Перед транспортной инфраструктурой стоит задача соответствовать грузопотоку
– Россия в целом смогла адаптироваться к санкционному давлению со стороны США и Европы с 2022 года. Этому способствовала переориентация внешнеэкономических отношений на дружественные страны. По итогам 2024 года на них пришлось около 80% всего товарооборота. Для сравнения, по результатам 2021 года эти направления составляли меньше половины товарооборота.
Товарооборот с Китаем в 2024 году составил $222,77 млрд (+2,1% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года), Индией — более $60, со странами Африки — $24,5 млрд. Товарооборот с дружественными странами продолжит расти. По прогнозам Минэкономразвития, в перспективе ближайших трех лет экспорт должен обеспечить порядка 10% экономического роста.
Тем не менее, даже в отношениях с дружественными странами сохраняется ряд проблем. Так, порядка 20% российского бизнеса сталкивается с проблемами во взаиморасчетах. На индийском рынке есть сложности с получением сертификатов. Дальнейшее развитие отношений с африканскими странами зависит от ситуации в Сирии, так как база ВМФ в Тартусе обеспечивала логистику. В сотрудничестве со странами Латинской Америки российский бизнес сталкивается с отсутствие страхования грузов.
– Сохранятся ли эти сложности в 2025 году?
– Сохранится как влияние геополитической напряженности, в том числе на Ближнем Востоке, так и сложности с трансграничными взаиморасчетами и валютными ограничениями.
«Разворот» на восток оказал существенное влияние на транспортно-логистическую отрасль, так как выявил инфраструктурные ограничения: перегружен Восточный полигон железной дороги, не хватает терминальных мощностей. Подобные сложности есть и в международных коридорах, например, развитие МТК «Север-Юг» долгое время оставалось только на бумаге и он работает не на полную мощность. Сохранится влияние геополитической напряженности, в том числе на Ближнем Востоке, валютные ограничения, сложности с трансграничными взаиморасчетами.
– Логисты смогут найти выход?
– Нехватка инфраструктурных мощностей сохранится и в 2025 году, так как модернизация транспортных коридоров требует инвестиций и времени. В условиях сохраняющегося дефицита бизнес будет искать возможности оптимизации логистики. Это будет драйверить развитие альтернативных направлений. Например, в этом году был запущен морской путь Ченнаи — Владивосток, который успешно работал в СССР, но затем был закрыт. Увеличился товарооборот по Северному морскому пути. Заключено соглашение о строительстве участка железнодорожного пути на территории Ирана.
В ближайшие годы продолжится реализация масштабных логистических проектов: модернизация Восточного полигона, СМП, развитие МТК «Север – Юг», строительство Юго-Западной хорды и трассы «Джубга – Сочи», создание обходов крупных городов, высокоскоростных железнодорожных магистралей. К 2027 году планируется создать шесть мультимодальных центров на базе речных портов в Омске, Самаре, Перми, Саратове, Амурской области, Дмитрове. Они будут объединять железнодорожный и морской транспорт.
Я считаю, что ключевое значение для развития экспортного потенциала страны имеет проект по модернизации Восточного полигона. Расшивка узких мест ж/д магистралей важна не только для торговли с Китаем. Увеличение пропускной способности БАМа и Транссиба откроет двери в другие азиатские страны. При этом проведение многих работ не требует огромных капиталовложений, в отличие от развития Севморпути. МТК «Север – Юг» пока оказывает меньшее влияние на развитие экспорта России, но оно будет увеличиваться в перспективе.
– Битва за инфраструктуру – это глобальный тренд 2024 года?
– Цифровизация транспортно-логистической отрасли – глобальный тренд. В России значительную роль в цифровизации логистики играет государство, и влияние регулятора в ближайшей перспективе сохранится. В 2022 году заработала ГИС ЭПД, с 2023 года – электронная очередь на пунктах пропуска. В 2024 году запущена в тестовом режиме система НЦТЛП ГосЛог, которая объединит в себе цифровые логистические сервисы и станет службой «одного окна».
По-моему, создание единой экосистемы поможет сделать мультимодальную логистику прозрачной и бесшовной. Однако, внедрение системы сопряжено с рядом сложностей. Пока не удалось повсеместно внедрить ЭДО в логистике, неясно, как федеральная система будет «стыковаться» с иностранными операторами, собственными платформами логистических компаний.
Сейчас логистика – одна из самых цифровизированных отраслей, крупные компании инвестируют в IT-решения, IoT, искусственный интеллект, большие данные. Консерваторов, которые предпочитают работать «как раньше», остается все меньше. Компании-флагманы внедряют логистические платформы: транспортно-логистчиеские системы (TMS), системы управления автопарком (FMS), системы управления складом (WMS, YMS/TSM), добавляют финтех-решения. Это позволяет предоставлять эффективно управлять транспортным потоком, загрузкой, документооборотом, предоставлять клиентам больше опций по отслеживанию грузов, гарантий его безопасности.
Со временем можно ожидать появления логистического маркетплейса, который объединит перевозчиков и грузоотправителей на одной площадке. Такие платформы будут способствовать прозрачности отрасли. Кроме того, маркетплейсы предлагают дополнительные возможности, например, документооборот, финансовые инструменты для проведения взаиморасчетов. Это облегчит проведение сделок.
Один из общих трендов в международной логистике — развитие онлайн-сервисов и автоматизация цепочек поставок. Например, популярностью пользуются сервисы «одного окна», позволяющие обойтись без посредников в процессе грузоперевозок, telegram-каналы и чат-боты, где клиенты могут отслеживать грузовые тарифы, расписание рейсов, новости по маршрутам, задать вопрос по «экзотическому» направлению и мгновенно получить на него ответ.
– Значит ли это, что в 2025 году наступит эра цифровизации?
– Цифровизация требует значительных инвестиций и времени. С уходом западных вендоров многие привычные платформы стали недоступны, и требуется их замещение отечественными решениями. На мой взгляд, повсеместная цифровизация возможна не раньше, чем к 2050 году.