Апсны – страна позолоченной руны (часть 2–я)

25.04.2019 02:02

D3.ru

Апсны – страна позолоченной руны (часть 2–я)

"Хотя Сатаней–Гуаша и родила сто нартов, тело её, подобно свежему сыру, было тугим и белым. И любой человек, сдержанный в чувствах и с большим самообладанием, приходил в замешательство, если в глаза ему вдруг бросалась хотя бы частичка её оголённого тела. Белая кожа Сатаней–Гуаши была такой ослепительно яркой, что отражение блеска её, падавшее на море и от моря на горы, часто сбивало корабли с верного направления..."
(«Приключения нарта Сасрыквы и его девяноста девяти братьев»)

День 2–й

В 1–м посте серии я публикнул музыкальную композицию из проекта «Нартаа», что на всех кавказских языках означает одно и то же – богатыри. Это их кавказская «Илиада», «Одиссея» и «Энеида» в одном флаконе. Героический эпос – один на весь Кавказ. А поскольку народов много, то у эпоса масса корней – от иранских до скифских (учёные бают, что сочинять эпопею начали аж в VIII веке до н.э.), масса версий и несколько отличные имена героев, а также их иерархия. Например, в осетинском варианте мать богатырей запросто именуется Сатана.

Между прочим, главная улица Гагры так и именуется – Нартаа (бывший проспект Руставели). А на картинке слева вы видите герб Абхазии. Угадайте с одного раза – кто на нём изображён? Правильно, туземный Илья Муромец — Сасрыква. А теперь по порядку – день второй, а на самом деле – первый.

Выйдя утром на балкон, мы оценили подарок судьбы: окошки оказались строго на запад. Это значит, яркое утреннее солнце не разбудит нас раньше положенного, горячее дневное – не станет растапливать наше сало, а умеренное вечернее – наоборот будет рисовать нам классические морские закаты. Ибо левым глазом мы видим море, а правым – горы. При таком раскладе никакой кондишн не нужен. Долой искусственный комфорт, даёшь комфорт естественный!

Теперь уладим формальности. Оставили свои факсимиле в журнальчике администратора и заплатили загадочный "курортный сбор" (40 рублей, интересно – за что?). От предложения сдать ценные вещи на хранение отказались – как их отделить–то от неценных? У нас все ценные и все нужные. В любой момент. И ещё неизвестно, где безопасней – в ихнем сейфе или в безымянном номере. Тем паче, что убираются в номерах, только если оставишь ключик на вахте, чего делать необязательно.

Столовая нас не обманула – в лучших советских традициях: помещение размером со стадион со сложносочинённым потолком, чеканкой на стенах и эмалированными ведёрными чайниками, в которых плещется безвкусная жидкость, выдаваемая за чай. Ностальгия, ёптыть! Кормёжка тоже, как бы это выразиться… неприхотливая. Даже и описывать скушно. Но калорий нам хватало, а в остальном – вольному воля. Хочешь кулинарных изысков – не в столовой же их искать. Ищи и обрящешь. И хватит об еде. Поговорим об едоках.

Подавляющий (именно так) контингент пансионата – это тётки столь героических комплекций, что воленс–ноленс веришь жалобам на маленькие порции. С другой стороны, при их нательных запасах можно неделями не прикасаться к пище на радость Чехову и опорно–двигательному аппарату. Потому что с трудом. И в двери – только боком. Откуда они такие понаехали? Почему именно сюда? Для себя я прозвал их "колхидами". К примеру, за нашим столом сидели две пензючки, которые всегда приходили к самому открытию столовой, как на работу. И выполняли эту работу так быстро и сосредоточено, что оторопь брала.

