Отец погибшей в ДТП с автобусом в Забайкалье назвал виновной и ГИБДД
О том дне, когда потерял старшую дочь и чуть не лишился внучки, читинец Виктор Трипутин рассказывает размеренно и без лишних эмоций. Более 5 лет он сражается с системой — и не самосудом, а через суды пытается наказать всех тех, по чьей вине в ДТП с автобусом погибли 14 паломников, возвращавшихся с крестного хода в Красночикойском районе Забайкалья в Читу. Специалист по административному и другим областям гражданского права вынужден был погрузиться и в уголовную специфику, в чём также преуспел.
Виктор Трипутин родился в 1950 году в поселке Карымское Читинской области. Работал железнодорожником, 17 лет занимал пост заместителя начальника станции Краснокаменск по грузовой и коммерческой работе. За время работы сначала освоил хозяйственное право, а затем — после увольнения с железной дороги — профессионально занялся юридической деятельностью в качестве предпринимателя. Сейчас на пенсии.
— Я служил на атомном подводном ракетоносце штурманским электриком, Тихоокеанский флот. Там меня и приучили спокойно относиться к смерти. Для того, чтобы в критической ситуации мы не пугались и не задумывались, а делали то, что положено.
— Когда вам сообщили, что автобус, где ехали ваша дочь и внучка, сорвался с обрыва?
— Это было ранним утром 12 июня. Только приехал на поезде из Иркутска, а тут звонок от младшей дочери Натальи: «Папа, автобус с нашими попал в ДТП у села Хохотуй». Стали искать информацию в интернете, звонить Ольге [старшей дочери Виктора Владимировича] — телефон не отвечает. Набрал зятю, говорю: «Езжай туда, разберись — живы или нет». Уже тогда СМИ писали, что много погибших. Чуть позже появилось сообщение, что в больницу Улан-Удэ с места аварии доставлена неопознанная девочка. Оказалось, это наша внучка, ей на тот момент 12 лет, она была в коме. Травма головы и асфиксия. Ее телами придавило, стала задыхаться. Повезло, что она в хвосте автобуса была, ее проезжавшие мимо места аварии очевидцы вытащили в числе первых.
Больше недели она была в коме, потом, когда внучку перевезли в Читу, еще месяц в больнице отлежала. Последствия, конечно, для нее были тяжелые. Уровень 49-й школы, где она до этого неплохо училась, вытянуть уже не получалось — мы перевели ее в частное учебное учреждение. После окончания 9-го класса она поступила в медколледж на фармацевта. До сих пор каждые полгода проходим профилактический курс лечения.
Ольгу же зять нашел в морге Петровск-Забайкальской ЦРБ. Ее всю переломало. Я смотрел по экспертизам: ребра все были сломаны, шейные позвонки, свод черепа, пострадали внутренние органы. Такие страшные повреждения многие получили потому, что очень плохо содержался участок дороги, где произошло ДТП. После капитального ремонта дорожники почему-то оставили на склоне железобетонные блоки. Так вот автобус, когда полетел с трассы и начал переворачиваться, попал в эти блоки, как в жернова. А в конце обрыва ещё лежали валуны. Дочери моей было 42 года, она работала юристом в риелторской фирме. Младшая дочь Наталья однажды сказала: «Хочу как Ольга». Сейчас она тоже занимается юридической практикой.
Автобус KIA Grandbird в ночь на 12 июня 2017 года слетел с дороги при спуске на крутом повороте, который в народе называют «тещин язык», на 702-м километре трассы Чита — Иркутск («Байкал»). В автобусе находился 51 человек — все они возвращались в Читу с крестного хода от села Урлук к монастырю, где находится икона Варлаама Чикойского. В ДТП погибли 14 человек, в том числе водитель Сергей Зиновьев, являвшийся владельцем автобуса и отцом руководителя транспортного предприятия. Около 40 человек пострадали — здоровью 16 пассажиров был причинен тяжкий вред.
Он согласился ехать ночью
— Вы как человек, видевший сотни документов и заключения множества экспертиз по этому делу, дайте однозначный ответ — почему автобус с людьми улетел с обрыва?
— Для этого нужно заглянуть во времена, предшествовавшие ДТП, когда участок дороги, где произошла трагедия, попал под программу капитального ремонта. По контракту провести его должно было ЗАО «Дорожник» из Приангарья. Был и проект от специализированной конторы, которая, как это водится, вряд ли выезжала на место.
Так вот до ремонта на «тещином языке» барьерное ограждение было только со стороны обрыва. Те, кто ехал со стороны Иркутска в сторону Читы, при прохождении поворота на спуске прижимались к барьеру, а встречные авто на подъеме выезжали на обочину — так и разъезжались. После ремонта на проезжей части шириной всего в 10 метров ограждения появлялись с двух сторон. Эксперты управления автомобильных дорог «Южный Байкал» должны были дать своё заключение, что при таких обстоятельствах машины разъехаться на повороте радиусом 30 метров не могут, но они проглядели и приняли проект в работу, а подрядчик всё выполнил строго по проекту.
