«Окно в Европу»: почему на самом деле его «прорубил» Иван III

Эпоху великого князя московского Ивана III (1462-1505 гг.) называют временем формирования Русского централизованного государства и характерной для него цивилизации Московской Руси. Однако при этом иногда забывают, что одним из важнейших источников этой цивилизации была западноевропейская культура эпохи Возрождения. Московская Русь явилась плодом целенаправленной европеизации Руси золотоордынской.

Итальянское Возрождение привлекало русских

В конце XV столетия самой культурной страной христианского мира считалась Италия. Внимание русских к сему богатому государству, в котором расцвели искусство и ремёсла, объяснялось еще и тем, что в Италию после взятия Константинополя турками (1453 г.) уехало много знатных греков и она в некоторой степени стала хранительницей наследия Второго Рима – Византии.

Ивана Великого в Италии привлекало прежде всего изобилие технических средств, с помощью которых управление Русью могло осуществляться более эффективно. То были приспособления для строительства каменных крепостей и больших храмов, литья пушек и колоколов, поиска и плавки руды, чеканки монет. Немалый интерес вызывали также высокий уровень дипломатии и придворный этикет европейцев – всё то, что относилось к искусству властвовать.

Москва на итальянский манер

Задолго до того, как Пётр Великий воздвиг новую столицу России «с манеру голландского», Иван Великий превратил захолустную Москву в столицу могучего государства, выстроив её цитадель, если можно так выразиться, на итальянский манер.

Одним из первых помощников Ивана III в европеизации Руси стал итальянец Джованни делла Вольпе, которого на Руси прозвали Иваном Фрязиным. Фрягами или фрязами на Руси вообще именовали западных европейцев, которые говорили на романских языках (носители же германских языков для русских были немчинами — от слова «франк»).

Иван Фрязин прибыл на Русь где-то в начале 1460-х гг., возможно, ещё к отцу Ивана Великого – князю Василию Тёмному. В 1469-1472 гг. он выполнил очень важное дипломатическое поручение – сосватал в Италии для Ивана Великого племянницу последнего византийского императора Софью. Правда, по возвращении Вольпе в Россию Иван Великий посадил его в тюрьму, и больше Иван Фрязин в источниках не упоминался. Обстоятельства того дела темны и запутаны, а кроме того не имеют отношения к теме.

Заметный след благодаря своим творениям оставил его племянник Антонио Джиларди, называемый в летописях Антоном Фрязиным. Тот в 1480-е годы построил Тайницкую и Свиблову башни Московского Кремля. Антон Фрязин также выполнял дипломатические поручения великого князя.

В 1474 году московский посол Семён Толбузин договорился с итальянским мастером Рудольфо Фьораванти (которого за обширность знаний прозвали Аристотелем) о его работе в России. Фьораванти стал главным архитектором нового пятиглавого Успенского собора Московского Кремля. В 1479 году его строительство было успешно завершено. Фьораванти также участвовал в военных походах Ивана Великого на Новгород, Казань и Тверь в качестве руководителя инженерно-технической и артиллерийской частей. Московский князь держал Фьораванти фактически под арестом, запретив ему возвращаться на родину. Это, вероятно, способствовало скорой кончине мастера – после 1485 года его имя не встречается.

В 80-90-е гг. XV века Пьетро Антонио Солари (Пётр Фрязин), Марко Руффо (Марк Фрязин) и Алоизио де Карезано (Алевиз Старый) возвели большинство стен, башен и внутренних сооружений Московского Кремля. Образцом при этом для них служили цитадели итальянских городов. Под началом Алоизио Ламберти да Монтиньяны (Алевиза Нового), прибывшего на Русь в последний год правления Ивана III, уже при его сыне Василии были воздвигнуты многие храмы Москвы.

Открытость и веротерпимость Ивана Великого

Итальянцев и других иноземцев в Московском государстве в те времена было, вероятно, больше, чем имен иностранцев, которые упоминаются в сохранившихся источниках. Этому способствовали интенсивные дипломатические сношения Руси с Ватиканом, Венецией, Тосканой, другими итальянскими государствами, а также с Австрией. Конец XV в. – начало XVI в. был периодом, когда Русь и Западная Европа открыли себя друг для друга.

Между тем закрытость, столь характерная для Московского государства в дальнейшем, уже чувствовалась, хотя ещё резко не проявлялась. В Россию ехали многие иноземные купцы, даже евреи — с XVI века это стало невозможным. Один из этих купцов, посетивший Новгород, полагают историки, посеял там ересь, названную соответственно — ересью жидовствующих.

Ещё один еврей, Хозя Кокос, живший в крымской Кафе (Феодосии), был резидентом Ивана Великого и способствовал установлению прочного союза между Москвой и Крымским ханством. Сам московский князь присылал ему за оказанные услуги богатое жалованье и передавал свои поклоны.

С покровительством Ивана Великого более поздние церковные писатели (например Иосиф Волоцкий) связывали распространение в высших сферах Московского государства упомянутой ереси жидовствующих. Суть данной ереси сейчас установить довольно трудно, так как мы располагаем только историческими документами, написанными её противниками, обвинявшими еретиков в самых противоречивых грехах и проступках. Писатель на исторические темы Максим Зарезин считает жидовствующих представителями одного из течений так называемой Предреформации в Европе. Они отрицали троичность Бога и придерживались, подобно иудеям и мусульманам, строгого единобожия.

Антагонисты еретиков обвиняли в тайном иудействе митрополита Зосиму (1490-1494 гг.), невестку великого князя Елену Волошанку, руководителя внешней политики Москвы дьяка Фёдора Курицына. Брат последнего Иван в 1504 году был сожжён заживо вместе с несколькими другими высокопоставленными еретиками после того, как духовенству удалось уговорить великого князя прибегнуть к репрессиям против ереси.

Иосиф Волоцкий уже после смерти Ивана Великого утверждал, что тот во время Церковного собора 1504 года, осудившего еретиков, каялся ему в том, что долго потворствовал ереси. Несомненно, что великий князь был довольно равнодушен к догматическим вопросам религии и терпим к тогдашнему вольнодумству. И только требования воинствующего духовенства побудили его начать преследования.

Но в тот период именно борьба с ересью, а не потворство свободомыслию, должна была считаться признаком европеизации. В Западной Европе тысячи людей ежегодно сжигались на кострах. Любопытно, что один из самых яростных обличителей ереси, новгородский архиепископ Геннадий, настаивая на принятии мер против еретиков, ссылался на западный пример, конкретно – на испанскую инквизицию: «Вон, фряги какую крепость держат по своей вере! Сказывал мне цезарский посол про шпанского короля, как он землю-то свою очистил!»