Пора, что ли, с морем познакомиться. Выдвигаемся на позиции и поражаемся техническому изыску: дорожка, ведущая от ворот санатория к морю – совершенно горизонтальна, притом что профиль горы уходит вниз. С каждым, значит, шагом курортник оказывается всё дальше от земли. Вековые кипарисы уже не кажутся ракетоносителями, поскольку упираешься носом не в их пятки, а в пупок. Чем же всё это кончится? А кончается (за поворотом прямо в воздухе) одиноко стоящей лифтовой башней этажей этак пять в высоту. Лифт в чистом поле – это круто! Такое могла себе позволить только империя. И вообще, заметно, что «Колхиду» строили с размахом и выдумкой.

Спускаемся, и попадаем в платановую аллею, ведущую к... Как ни странно – к подземному переходу под главной абхазской дорогой. Обратно круто! Как выяснилось позже, во всей Гагре – всего три перехода. Один из них не действует, а два принадлежат «Колхиде». У санатория есть ещё и второй корпус! И своя кочегарка есть, но не фунциклирует, что и к лучшему – угольной гари нет. Трубы охладелых кочегарок вразнобой возвышаются над городом, вызывая противоречивые чувства. А как же они воду–то греют? – удивлялся я, пока не увидел с балкона мощную систему солнечных батарей, смонтированную на крыше столовой. Это грамотно, по–европейски.

Мурлыча под нос "Я так хотел бы опираться о платан...", мы вошли в неширокий, но длинный приморский парк имени принца Ольденбургского, каковой тянется (парк, а не принц) вдоль всей Старой Гагры. Шютка. Общественный дендрарий должен был бы носить это имя, потому что оный принц его разбил в лучшем смысле этого. Но не носит. В советское время у принца не было шансов, а нынче как–то неприлично — загажен парк, аки карельский лесок в ближайших окрестностях Питера. А парадный пленэр вдоль пляжной полосы, по которому сто лет назад прогуливались господа в пенсне и дамы под кружевными зонтиками, разбит не в лучшем смысле. Видимо, абхазы, как и русские, не чувствуют себя хозяевами своей земли. Печаль... Даже захотелось потребовать взад "курортный сбор". Иногда, впрочем, на улицах появляются мусорные машины, но как–то они всё время мимо мусора...

Пляж оказался столь же нечист, но его выручала малозаселённость. Толкаться локтями не приходится, и относительно опрятное местечко найти можно. Обширные песчано–галечные пространства кое–где даже покрываются сорняком, ибо отдельные участки не топчет нога человека. Особенно уныло выглядят пустующие волейбольные площадки. Старая Гагра – это лежбище "колхид" и подобных им мужей. Взгляду не за что зацепиться (на предмет приятных фигур).

А вот море сильнее земной суеты: оно чистое, в меру тёплое, и – главное – зелёное! Не настолько, конечно, чистое, как на Куршской косе в Литве, но вполне. И даже биологической дряни, типа водорослей, медуз и прочей посторонней пены – нет. Купаться – одно удовольствие. Вот только заходить сложновато. Разнокалиберная галька прибойной полосы заставляет купальщиков танцевать при погружении в Понт Эвксинский. Подруга дней на этой гальке заработала кучу синяков на ступнях. Надо было специальные резиновые тапочки покупать. И они здесь продаются, вот только узнали мы об этом поздно.

Любопытно, что общеизвестное древнегреческое название Понт Эвксинский (гостеприимное море) было не первым. Сами же древнегреки чуть ранее называли водоём – Понт Аксинский (негостеприимное море). Интересно – почему? Для сравнения: турецкое название Караденгиз (чёрное, негостеприимное море) связывают с активным отпором тех же абхазов, черкесов и прочих закавказцев потенциальным колонизаторам. Правда, греческие колонизации по большей части носили мягкий, торговый характер. И они таки основали Питиунт (Пицунду). Отсюда до неё километров 25, и с гагрской бухты пицундский мыс замечательно просматривается.