Как только в конце 2016 года отремонтированную дорогу запускают в эксплуатацию, начинаются ДТП. Встречные автомобили сталкиваются, врезаются в ограждения. Сразу пошли жалобы. Например, администрация Петровск-Забайкальского района в своем письме указывает Упрдору «Южный Байкал» на сужение проезжей части. ГИБДД жалуется, потому что им постоянно приходится оформлять в этом месте аварии. Всем становится очевидно — надо расширять дорогу. Но расширение — это уже не ремонт, а реконструкция. А значит, нужен новый проект, еще деньги. Выходит, предыдущие средства использованы неэффективно?
Не буду рассказывать все перипетии, которые описаны в материалах уголовного дела, а обрисую итог, чтобы ответить на ваш вопрос. На тот момент исполнявший обязанности руководителя Упрдор «Южный Байкал» Владимир Малышев договорился с подрядчиком, чтобы он без какого-либо проекта занялся расширением данного участка дорога. А начальник участка ЗАО «Дорожник» Алексей Домышев приступил к этим работам без разработки проекта организации дорожного движения, без каких-либо дополнительных мер предосторожности. Просто берут и снимают с опасного участка более 100 метров ограждения, снимают все знаки, в том числе направление поворота.
В итоге, что установлено судом, водитель автобуса в темное время суток оказывается введен в заблуждение и, не ожидая поворота, просто съезжает в обрыв. Экспертизы также подтверждают, что при наличии знаков у него была бы возможность не только плавно войти в поворот, но и при необходимости полностью остановить транспортное средство. Именно поэтому суд встал на сторону потерпевших и вынес Малышеву и Домышеву обвинительный приговор.
— Изначально, насколько мне известно, в произошедшем активно обвиняли водителя, который умер в больнице, не приходя в сознание. Мол, то он уснул, то не справился с управлением. Его невиновность удалось доказать?
— Про то, что уснул, сразу нет, потому что есть запись с камеры метеопоста дорожников, где видно, как на подъезде к тому самому повороту у автобуса загораются стоп-сигналы. Это говорит о том, что он бодрствовал и в любом случае ждал поворота на дороге, но был дезориентирован. Единственный упрек, который ему можно сделать, но не обвинение, в том, что он поддался уговорам пассажиров и согласился ехать в ночь. Паломники в Урлуке должны были ночевать.
Вы правы, о виновности водителя заговорили почти сразу. Даже в задании для эксперта уже утверждалось, что он якобы не справился с управлением. Благо эксперт сделал свою работу честно, хоть его и попытались ввести в заблуждение исходными данными.
Позже, когда я окончательно во всём разобрался, мы собрались инициативной группой пострадавших и пришли к единому мнению, что водитель не виноват. Ту же позицию я донес и до родственников водителя, они согласились. Но позже, к сожалению, по известным только им причинам написали заявление о прекращении уголовного дела в связи со смертью обвиняемого [у них есть такое право] — а это не реабилитируемое основание.
И только в июле 2022 года, когда в Забайкальском краевом суде мы подтвердили вину Малышева и Домышева, удалось восстановить доброе имя водителя. Я отдельно просил судью в его решении изложить, что водитель был введен в заблуждение, и подробно расписать, почему именно. Это будет полезно и для других пострадавших, которым предстоит еще подавать гражданские иски. И последнее решение, где всё очень подробно и ясно расписано, станет им подспорьем.
— Еще была претензия, что якобы в автобусе всем не хватило мест и люди ехали стоя? Этот факт подтвердился?
— На сам крестный ход все ехали строго по местам. Но туда же приехали и другие паломники. Так вот одна из машин перевернулась. Люди целы остались, автомобиль — нет. Вот и попросили взять их с собой в Читу. Разместили попутчиков на полу между рядами. Кто на спальники сел, кто на сумки. Так вот, кто на полу расположился, живы остались.
«Это какую наглость надо иметь?»
— Приговор суда первой инстанции Малышеву и Домышеву был вынесен только в январе 2022 года. Почему так долго — почти через 5 лет после трагедии?
— Уголовное дело, которое было возбуждено в отношении дорожников и представителя ФКУ Упрдор «Южный Байкал», закрыли в ноябре 2017 году, не получив никаких результатов. Потому что за основу взяли версию о виновности водителя. С этим я не согласился и как потерпевший потребовал постановление отменить и продолжить расследование, закон позволяет. А в феврале 2018 года в Читу приехал первый заместитель руководителя СК России. И мы с еще двумя потерпевшими пошли к нему на прием. Я рассказал свое видение ситуации, показал документы, экспертизы. Прямо так и сказал, что расследовать нужно по новой, назначать экспертизы заново. Замруководителя выслушал меня и дал поручение дело возобновить, указав, что я могу активно помогать в расследовании и предлагать нужные исследования.
