5 острых вопросов, возникших перед Православием
Признание раскольников, канонический хаос в диаспоре и усиливающееся влияние политиков – с какими проблемами столкнулась Церковь.
Современная жизнь поставила перед Православием ряд жестких вопросов, ответы на которые не сформулированы прямо и четко ни в Священном Писании, ни в канонах Церкви. Их необходимо искать – в Священном Писании и Священном Предании. Поиски могут потребовать продолжительных духовных и интеллектуальных усилий всей Церкви, однако жить без этих ответов уже невозможно.
Поместные Церкви и епархии
Появление Православной церкви Украины (ПЦУ) поставило вопрос о взаимоотношениях Поместной Церкви и ее епархий.
Фанар создал и признал ПЦУ автокефальной соборным решением. Во всяком случае, голосов несогласных константинопольских иерархов не было слышно.
Однако уже во второй признавшей ПЦУ Церкви, Элладской, некоторые архиереи выступили против, несмотря на решение Архиерейского Собора. Митрополиты Кифирский Серафим и Пирейский Серафим назвали его недействительным – как и решение Константинополя о создании ПЦУ и признании раскольников.
Русская Православная Церковь решила разорвать евхаристическое общение только с теми элладскими архиереями, кто вступит в общение с украинскими раскольниками.
Ситуация с признанием ПЦУ Александрийской Церковью еще более запутана. Там этот вопрос вообще не обсуждали и не решали на соборном уровне. Патриарх Феодор заявил, что его Церковь признает ПЦУ, и все. Ни положительной, ни отрицательной реакции других архиереев не последовало.
Все это вызывает целый ряд вопросов как внутреннего характера для этих Поместных Церквей, так и внешнего.
«Аще кто с отлученным от общения церковного помолится, хотя бы то было в доме: таковый да будет отлучен» (10-е правило святых апостолов). «Аще кто, принадлежа к клиру, с изверженным от клира молитися будет: да будет извержен и сам» (11-е правило святых апостолов). Эти и другие правила Вселенских Соборов ясно свидетельствуют: кто входит в евхаристическое, а по букве правил даже просто молитвенное общение с раскольниками, сам становится раскольником.
В таком случае что делать митрополитам Элладской Церкви – Кифирскому Серафиму и Пирейскому Серафиму? Что делать архиереям Александрийской Церкви, которые тоже не согласны с признанием ПЦУ? Разрывать общение со своими Поместными Церквами, чтобы и самим не стать раскольниками? Или подчиниться священноначалию, как того требует клятва, даваемая при хиротонии?
Кто является субъектом ответственности перед Богом за вверенную ему паству: каждый отдельный епископ или Поместная Церковь в целом? Исходя из сакрального значения самого епископского служения, вроде бы епископ. Но если Собор Поместной Церкви решил иначе, может ли он не подчиниться? Да и имеет ли элементарную возможность сделать это, поскольку Собор может просто сместить его с кафедры и заменить другим?
Если же каждый епископ отвечает за себя и свою паству перед Богом и, соответственно, сам может принимать решения, в чем тогда, по большому счету, роль Поместной Церкви? Институт которой учредили Великие Соборы.
А как другим Поместным Церквам относиться к архиереям, не подчиняющимся своему Собору? Например, может ли и должна ли РПЦ открывать приходы для русскоязычных верующих на территории греческих епархий, которые признали ПЦУ, без согласия тамошних архиереев? Не будет ли это вторжением на каноническую территорию другой Поместной Церкви? Не будет ли напоминать то, что сделал Константинопольский патриархат на Украине?
Церковь в диаспоре
То, что организация церковной жизни в странах переселенческого типа (США, Канада, Австралия и т.д.) ненормальна, осознают все. Однако ситуация сложилась под влиянием объективных факторов.
В эти страны приезжали люди разных национальностей из разных стран Европы, в каждой из которых была своя Поместная Церковь. И они устраивали свою церковную жизнь на новом месте в юрисдикции своей Церкви. В итоге каждая национальная диаспора имеет свою епархию и своего епископа.
Однако ситуация, когда в одном городе несколько канонических, но независимых друг от друга епископов, в корне противоречит многочисленным правилам Вселенских Соборов. «Да не будет двух епископов во граде», повелевает 8-е правило I Вселенского Собора. Документ Критского Собора 2016 г. «Православная диаспора» говорит: «Констатировано, что общей волей всех Святейших Православных Церквей является по возможности скорейшее решение проблемы диаспоры и ее устройства согласно православной экклезиологии, канонической традиции и практике Православной Церкви. Констатировано также, что на современном этапе невозможен по историческим и пастырским причинам немедленный переход к строго каноническому порядку Церкви, предусматривающему пребывание только одного епископа в одном месте».