Итак, море мы похвалили, но ему не хватает праздничности – очень мало чаек. Это, впрочем, неудивительно: рыбы–то – кот наплакал. Пресловутый сероводородный слой на глубине 150 м не способствует буйству фауны. И вообще – как–то бедновато. Ни тебе рыбацких лодок, ни прогулочных яхт у дебаркадеров. Единственный катерок ходит на "морскую прогулку" раз в день от единственного на весь город причала (здесь же, в Старой Гагре, в устье реки Жоэквара). Даже развлекалки для туристов по большей части сосредоточены в Новой Гагре (восточная часть города). А тут "колхидам" предлагают только водные мотоциклы и катания на ватрушках, прицепленных к ним же. Поневоле вспомнилась октябрьская Ситония (средний "палец" Халкидиков): куда ни кинешь взгляд – голое море и безлюдные пляжи. Можно подумать, северная Греция необитаема.

Зато декорации тут отменные – круче, чем в европах. Мохнатые, курчавые, буйно–зелёные горы волнами наплывают на берег, оставляя считанные метры плоского прибрежного пространства. Если бы я был Заком Снайдером, я бы снимал «300 спартанцев» не в Монреале, а именно здесь. Идеальная натура для Фермопильского сражения. Помнится, будучи в Фермопилах, мы долго не могли понять, как 300 гоплитов могли сдержать 200–тысячное персидское войско. И даже тот факт, что геройскую смерть вместе со спартанцами приняли 700 феспийцев (им поставлен отдельный памятник в виде торса с членом и крыльями), не прояснял ситуацию. Позже я узнал, что на каждого гоплита (тяжеловооружённого воина) приходилось по 7 илотов (государственных крепостных, которых использовали как легковооружённых воинов, но с которыми не делились воинской славой), но и такой расклад мало что объяснял. А прикол в том, что раньше Фермопильский проход имел 60 шагов в ширину, а нынче это – степь до горизонта. Море ушло. А здесь, слава богам, не ушло.

Если верить рекламным брошюрам, абхазское солнце в сентябре не настолько "скорчинг", как летом. Но к полудню пляж превратился, натурально, в джезву, и мы с чувством выполненного отправились инспектировать обеденное меню. Напоследок даже удалось ополоснуться под пляжным душем, который – удивительное дело! – работал. А вот посещение переодевательной кабинки с сорванной с петель дверцей повергло подругу дней в культурный шок – она, кабинка, была тотально уконопачена пользованной женской гигиеной. Ноги моей там больше не будет! – кипятилась лучшая половина, – буду переодеваться прямо на пляже! Так мы с тех пор и поступали, вызывая культурный шок у "колхид". А ведь они же и утыкали кабинку, сукины суки.

Ещё вчера я обнаружил в тупике на первом этаже у дальнего лифта теннисный столик. Корявый и бугристый, но с сеткой. После обеда я поинтересовался на вахте на предмет ракеток. Мне показали пару ободранных до фанеры "сухарей" и пару же колотых шариков. Поехали, – говорю любимой женщине, – в город, купим ракетки и пожертвуем им на бедность. А заодно, – говорю, – неплохо бы пепельницу в номер и переходник для ноутбука. А то он в советские розетки своей евро–вилкой "не лызет".

"Поехать в город" означает – выйти на улицу Нартаа и махнуть рукой первой попавшейся маршрутке (рейсовые автобусы тут тоже водятся, но это редкий, вымирающий вид). На первой попавшейся маршрутке обычно написано просто "Гагра", ибо курортника (с вероятностью 90%) может интересовать либо Рынок (с большой буквы), либо «Континент» – огромный (по местным меркам) торговый центр, в котором теоретически есть всё. Оба они находятся на самом востоке, на краю Новой Гагры. Это и есть "город".

