Как провести тюремную реформу в России. Тезисы Ольги Романовой
Создание государственной программы поддержки для ресоциализации людей с судимостью
Мы понимаем, как трудно человеку после тюрьмы найти работу. Мы понимаем, через что удалось пройти людям, какой это ад. Одна из наших целей — ресоциализация. Необходимо создать государственную программу для людей с судимостью. Пенитенциарная система — не бином Ньютона, не управление оборонной промышленностью или нейрохирургии. Во всем мире есть рецепты, как менять эту систему к лучшему.
Создание нового подхода к системе наказаний в целом
России необходим новый подход к системе преступления и наказания, подобный тому, какой сейчас реализуют в Норвегии и других скандинавских странах. В этом плане не стоит ориентироваться на Америку, чья судебная система тоже далека от идеала. Сколько существует тюрьма? Столько же, сколько человечество. Древние племена сажали в изолированные пространства своих врагов, а также тех, кто провинился перед общиной. Короли сажали конкурирующих наследников. Красные сажали белых, белые — зеленых. Сажали всегда других, непохожих, и это продолжается тысячелетия. Но кто придумал, что тюрьма должна исправить человека? Как сидение в яме поможет в этом?
В основе скандинавской модели тюремного заключения лежит идея о том, что в случившемся преступлении в первую очередь виновато общество. Не досмотрела семья, школа, соседи — получается преступник, брак общества. Поэтому именно общество прилагает усилия для исправления преступника. Ущерб от, например, ограбления оплачивает государство. Эти иски всегда миллионные, их нереально выплатить обычному человеку, и, если его поставить перед этим условием, он перестанет понимать, для чего ему стараться.
Поэтому долг государству преступник отдает тем, что исправляется. Если через пять лет после окончания наказания человек не совершает повторного преступления, его долг перед государством аннулируется. Из-за этого в скандинавских странах низкий процент рецидивов — 16% в Норвегии по сравнению с 83% в России.
Как [в России] устроиться на работу с судимостью и зачем вообще работать, если все будешь отдавать в счет штрафа?
К примеру, бывший заключенный Александр К., который после совершения преступления находится под административным надзором, не может покинуть Тутаев даже для поиска работы. Не будет у Саши работы — что ему есть? Виноват ли Саша, что он есть хочет? Что ему теперь делать, пойти повеситься? Этого государство хочет?
Перевод вопросов тюрем в ведение гражданской службы
Основная идея заключается в том, чтобы вопросами тюрем занялось гражданское ведомство. С браком общества должны работать психологи, учителя, мастера — то есть гражданские специалисты. Марширование с песнями по плацу не исправляет человека. В такой модели должны быть заинтересованы и власти, ведь в ее интересах снижать показатели преступности и расходы, связанные с обеспечением тюрем.
Создание системы обучения заключенных в соответствии с запросами местной власти
Зона не готовит специалистов, которые затем будут нужны обществу. Не существует никакой связи между реальными потребностями общества и обучением заключенных. Необходимо также максимально сохранять социальные связи заключенного. Жена, мать, подруга должны знать, как приехать в тюрьму, как поддержать заключенного. Очень важно при заключении сохранить семью, социальные связи, тогда осужденному будет куда пойти, будет где жить [после освобождения]. А сейчас [тюрьмы —] это точки на карте, где происходит что-то, непонятное местной власти.
Мониторинг для отслеживания текущих проблем
Специалисты «Руси Сидящей» занимаются созданием ярославской юридической клиники, которая позволит понять, что происходит в местах лишения свободы. Сотрудники фонда ведут мониторинг, отслеживая проблемы заключенных на территории Поволжья, которое находится в ведении ярославского отделения. В рамках мониторинга сотрудники общаются с заключенными, бывшими заключенными и родственниками заключенных. На сайте фонда при обращении за помощью нужно заполнить анкету, данные которой также используются для мониторинга.
Мы сейчас решаем один из самых смешных вопросов в мире — в Новосибирске перестали принимать [в передачах заключенным] носки шерстяные вязаные. Перестали принимать массово там, где круглогодично холодно. Мы послали запрос во ФСИН, но они ответили отпиской. Это путь в прокуратуру — это же просто абсурд. Нам же потом придется заставлять ФСИН исполнить решение суда. То же самое с лекарствами: в колониях эпидемии ВИЧ, туберкулеза. И не из-за дефицита лекарств, это отечественные аналоги, но они есть. А вот диагностики и своевременного лечения заключенные не получают.
«Русь сидящая» — «проект Благотворительного фонда помощи осужденным и их семьям, в рамках которого мы собираем средства и помогаем тем, кто пострадал от российского правосудия», — указывается в описании группы ярославского отделения «ВКонтакте». Среди сотрудников фонда — юристы, адвокаты, журналисты, экономисты, бывшие заключенные. Фонд призывает людей, обращающихся к ним, не только получать помощь, но и предлагать ее: помогать развозить передачи, правильно составлять документы, поддерживать в суде.
Благотворительный фонд «Русь Сидящая» открыл офис в Ярославле в 2017 году. Его сотрудники оказывают юридическую помощь заключенным, бывшим заключенным и их родственникам, принимают вещи и одежду для осужденных и освободившихся из тюрьмы.
В сентябре 2019 года «Русь Сидящая» перевела центр отправки посылок в колонии из Москвы в Ярославль. Ярославский офис «Руси Сидящей» возглавила Юлия Вахапова — жена правозащитника и бывшего заключенного Руслана Вахапова.