То есть проблема есть, ее признают, но никто не знает, как ее решить. РПЦ попыталась решить ее путем предоставления автокефалии Православной Церкви в Америке. Но наткнулась на непонимание большинства Поместных Церквей, которые продолжают считать эту Церковь русской, в то время как она – американская. Из всего епископата только один архиерей – русский по национальности, да и тот родился в США. Основной язык богослужения – английский.
Сегодня же проблема диаспоры усложняется появлением ПЦУ и разрывом евхаристического общения между РПЦ и признавшими ее Церквами. Получается, что в одном городе находятся архиереи, не просто принадлежащие разным юрисдикциям, но и не имеющие общения друг с другом. В этом случае приведение церковной жизни в диаспоре к правилам Вселенских Соборов еще более затруднительно.
Священные Диптихи
Слово «священные» так и хочется взять в кавычки. Потому что Диптих – это просто порядок, в котором на патриаршем богослужении упоминаются Поместные Православные Церкви. Он не определяет никаких преимущество одной Церкви над другой, не расставляет Церкви по древности или авторитету основавших их людей. Он не учитывает многочисленности той или иной Церкви или каких-либо других факторов. Диптих определяет всего лишь это пресловутое первенство чести.
Но Православные Церкви возвели Диптих на такую сакральную высоту, что кажется, готовы на все, лишь бы отстоять свое высокое место в нем.
Например, в 1988 г. Константинопольский Патриарх Димитрий I не приехал на празднование 1000-летия Крещения Руси. Как официально сообщили, из-за «разногласий протокольного характера». Т.е. ему не гарантировали оказания почестей, которые, как он полагал, причитаются ему по Диптиху.
Не было на тех же торжествах Патриарха Сербского Германа. Русский писатель Валентин Курбатов сообщал, что организаторы торжественного богослужения давали ему место после Грузинского Патриарха Илии. Предстоятель Сербской Церкви не согласился, т.к. считал себя выше по Диптиху.
А в 2014 г. на интронизации Блаженнейшего Митрополита Киевского Онуфрия митрополит Галльский Эммануил (Адамакис) из Константинопольского патриархата отказался участвовать в литургии, потому что ему также не дали того высокого места, которого он, по его мнению, заслуживал.
Глядя на это все, сторонний наблюдатель сделает вывод, что православные ничем более не озабочены, как отстаиванием престижа своего «престола», выяснением места в Диптихе и того, кто кому Церковь-Мать.
Цепляние же Константинопольского патриарха за свое первенство в Православии вообще перешло все границы приличия. Как правильно заметил митрополит Запорожский и Мелитопольский Лука (Коваленко), «только тот из иерархов, который забыл, о чем идет речь в Евангелии, может рассказывать всему миру о том, что только он один главный, и без него никто ничего не имеет права решать. Вы можете себе представить, чтобы так вели себя апостолы Петр, Андрей или Иоанн? Мог ли Петр прийти в место, где собраны другие апостолы, и отчитывать их за то, что они собрались без его позволения? То, как сегодня ведет себя человек, который именует себя Константинопольским патриархом, не вписывается уже давно ни в какие Евангельские рамки».
Эта борьба за свои исторические привилегии и место в Диптихе прямо и очень ярко противоречит словам Христа: «кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою» (Мк. 9, 35). Вот бы предстоятель какой-нибудь Поместной Церкви заявил по-Евангельски: поставьте меня на последнее место в Диптихе. Но никто этого не делает. Исторический престиж кафедры почему-то оказывается важнее. Да и сами Диптихи освящены ведь авторитетом Вселенских Соборов. Хотя вряд ли отцы Соборов вкладывали в Диптих тот смысл, какой занимает сегодня умы иерархов.
Может, пора перестать придавать Диптиху такое сакральное значение?
Зависимость административного устройства Церкви от политики
Патриарх Варфоломей постоянно заявляет, что каждое независимое государство имеет право на свою Поместную Церковь. В этом с ним согласны очень многие. И вроде бы это мнение подтверждают правила Вселенских Соборов, которые говорят, что административное устройство Церкви должно быть аналогично гражданскому. Например, 38-е правило VI Вселенского Собора: «аще царскою властью вновь устроен, или впредь устроен будет град: то гражданским и земским распределениям да следует и распределение церковных дел».
Говорит ли это правило, что устроение церковных дел (автокефалия, границы, епархии, архиерейские кафедры и т.д.) должно следовать за устроением дел политических?
