Телеграмма из 1919 года. 4.
Книга была выпущена к столетию со дня открытия Баженовского месторождения, в 1985 года. И это тоже не маловажный момент. События в ней изложены с точки зрения человека советской формации. Когда общественные интересы ставились превыше личных. Когда все жители страны были объединены одной целью – строительство светлого будущего для своих детей. Когда заикаться о финансовой заинтересованности в порученном тебе деле считалось шкурничеством. Современные россияне могут не поверить в искренность такой позиции, проходящей в контексте автора. Но, спросите об этом ваших бабушек и дедушек, - они подтвердят: именно с таким настроем, воспитанная комсомолом, молодежь восьмидесятых шла по жизни.
Для кого-то этот материал будет интересен просто потому, что в нем описана история нашего города.
Куделька стояла в стороне от главных магистралей. Тридцать с лишним верст глухой тайгой и размытыми тропами отделяли ее от железнодорожной станции Баженово. О падении Екатеринбурга здесь узнали с опозданием. Перед большевиками встал вопрос: уйти в тайгу или, невзирая на опасность, остаться на приисках. Каждый из них был обременен семьей, принять решение оказалось не просто.
Либерал Свердберг, заменивший покойного управляющего Малевинского, при встрече с Ильиным настаивал:
— Александр Давыдович, голубчик, бегите, вас не помилуют. Бегите, прикажу дать вам лучшую подводу...
— Поздно,— вздохнул Ильин.— Убежать — дело не хитрое. Товарищей бросить не могу, я их в это дело втянул, мне и ответ держать, коли придется.
В начале августа над приисками гудела отборная русская матерщина, перемежаемая изысканной французской речью. Сюда пожаловал офицерский отряд штабс-капитана Николая Малевинского, сынка бывшего управляющего. Лощеных гвардейцев сопровождал полувзвод казаков-бородачей из староверов. Улочки словно вымерли. Только «добропорядочные» служащие да черносотенцы из числа высокооплачиваемых рабочих, возглавляемые отцом Георгием и купцом Барановым, владельцем универсального магазина, со старорежимными знаменами почтительно встречали новую власть.
— Дорогие мои,— расчувствовался штабс-капитан,— от имени храбрых воинов благодарю вас за хлеб-соль. Отныне, заверяю вас, господа, в России будет незыблемый порядок. Ура!
— Ура! — с готовностью подхватил церковный староста Вольхин.
— Ура! — недружно прокричали его сотоварищи.
— Господин офицер,— пробирались между казаками наследники Корево — Онуфрий, Сигизмунд и Виталий.— Накажите злодеев, отобравших наш прииск, сделайте .милость. Вот они, господин офицер, все как есть...
Онуфрий вытащил из кармана пиджака лист бумаги и с поклоном протянул его спешившемуся штабс-капитану. Следует напомнить, что Корево сами продали прииск еще в шестнадцатом году, но эта деталь в нашем повествовании никакой роли не играет.
— Урядник! — пожевал губами Малевинский.
— Ваш бродь,— подскочил рыжебородый верзила с желтыми лампасами.
— Урядник,— офицер, казалось, раздумывал,— ты вот что... Пойдешь с этими... Всех, кто в списке, доставишь ко мне, да смотри, душу вытрясу, если...
— Не извольте беспокоиться, ваш бродь, от Глушкова краснюки не убегут,— усмехнулся старовер и тронул поводья.
— Господин Малевинский,— это зачастил Воль-хин,— просим вас и ваших друзей на торжественный ужин.
— Можно,— милостиво согласился штабс-капитан.
Вскоре воздух огласили пьяные офицерские голоса: «Белой акации гроздья душистые...»
А над поселком разносился женский плач. Казаки вытаскивали из домов асбестовцев, арестованных по навету Корево. Первым взяли Ильина. Глушков разбил ему лицо и, потешаясь, зубоскалил:
— Умойся кровью, нехристь, пошто неумытым ходишь!
Следующим значился Зеленое. Его сыскать не могли. Налившись злостью, скрутили руки секретарю Совета Якову Луневу.
Аресты шли всю ночь. Большевиков сгоняли в клуб под надежную охрану. Последними привели мадьяр Ференца Дембо и Матиаса Лоци, комму-нистов-интернационалистов, оставленных в Кудельке для революционной пропаганды среди военнопленных.
А военкома и начальника милиции Евгения За-платина и председателя Совета рабочего контроля Ивана Голошейкина казаки не нашли — словно сквозь землю провалились.
Загулявший Малевинский долго не мог понять, чего пристал к нему бородатый старик в казачьей фуражке.
— Докладываю, ваш бродь, большевики под замком.
— Все?
— Так точно, все,— струсил урядник, зная свирепый нрав штабс-капитана.
— Ну выпей, заслужил.
— Рад стараться,— радостно откликнулся урядник и покосился на бутылку, которую держал офицер.
— Пей, урядник, но долг помни,— разрешил Малевинский,— иначе... За большевиков «Георгия» обещаю.
Глушков сиял от счастья, предвкушая, как заявится в родную станицу за Челябой с Георгиевским крестом, и запоздало отметил тени на обочине улицы, а когда услышал скрип гравия, заорал:
— Кто такие, сволочь?
— Господин урядник, свои,— ответили из темноты,— это мы, патриоты. Охраняем, вдруг что...
Глушкову стало лестно, что его персону охраняют, вгляделся: точно — братья Корево с винтовками за спиной и еще какие-то люди.
— А это кто? — подозрительно спросил он.
— Наши,— успокоил Онуфрий,— из союза святого Михаила-архангела...
Каратель и его новые дружки направились в сторону клуба, где содержались арестованные большевики.
( Продолжение следует.)
А. Чечулин "Асбест" 1985 г.
