«Как будто из живых я выбыл…»

В стихах Виталия ЕСАЯНА отчетливо проглядывает неподдельная грусть.

Виталий ЕСАЯН 

Родился в Тбилиси в 1955 году. В 1979-ом окончил механико-математический факультет Саратовского университета. По профессии программист.

Стихи публиковались в альманахах «Мтацминда», «Мансарда», в коллективном сборнике «Музыка русского слова в Тбилиси», в журналаж «АБГ», «Русский клуб», «Многоликая страна» (в переводе на грузинский). Автор стихотворных сборников: «Синий полет» (Тбилиси, 1997) и «Необитаемые острова» (Саратов, 2015).

Лауреат региональных литературных конкурсов: «Турнир поэтов» памяти Николая Палькина (гран-при) и областного конкурса к  70-летию Победы в ВОВ.

В настоящее время живет в Саратове.

Кавказский пленник

 

Все почему-то умирают,

Кого бы я ни приручил,

Как будто я владелец края,

Где жить ручными выше сил,

 

И силы исчезают с ними,

Среди ненужных дел и слов.

Плывут неспешно серафимы

В свою долину облаков.

 

Мне так же хочется под небо

Быть белоснежным, как они,

Забыть про прожитую небыль

И темной несвободы дни.

 

Мой дух не остановят стены,

И хлопаньем могучих крыл

Меня сопровождают тени

Людей, которых я любил.

 

 

Облака

 

Я вижу их, и мне смешны

Сиюминутные заботы.

Они – созданья вышины

И поразительной свободы.

 

На среднем ярусе небес

Плывут неспешно кучевые,

Как платья брошенных невест,

Подолом серым – дождевые.

 

Застрявший ветер стих внизу,

Не справившись с зеленой хвоей,

Но выше выбил он слезу

Из равнодушного покоя.

 

Полутона не так грубы.

В смешенье красок и движенья

Они намеками скупы,

Как и законы притяженья.

 

И пуле, что еще в стволе,

Не завершить своей орбиты,

И ты, не фото на столе,

А просто след метеорита?

 

Вопросы бьют по мостовой,

И улица сжимает плечи,

Свобода лишь над головой,

И пробужденье не излечит.

 

И потому в свой мир ветров

Спешу к предчувствию свободы

В край непросохших облаков

На воспаленном небосводе.

 

Я спутник этих белых снов,

Пока несет попутным ветром

В рай кучерявых облаков

За окончательным ответом.

 

 

Мутант

 

Яичко лежало в ладони

Христового светлого дня,

В белковом, спрессованном лоне

Таился зародыш огня.

 

Пронизана слабая пленка

Рентгеновским жестким лучом,

И выйдет, шатаясь, цыпленок

С ослепшим от боли лицом.

 

Не солнцем разбужена клетка,

В ней таинством первогреха

Отметит его, как калеку,

Заутренний крик петуха.

 

В спирали свиваются гены,

Срывается в коллапс звезда,

В еще неродившемся гении

Уж сердце болит и душа.

 

Судьба у пришельца иная,

Но горе его скорлупе,

Что хрупкими стенками знает,

Кого она носит в себе.

 

 

Крах

 

Закончив путь на месте лобном,

Под сенью царского орла,

К исламским берегам трущобным

Тень Белой гвардии плыла.

 

Бесклассовость пустых карманов,

Полет над бездной без крыла

В Константинопольском дурмане

Судьбой изгнанников была.

 

Пролив Босфорский голубеет,

А где-то Крымская земля,

Оставшимся – расстрельный берег

Вслед за амнистией Кремля.

 

Полки на конченной дороге

Златопогонные стройны,

Ведь в них осталась вера в Бога

И в возрождение страны.

 

И в постиженье этой веры,

Как знак несбыточной мечты,

В турецкий, чужестранный берег

Врастают русские кресты.

 

 

Разделительная полоса

 

Мне так всегда хотелось дальше

Шагнуть за белую черту,

Но понимал, что я лишь мальчик,

Забытый в аэропорту.

 

А где-то есть родные люди

И полные любви сердца,

Так почему один я всюду,

Как в ожидании конца?

 

Лишь ощущение утраты,

Как часть потерянной души,

В которой канут без возврата

Все те, которые ушли.

 

И, сделав свой последний выбор,

Шагнув за эту полосу,

Как будто из живых я выбыл

И одиночество несу.

 

И безбилетным пассажиром

Стою один средь суеты

Галдящего о чем-то мира

У нарисованной черты.

 

 

Дацзыбао*

 

Готово колдовское варево,

Окончилась большая сушь.

Колеса разметали марево

По пузырям кипящих луж.

 

И все клонило к откровенности:

Дивясь жестокому перу,

А, может, просто, из-за ревности

Мальчишка рвал ножом кору.

 

И в луже плавала поэзия –

Хоть скомканная и в воде,

А мальчик затупил все лезвие

И не докончил: МАШКА – Д...

 

* Дацзыбао – рукописная газета в Китае, получившая широкое использование в период культурной революции 1966-1976 гг.

 

 

Поминальный день

 

Сегодня день, когда глаза вразбег,

Бетонный контур кажется немым,

На черном – белый неподвижный снег –

На годовщину я пришел к родным.

 

Рождественской крупой усеял снег

Любимые, святые имена,

Я вижу, как кончается мой след

Цепочкой ярко-красного вина.

 

И я парю над строчкою следов,

А воздух синий в тишине звенит,

И, кажется, что я уже готов

Шагнуть в застывший надо мной зенит.

 

Былых ошибок тяжесть тянет вниз

И навсегда уж виноватый взгляд –

Наполовину конченная жизнь,

Где даже слово не вернуть назад.

 

Простой погост и каменный каркас.

Я знаю, что ушедшие правы:

И мне неловко как-то всякий раз,

Когда потом я ухожу к живым.

 

 

Воля

 

Я стою среди сосен,

Запах хвойный храня,

И иголками осень

Осыпает меня.

 

В крепко сжатой ладони,

В тыл моей голове

Время медленно тонет

Соком жизни в стволе.

 

Невеселые игры –

Строить в прошлое мост,

Выбираю я иглы

Из отросших волос.

 

Воля в желтую осень

Запоздала, как дождь,

Отдаю строгим соснам

Рук невольную дрожь.

 

Не трясет меня вовсе,

Я уже не пацан,

И стою среди сосен

В ожиданье конца.

 

Все должно завершаться,

Словно круг колеса,

Рад последнему шансу

Я остаться в лесах.

 

И стою среди сосен,

Запах хвойный храня,

И иголками осень

Осыпает меня.

 

 

Бродяга

 

Есть простые желанья натуры,

Ледоход ожидает река,

Говорят, что при акупунктуре

Так на время немеет рука.

 

Вероятно, не встретимся боле,

Тяжелы надо мной облака,

Потому и немеет от боли

То ли сердце, а то ли рука.

 

Так весна перелетную птицу

Гонит в стаю таких же бродяг,

И не помнишь ни руки, ни лица,

И не помнишь себя, уходя.

 

Зашагают усталые ноги,

Отрясая налипшую грязь,

Оставляю следы на дороге,

От бездомной судьбы не таясь.

 

И за мной зазмеится цепочкой

Талый след на просевшем снегу,

Я уже сократился до точки

На оставленном мной берегу.