По этой логике, каждая африканская страна должна иметь свою собственную Поместную Церковь, а не входить в Александрийский Патриархат. С распадом государств должны распадаться и Поместные Церкви, а с объединением – опять объединяться? А если это абсурд, то абсурдна и позиция «каждому государству – по Поместной Церкви».
Но правила, что Церковь не имеет отношения к государственному устройству, среди правил Вселенских Соборов нет. Наоборот, некоторые ссылаются на постановления императоров и гражданских властей.
С другой стороны, существует пример Абхазии, который показывает, что сохранение церковной юрисдикции при изменении государственных границ (по крайней мере, фактическом) приводит к пагубным конфликтам внутри Церкви.
После военных действий в Абхазии в начале 1990-х годов и обретения этой страной фактической независимости от Грузии священники Грузинской Православной Церкви не имеют возможности окормлять паству в Абхазии. Главным образом из-за несогласия самой этой паствы. А поставление священников и тем более епископа в Абхазию другой Поместной Церковью Грузинская Церковь воспринимает как посягательство на каноническую территорию. В итоге в Абхазии церковными делами управляет не епископ, а протоиерей. К тому же, там уже больше десяти лет существует раскол между отдельными группами священников, с разрывом общения, взаимными упреками и всем прочим.
Решить проблему мог бы переход Абхазии в юрисдикцию РПЦ, но Московский Патриархат не желает нарушать каноническую территорию Грузинской Церкви.
Понимание правил Вселенских Соборов: буквально или по сути?
Представители Константинопольского патриархата в обоснование своих притязаний на главенство в православном мире любят ссылаться на 28-е правило IV Вселенского Собора: «Во всем последуя определениям святых отец, и признавая читанное ныне правило ста пятидесяти боголюбезнейших епископов, бывших в соборе во дни благочестивые памяти Феодосия, в царствующем граде Константинополе, новом Риме, тожде самое и мы определяем и постановляем о преимуществах святейшия церкви тогожде Константинополя, нового Рима. Ибо престолу ветхого Рима отцы прилично дали преимущества: поелику то был царствующий град. Следуя тому же побуждению и сто пятьдесят боголюбезнейшие епископы, предоставили равные преимущества святейшему престолу нового Рима, праведно рассудив, да град получивши честь быти градом царя и сигклита, и имеющий равные преимущества с ветхим царственным Римом, и в церковных делах возвеличен будет подобно тому, и будет вторый по нем».
Буквально это правило утверждает первенство престола Константинополя (после Рима, но Рим отпал). А по сути? По сути оно обосновывает это первенство политическими обстоятельствами того времени. А они уже полтысячелетия как канули в лету. Константинополь уже не царствующий град, в нем нет ни царя, ни сигклита, да и не Константинополь он вовсе, а турецкий Стамбул.
Что же делать с преимуществами «святейшия церкви тогожде Константинополя, нового Рима»? Продолжать относиться к ней как первенствующей кафедре или отправить обратно под начало митрополита Гераклейского, как то и было до обретения Константинополем столичного статуса?
Можно поставить вопрос шире. Обязательны ли и не изменяемы ли правила Вселенских Соборов, которые обусловлены изменяемыми обстоятельствами? Политическими, экономическими или общественными. Что касается вопросов вероучительного или нравственного характера, тут действительно изменений быть не может.
Но как быть, например, вот с этим правилом: «Не дозволяется клирику в одно и тожде время числитися в церквах двух градов» (10-е правило IV Вселенского Собора)? У нас сегодня сельские батюшки окормляют порой одновременно по пять-шесть сел. Им надо это запретить?
Или вот с этим правилом: «Ни жена в мужеском монастыре, ни муж в женском да не спит. <…> Аще же кто сие учинит, клирик ли, или мирянин: да будет отлучен» (47-е правило VI Вселенского Собора). Т. е. нужно отлучить от Церкви всех паломниц, ночевавших в мужских монастырях, и паломников, делавших это в женских?
Очевидно, что многие правила, освященные авторитетом Вселенских Соборов, на практике не исполняются. Тогда кто и как должен решать, что исполнимо, а что нет? Патриарх Варфоломей своими действиями заявляет, что он. Но думается, что это не так.
* * *
Конечно, Церковь сформулирует ответы и на эти, и на многие другие вопросы. Но на это может уйти очень много времени, а ответы нужны сегодня. Чем же руководствоваться сейчас? Чьему мнению доверять? За кем идти?
Священное Писание дает нам такой ориентир. Есть люди, которым сам Бог указывает, как поступить в сложной ситуации. Псалмопевец Давид говорит, что Господь «наставит кроткия на суд, научит кроткия путем своим» (Пс. 24, 9). Посмотрим вокруг себя, кто является кротким? Вот хотя бы на Украине…