кристина Фролова, шеф-редактор социального проекта «О важном» Тинькофф-журнала: Благотворительность всегда связана с деньгами, потому что нуждающихся прежде всего поддерживают финансово.
Еще в 2015 мы писали, как не отдать деньги мошенникам. Потом появились подборки доверенных НКО, инструкция о нефинансовой помощи, курс «Как помогать другим».
Нам нужен был отдельный проект, чтобы рассказывать про благотворительный мир. До этого все материалы были ограничены форматом журнала и всегда надо было писать о коммерческой стороне вопроса.
Мы же хотели сотрудничать с НКО и рассказывать о них — так появился проект «О важном». Его основная идея — показать читателям, что социальные проблемы не просто существуют, они рядом. И фонды, которые их решают, работают прозрачно и честно.
Пока о выгоде для НКО говорить рано. Но я надеюсь, через год мы сможем показать, сколько регулярных пожертвований получили фонды благодаря нашему сотрудничеству.
Валерия Прокопенко, ведущая и куратор проектов «Мёдъ»: Социальная журналистика — это про людей. Мир меняется, но не все могут к этому приспособиться. Журналист же должен быть проводником.
Каждый из нас несет свой жизненный опыт, которым надо поделиться. Моя программа «Чеснок» как раз про это. Мы выпускаем ее в виде подкастов. Это монолог героя — в готовом выпуске моих вопросов нет.
Нельзя сказать что у наших студентов идеальные работы: мы только учимся. Но мы освещаем социальные проблемы, поднимаем их и хотим сделать мир чуточку лучше.
Когда я только начинала программу «Чеснок», мой первый герой был наркозависимый. После этого интервью я зависла, потому что прониклась. Для нашего ментального здоровья нужно построить тонкую стенку между собой и героем.
Татьяна Колобакина, редактор студенческого издания DOXA: Наше медиа выросло из паблика с мемами про философский факультет НИУ ВШЭ.
Сейчас изданию четыре года. Только в 2018 году DOXA стала развиваться как медиа. Вместо мемов стали освещать проблемы студентов Вышки: например, рассказывали про домогательства к студенткам.
Известность DOXA получила в 2019 году после того, как мы стали инициатором кампании в поддержку Егора Жукова. На сайте медиа можно было подписать письмо в его поддержку. После этого кейса мы начали активнее заниматься правозащитой.
Мы стараемся сохранить нишевость, но иногда выходим за рамки, если происходит что-то из ряда вон выходящее. DOXA была и остается медиа о студенческих проблемах.
Евгения Волункова, специальный корреспондент портала «Такие дела»: Десять лет назад я писала про гусиные бега в небольшом городке. Ко мне подошла женщина и попросила сходить с ней к соседке: она сидела дома и задыхалась от дыма из-за сломанной печки.
После этого разговора я вернулась домой, написала текст и девять месяцев боролась, чтобы ей дали квартиру. Я понимала, что могу этого добиться: после публикаций люди начинают шевелиться.
Когда я приехала к ней на новоселье и увидела ее слезы, то поняла: гусиные бега — это классно, но мы можем и должны что-то менять.
Социальная журналистика — это не только про эмпатию. Это про объективность и историческую правду. Люди должны знать, что происходит вокруг и как можно бороться.
Люди видят в тебе свет: вот ты сейчас напишешь и все изменится. Это тяжелый груз для журналиста. Иногда хочется все бросить и писать про котиков. Но уходить я не буду: социальная журналистика востребована, мы нужны и мы должны. Мы прорвемся.
Сообщение Конференция «ЗаЧем будущее социальной журналистики?» появились сначала на Агентство социальной информации.