После этого со следователями мы не раз выезжали на место, я всё объяснял и показывал. Заказывали упреждающие экспертизы, в том числе даже посмертную психолого-психиатрическую водителю, которая пришла к выводу, что за рулем он был адекватен и не переутомлен, а все его действия были направлены на предотвращение ДТП.
С мощной доказательной базой мы вышли в Петровск-Забайкальский городской суд, который признал, что Малышев и Домышев виновны, назначив им наказание в виде лишения свободы на 5 лет условно. Конечно же, нас такой приговор не устроил, потому что они даже вины своей не признали, а, значит, требование ходить и отмечаться раз в 2 месяца вряд ли может их перевоспитать. Мы требовали обжаловать приговор, но прокуратура нас не поддержала. Благо сами осужденные были настолько уверены, что их оправдают в краевом суде, что тоже подали на апелляцию. Можете представить себе такую анекдотическую ситуацию, это какую наглость надо иметь?
Но и в краевом суде прокурор отказалась поддерживать ходатайство пострадавших о реальном лишении свободы для обвиняемых, хотя мы как бы одна сторона дела, у нас должна быть единая позиция. Я даже обратился к прокурору Забайкальского края с просьбой заменить нашего прокурора в процессе, назначить другого и дать указание выступать за то, чтобы ужесточить наказание виновным. Но не вышло. И, представляете, произошло невиданное-неслыханное, суд не поддержал позицию прокурора, которая просила оставить условное лишение свободы, а встал на сторону потерпевших и отправил Малышева и Домышева в колонию-поселение на 5 лет каждого.
«Ты если в Бога не веришь, то и не отрицай его»
— Получается, вы добились своего, пострадавшие удовлетворены?
— Да, это своего рода победа, потому что известие об условном сроке было как обухом по голове. Теперь же справедливость восстановлена. Но, на мой взгляд, не до конца.
Сейчас я готовлю документы и буду обращаться в краевую и Генпрокуратуру, чтобы было возобновлено расследование уголовного дела в отношении сотрудников ГИБДД, отвечавших за тот участок дороги. Дело такое возбуждалось по моей инициативе, но было прекращено из-за того, что в произошедшем обвинялся водитель. Теперь же, когда доказана вина дорожников и представителя Упрдор «Южный Байкал», я хочу доказать, что сотрудники ГИБДД, которые по закону обязаны круглосуточно обеспечивать безопасность на дороге, не предприняли никаких мер, чтобы предотвратить возможные ДТП. Они давали объяснение, что не знали о работах на данном участке, но у меня есть неопровержимые доказательства, что это не так. Представляете, почти 2 месяца там творился бардак, а ГИБДД ни разу этого не заметила. Думаю, с вероятностью 90% я смогу доказать свою правоту.
Изначально, когда мы с пострадавшими встречались, у них была просьба ко мне — не попуститься и наказать всех виновных. Я им сказал, что уголовный процесс беру на себя, буду воевать, пока не установлю истину. Точка в этой истории для меня будет поставлена тогда, когда я разберусь с гаишниками. Потому что даже сегодня там — на месте ДТП — не устранены недостатки, способствующие возникновению аварийных ситуаций с серьезными последствиями. Например, в части требований к барьерному ограждению. И никто не принимает мер.
— Крестный ход для вашей дочери — это важное событие, она была глубоко верующим человеком? И верите ли вы сами в Бога?
— Да, она верующая была, на Иргень (озеро в Читинском районе, являющееся местом паломничества с давних времен. — Прим. авт.) пешком дважды ходила. Это был ее выбор, а я этому никогда не противился. Мне еще бабушка говорила: «Ты если в Бога не веришь, то и не отрицай его». Вот этой позиции я и придерживаюсь. Многие же вещи мы не знаем, а если так, то относиться к этому нужно аккуратно.
— Задумывались о том, как так вышло, что люди возвращались домой с религиозного мероприятия, но многим было не суждено остаться в живых?
— Конечно, обо всём думал. Но сейчас я убежден, что это просто стечение обстоятельств, значит, так и должно быть. Такой вот интересный факт — я же должен был в Урлук везти дочь, внучку и свою жену на своей машине. Но за день до этого вечером у меня прихватило почки, колики страшные. Планы перекроили, потом я и вовсе срочно поехал в Иркутск, откуда и вернулся в тот день, когда мне сообщили о трагедии. Все пазлы так сложились. Думаю, если бы я повез их, всего этого не было бы.
— Боль от утраты угасла с годами?
— Не хватает дочери-то, как бы оно ни было. Я просто реально подхожу к этому, мозгами понимаю, что ее нет, что ее не будет, что я не буду с ней общаться. На неделе она раза два, а то и три у нас бывала, обязательно забежит на немножко, поболтаем. А вот жене до сих пор очень тоскливо, у нее психика совсем другая, до сих пор на транквилизаторах. А я знаю, что все мы смертные. Не сегодня, так завтра. Такова жизнь в целом. Просто нужно, насколько это возможно, заботиться о себе и близких, чтобы прожить как можно дольше, как можно лучше. Вот и всё.