Отошел от сохи
Как отходничество крестьян влияло на развитие рыбинской деревни Иван Мыркин и Иван Дурдин, Михаил Журавлев и Константин Расторгуев, Ефрем Калашников и Артемий Седов. Всех этих денежных мешков Рыбинска объединяет простецкое крестьянское происхождение. Их предки, а иногда и сами они в детстве «лаптем щи хлебали». Повзрослев, они трудом и усердием поднялись до невиданных вершин и, зарабатывая миллионы, прославляли свои фамилии на всю Россию, возглавляли Рыбинск и вкладывали капиталы в родной город.
Где корни этого успеха? Однажды они или их предки покинули деревню и отправились в город. Многие крестьяне с похожей судьбой возвращались обратно в деревню и меняли сельскую жизнь кардинально.
Мы узнали, как отхожий промысел крестьян изменил жизнь рыбинской деревни, как под их влиянием село становилось не только богаче, но и культурнее, «чище».
Рыбинский уезд не сидит на месте
Недаром про наших предков говорили: «Ярославцы все красавцы». Сотни расторопных половых (официантов) и приказчиков поступали в лавки и трактиры столиц в начале ХХ века от Ярославской губернии. Они считались самыми лучшими: сметливыми и быстрыми, вежливыми и обходительными.
Деревню покидают самые трудоспособные: в 1901 году 56% мужчин 18-60 лет в губернии занимаются отхожими промыслами. Каждый второй не пашет, не занимается ремесленничеством, а трудится в городе с надеждой заработать на трактир или булочную.
— В Ярославской губернии число паспортов превосходило количество дворов: на 100 дворов – 110 паспортов. То есть на каждое хозяйство приходилось больше одного отходника, – пишет ярославский историк Николай Александров в работе «Неземледельческий отход ярославских крестьян и его влияние на социокультурную жизнь пореформенной деревни».
В Рыбинском уезде отход развивался наиболее интенсивно: на 100 дворов приходилось 136 паспортов. А вот пошехонцы отставали от соседей: на 100 дворов у них – всего 76 паспортов. «Пошью пиджак с отливом – и в Ялту»
Как отразился отход на мировосприятии крестьян, на их образе жизни, на быте и культурном развитии?
Отходник – первый парень на деревне. А как еще? Сумел выжить в городе, зацепился, заработал. «Парень станет женихом, когда побывает на промысле», – считали на селе.
Быстрее всего отходник преображается внешне. Первая мечта деревенского парня – сшить себе костюм-тройку. Отходник приносит в село новинки одежды, еды, модные танцы. Городские платья вытесняют сарафан, кадриль – русскую пляску, городской фольклор – народную песню.
Меняется и речь крестьян. «Просто говорят лишь простаки, – считают наши предки. – Чем человек культурнее, тем затейливее он говорит». В деревню проникают иностранные слова, часто используемые не по смыслу. Разыгрывая из себя людей образованных, видавших свет и хорошее общество, отходники щеголяли малопонятными словами перед односельчанами.
Земля уже не воспринимается как кормилица. Веселая легкая жизнь в городе развращала работника. Крестьянский труд теперь виделся ему непосильным ярмом. Домоседа, который продолжал трудиться на земле, считали простаком, презрительно называли «домачом». Считалось, что он не мог обеспечить семье уровень благосостояния, какой давал отходник.
Разрушались и семейные связи. Успешный отходник мог свысока смотреть даже на родителей и старшин деревни, он имел свое мнение, мог спорить, отказываться помочь общине. Никаких животных в доме
Насмотревшись на городской быт, накопив денег, отходник стремится улучшить свой дом, сделать его чище и красивее. Исчезают избы, отапливаемые по-черному, домашних животных и птицу перестают держать в жилье даже зимой. Появляются дома в 3-4 тысячи рублей, что для крестьян начала ХХ века – огромная сумма.
Самостоятельнее становится женщина. Отходничество расшатывает патриархальную систему, когда во главе семьи стоит строго мужчина. Без кормильца на женщину ложились все обязанности по управлению хозяйством. Кроме того, крестьянки и сами ударились в отход, обретая еще большую самостоятельность.
Жители села становятся все грамотнее. Мальчик, отправлявшийся в Петербург для работы в трактире или лавке, должен уметь писать, читать и считать. Земские школы учили детей с 9-11 лет, а в город отправляли с 12-14 лет. Поэтому родители, не дожидаясь школьного возраста ребенка, платили отставному солдату или дьячку, чтобы тот позанимался с мальчиком.
По уровню грамотности Ярославская губерния уступала только прибалтийским губерниям – 85,5% новобранцев-ярославцев в конце 19 века были грамотны.
Статья основана на работе ярославского историка Николая Александрова «Неземледельческий отход ярославских крестьян и его влияние на социокультурную жизнь пореформенной деревни».