«Континент» оказался вполне типичным гипер–маркетом. Только очень дорогим и несколько бестолковым. Пепельницу не нашли. Купили керамическую "миску для дрессинга" (что бы это значило?). Переходника для вилки тоже не было. Но и тут мы изловчились – приобрели тройник, который по факту использовали как переходник. Теннисных ракеток обратно не было. Тут уж не изловчишься. А на вопрос – где тут у вас ближайший спортивный магазин? – было отвечено, что таких не водится в принципе.

Ракетки с шариками и сеткой в придачу были найдены в ларьке в 20 метрах от «Континента». За смешные деньги. Вещественно удовлетворённые мы повернулись спиной к горам и двинулись в направлении моря. Новая Гагра в целом представляет собой довольно убогое зрелище: кварталы обшарпанных хрущоб, перемежаемые более высокими, но столь же унылыми брежневскими коробками. Какие–то трубы, шпалы, ангары. Вокруг – тесно скученные дворики частного сектора. Коровы ходят, мусор кругом. В общем, можно было бы перепутать это богоспасаемое местечко с произвольной русской провинцией, если бы не спелый виноград, свисающий там и сям. Даже с хрущовок.

По мере приближения к берегу кончаются сначала частные кварталы, потом хрущобы, и начинается полоса тяжеловесных советских санаториев, по большей части заброшенных. Но на берегу жизнь кипит. Пляжная полоса тут уже, а народу наоборот больше, и он в среднем моложе. Соответственно, развлекательная активность тут другая – и те батуты с лонжами, и водяные горки, и парашюты, таскаемые катерами. Самые продвинутые летают над городом и горами на парапланах. Всё – как в лучших домах. Виндсерфинга только почему–то нет. Хотя ветер тут заметно сильнее, чем в Старой Гагре и волна выше.

Перед пляжем мы узрели винный ларёк, где продавали бочковое вино. В глаза бросилось знакомое слово «Лыхны», и мы тут же его купили. И тут же попробовали – дас ист фантастиш! Это такой букет! Чорт знает, из чего его делают (похоже, из винограда сорта «Кардинал»), но вкус решительно ни на что не похож, а ощущения – как от салюта. Сладко, пряно и празднично. Много чего мы позже перепробовали, но «Лыхны» так и осталось – номером 1. В фатерлянде, к слову, продаются полусладкие вина Сухумского завода, но по сравнению с тамошним бочковым – слабое подобие левой руки. Как будто его водой в половину разбавили.

Воодушевлённый винными парами, я совершил стратегическую ошибку: предложил подруге дней пройтись пешком до нашей резиденции. Надо же посмотреть – как люди живут. Но я не учёл, что Гагра – самый длинный город Абхазии, 8 километров от угла до угла. Я–то полагал, что весело прогуляемся по эспланаде, но Абхазия, как и Россия, неважно приспособлена для жизни людей. Правильная некогда набережная то и дело прерывалась наспех построенными прямо на ней кафешками, навсегда остывшими кочегарками, мелкими вонючими речками без мостиков и т.п.

Приходилось обходить заминированные участки по пляжу, а долгая ходьба по разнокалиберной гальке – удовольствие сомнительное. Да и спуски/подъёмы по условным лесенкам зачастую были небезопасны для конечностей. В одном месте неожиданно появилась колючая проволока, огораживающая участок 100 на 100 метров. Внутри стоит заброшенное здание с российским, однако, флагом, а также вышка с пулемётным гнездом. На бетонной набережной крупно написано выцветшими буквами – "Пляж пограничников". Пограничников, правда, никаких нет, но суеверная публика не суётся на эту территорию.

Любимая женщина, постепенно наливающаяся усталостью и злостью, заявила, наконец, что больше не имеет желания месить гальку, а желает наоборот кофе и асфальту. Выбравшись на центральную першпективу, мы попали в мощную эвкалиптовую аллею. Абхазы называют их "бесстыдницами", так как белотелые деревья несколько раз в году сбрасывают шкуру соблазнительными слоями. Здешние эвкалипты – отнюдь не эндемики. Их завёз всё тот же принц Ольденбургский аж из Австралии. И не для спонсирования эротических фантазий горцев. Дело в том, что обширная территория нынешней Новой Гагры была сплошным болотом. Малярийным к тому же. А взрослый эвкалипт за день выпивает до 80 литров воды. Но сам принц не успел воспользоваться плодами осушения – Новую Гагру застраивали уже в советские времена.

