Мнения: Очень интересно следить, как меняется страна
Автомобиль – не роскошь, а средство познания родной страны. С его помощью москвич может за два выходных дня совершить лёгкую прогулку по одному из окрестных регионов, не претендующую на глубокое исследование, но дающую подлинные и актуальные впечатления. Автомобиль – не роскошь, а средство познания родной страны. С его помощью москвич может за два выходных дня совершить лёгкую прогулку по одному из окрестных регионов, не претендующую на глубокое исследование, но дающую подлинные и актуальные впечатления.
Возьмём, к примеру, Ярославскую область. По площади она невелика, в два с лишним раза меньше соседней Тверской, а по населению (1,2 млн) примерно соответствует ей. Половина жителей области обитает в Ярославле, примерно шестая часть – в Рыбинске, втором по величине городе, а на остальные девять городов и прочие посёлки, сёла и деревни приходится лишь треть населения.
Три или, по другой версии, четыре города области входят в «Золотое кольцо». Но не все жители ценят это золото, тем более что оно не всюду ещё доверено до должного блеска. Однажды на окружной дороге Переславля-Залесского хмурый, но разговорчивый заправщик сказал мне: «Если хотите на красоту посмотреть, так это вам не сюда, это в Суздаль», – и махнул рукой в сторону условного востока.
Но музейные города Переславль и Ростов – это предмет для отдельного разговора, а вот Ярославль даёт повод поговорить о русском городе в более широком контексте. С юга над въездом в город господствует металлический лес НПЗ, высокие трубы которого изрыгают пламя. Этот завораживающий монстр, в каком-то смысле наследник некрасовского винокуренного заводика в соседней Карабихе, как будто бы предупреждает путника, настроившегося на свидание с Кремлём, фресками Гурия Никитина и волжской набережной: Ярославль – город контрастов.
Впрочем, «город контрастов» – это не клеймо отдельных городов, а характеристика, применимая к любому большому городу, будь он хоть трижды под охраной ЮНЕСКО. В таком городе, помимо его визитных карточек, обычно есть и промзоны, и места, в которых туристу делать нечего, а иной раз и такие районы, куда без надобности лучше не заходить. К примеру, Верона в Италии, как и Ярославль в России – ворота севера страны. Это крупный центр металлургии, химии, машиностроения. Однако туристы не обращают на это внимания. Для них Верона – прежде всего балкончик псевдо-Джульетты, который по удачному совпадению находится именно на главной магазинно-ресторанной улице города. Но стоит выйти за пределы туристического пятачка, как оказываешься в шумном, пыльном и не очень уютном городском пространстве.
Контрастов много и в Ярославле. Покидая город в западном направлении, вдоль Волги, видишь и скопления убитых панельных домов, в которых человек просто не может быть счастлив, и вслед за ними – кварталы нового элитного жилья с огороженной территорией, которые сделали бы честь району Рублёвки. Но и на окраинах, и в гламурном центре ловишь себя на мысли: всё это могло бы быть и в Москве.
В нестоличных городах часто сталкиваешься с тем, что у нас называют «дух девяностых»: как будто в Москве время ушло вперёд, а здесь остановилось. В Ярославле такого ощущения нет, время в этом городе московское. Конечно, крафтовые пивные и барбершопы в наше время где только ни встретишь, но в Ярославле есть даже такие утончённые вещи как «студия подбора нижнего белья».
Во многих областных и даже районных центрах власти давно уже завели свой «Арбат» – специальную улочку с красивыми фонарями, ресторанами и антикварными магазинами, – но Ярославль ни в чём подобном не нуждается. Если, к примеру, в Твери есть две пересекающихся ниточки условно-красивой жизни – Трёхсвятская улица («Арбат для молодёжи») и бульвар Радищева («Арбат для людей постарше»), то в Ярославле эта жизнь охватывает сразу несколько кварталов; например, одна из улиц, на которой можно и выпить хорошего кофе, и купить модную шмотку, в духе новой эклектики носит имя генсека Андропова.
Чтобы люди приезжали в город и покидали его с мечтой вернуться, нужны вещи самоочевидные, и в Ярославле все эти вещи сошлись вместе. Во-первых, «что посмотреть». Город с тысячелетней историей предки обеспечили наследием в полной мере, а потомки поддерживают его в довольно неплохом состоянии. Во-вторых, уютная и опрятная городская среда для прогулок. В-третьих, рестораны и шопинг. Ярославль успел приобрести славу гастрономической столицы, и я наблюдал в одном из приличных ресторанов города шумную компанию москвичей, которые, посидев там пару часов, позвонили в другой, совсем уже пафосный ресторан, и заказали столик на ближайшее время.