Наше изнурительное пешеходство закончилось практически с выключением отопления. В шесть вечера солнце ещё светит, но резко перестаёт греть, и народ табунами покидает пляж. Но, несмотря на натёртые с непривычки ноги, оно, пешеходство, дало пищу к размышлениям. Например, такую: очень много заброшенных помпезных строений, включая театры, железнодорожные павильоны, санатории, торговые центры, культурные объекты и т.п. Они вовсе не разрушены войной – грузинская якобы оккупация Гагры продлилась считанные дни – а просто не потянули. То, что могла позволить себе империя, не может позволить маленькая страна. Ресурсы не те. И менталитет не тот.

Есть, конечно, вечные ценности, типа бывшего санатория ЦК КПСС. Он и нынче в полном порядке, так как в его ампирных стенах любит отдохнуть–развлечься сегодняшняя номенклатура. Название, естественно, сменили. Теперь курортный флагман носит величественное имя «Амра» (солнце по–абхазски). Правда, этим брендом здесь норовят пометить любую недвижимость – вплоть до пивных ларьков. Впрочем, былое закавказское великолепие вполне могло бы возродиться, если бы частная инициатива не была стреножена обстоятельствами времени и места.

И она таки пробивается через тернии. Потихоньку растут мини–отели, кое–где идёт реставрация (не самых крупных объектов). Новострой характерно выделяется блоками кондиционеров, пластиковыми рамами окон и очень модными тут синими тонированными стёклами. Строители, как и у нас, – сплошь узбеки из Ферганской долины. Сами абхазы предпочитают работать в сервисе. И сервис они предлагают именно что "ненавязчивый". Аборигены вполне доброжелательны, пока у клиента нет претензий. Но претензии неизбежно появляются по причине "ненавязчивости", и вот тут горячая горская кровь вскипает… Короче, в любой перепалке последнее слово – за ними. И хорошо, если кинжал дома забыли.

Мы довлачились, шаркая истёртыми ногами, до «Колхиды», но на этом дневная культурная программа для меня не кончилась. Ведь вечером предстоял матч века: Россия–Лихтенштейн. Ещё в Питере, улетая, мы созерцали оригинальные плакаты с призывом: "Болеем за Россию!" Чтоб, значит, не перепутали – за кого. Проблема, однако, была в том, что телевизоров в номерах нет, а в холлах на этажах зомбоящики показывали только местный канал, РТР и почему–то ТВЦ. Всё – через серую муть. Утром я пожаловался на это обстоятельство местному товарищу с чудесным именем – Важа – и неопределёнными функциями (он целыми днями курит на крылечке). Ввечеру Важа важно сообщил мне, что настроил телевизор на 1–й канал на 8–м этаже, но если меня не удовлетворит качество, я могу прийти в его личные апартаменты в мансарду. Там, дескать, сигнал лучше.

Качество футбола меня не устроило – он был скушным. Качество погоды в Питере было соответствующим – над родным «Петровским» разверзлись хляби. После всего этого пенять на качество телекартинки не имело смысла. В общем, засыпали мы по недружное "Оле–оле..." немногочисленных санаторных тиффози. Может, надо было за Лихтенштейн болеть?..

[...продолжение следует...]

Апсны – страна позолоченной руны (часть 1–я)

P.S. В качестве музыкального дивертисмента у нас нонеча абхазский релакс с ресторанным уклоном.

https://www.youtube.com/watch?v=PxI8GCUuiy8&feature=youtu.be

Написал hovan на travel.d3.ru / комментировать