Что я забыл? Ах да, миф. Тот самый балкончик Джульетты. В готовом виде такой миф не появляется, над ним надо работать. И люди работают. Например, миф о масонском Ярославле: будто бы губернатор-масон в XVIII века спланировал центр города в форме каббалистического древа сефирот. Осевой миф большинства приволжских городов – это миф о русском купечестве. В Ярославле мы узнаём легенды об этих титанах, без которых городская жизнь надолго потеряла свой нерв. О братьях Скрипиных, построивших храм Ильи Пророка. Или об олигархе Смутного времени Надее Светешникове, на деньги которого была возведена Никольская церковь. Но в храм Николы Надеина люди идут в том числе и за тем, чтобы посмотреть на иконостас, созданный по рисункам Фёдора Волкова – пожалуй, главного ярославца после Ярослава Мудрого.
И здесь возникает «миф в мифе». Много было хороших купцов в городе, а Фёдор Волков был очень плохим купцом. Заводы, доставшиеся ему от приемного отца, он привёл на грань разорения, заставив рабочих, вполне в крепостническом духе, играть на театральных подмостках. Волков – одно из главных действующих лиц государственного переворота 1762 года, и, если бы не ранняя смерть, он взлетел бы гораздо выше, но прославиться как основатель русского театра – это и так уже очень много. В результате – улица, театр его имени, портреты в гостиницах. А был бы он хорошим купцом, мы бы сейчас по крупицам восстанавливали память о нём.
Куда двинуть из Ярославля? Самый логичный вариант – Рыбинск. Вообще-то мне всегда казалось, что в Рыбинске смотреть нечего, но с недавнего времени я стал встречать самые восторженные отзывы о нём. Прежде всего, по-доброму шокирует дорога между Ярославлем и Рыбинском, которая проходит также через Тутаев – третий по величине город региона. Такая новая, широкая и ровная дорога – откуда она здесь? Не избыточна ли она? Это совсем непривычно для России; вот в Тверской области на этом месте вполне могла бы быть многокилометровая череда ям и ухабов.
Новый облик центра Рыбинска – это несколько улиц и площадей, превращенных в Европу, которую мы потеряли. Разноцветные купеческие особняки неземной красоты. Единый стиль вывесок, выполненных старой орфографией, независимо от специализации кафе или магазина – даже если речь идет о продаже шаурмы. Вымощенная камнем Красная площадь, на которой менее всего ожидаешь увидеть памятник Ленину – но и он тут особый, в шапке-ушанке, каких при жизни вождя просто не было. За спиной Ленина – городской музей в здании бывшей биржи, которое могло бы украсить любой русский город, но повезло именно Рыбинску.
Музей оказался неожиданно многолюдным, с очередями в гардероб и даже, пардон, в туалет. Причина тут не в сверхценности местной коллекции; просто в городе некуда больше пойти. Людей привозят автобусами, теплоходами – и сразу в музей. Город, кажется, не успел еще обзавестись теми весёлыми самодельными музеями, которые повсеместно возникают нынче в русских городах и даже в сёлах: музеи старого быта, музеи валенка, утюга, мыши, орудий пыток и даже картофельного бунта. И при всём размахе архитектурной реконструкции Рыбинск остаётся городом для одноразового посещения: посетить его надо обязательно, но вот зачем сюда возвращаться? Если только для того, чтобы посмотреть на дальнейшие результаты благоустройства, ведь оно всё ещё продолжается, охватывая новые улицы. Но нужно что-то ещё, хотя бы какое-нибудь фирменное блюдо, вроде пожарских котлет в Торжке.
Возвращаясь из Рыбинска в Москву, нельзя миновать Углич. И проехать его транзитом тоже нельзя: Углич – город очень сильного мифа. Кровь царевича Димитрия всё ещё течёт в жилах русской истории. Но на мифе тут всё в основном и держится. Если в Ярославле историческое наследие накладывается на экономическую и культурную самодостаточность, а в Рыбинске сохранился непрерывный массив старой застройки, на который можно опереться, то в Угличе древние храмы стоят посреди остановившегося времени – тот самый «дух девяностых». Никакими деньгами целостную историческую застройку тут уже не возродить, можно лишь создать вокруг памятников новую городскую среду в духе модной урбанистики, чем, видимо, сейчас и занимаются городские власти в радикально раскопанном центре. Но и это было бы тоже неплохо.
Итак, три города одного региона: большой (Ярославль), средний (Рыбинск) и малый (Углич). Что их объединяет? Наверное, то, что Россия меняется, и довольно быстро. Меняется в разных местах и на разных уровнях. Трубить в фанфары по этому поводу рано; достаточно сказать, что, несмотря на все эти перемены, население всех трех городов, как и вообще всех городов Ярославской области, увы, продолжает сокращаться. Но сами перемены обнадёживают, а следить за ними крайне интересно.
Теги: регионы , спецпроект регионы