«Всё очнётся в памяти невольно»
Земляки
Эта строка, вынесенная в заголовок, принадлежит поэту Николаю Рубцову. Поэту, чьё творчество вдохновляло воронежского журналиста и книгоиздателя Анатолия Свиридова. Сегодня его нет рядом с нами. Но есть Память.
Эмиль Абросимов,
ветеран районной печати
с.Верхний Мамон
Верхнемамонскую местную печать с лет «великого перелома» до нынешних многообещающих творили двадцать редакторов, как говорят, отцов-командиров, а рядовых бойцов, право, и не счесть. Время было такое – быстротечное.
Так вот, в августе 1972-го нам представили очередного редактора – Анатолия Свиридова. Анатолия Николаевича. Пришёл из хохольской «районки», где в ту пору ковались газетные кадры. Вживаться в коллектив новичку не пришлось. В нём сразу признали своего.
Страницы «Донской нови» наполнились творчеством многочисленной селькоровской рати. От дальнего хутора до райцентра жизнь района открывалась читателю всеми своими гранями. И не только теми, что переливаются перламутром.
«Круглые столы» редакции, как правило, проводились по месту жительства подписчиков. По злободневным поводам совершались рейды на поля и фермы. Наряду с информацией для печати на суд газетчиков присылались литературные пробы. Короче, шло живое, товарищеское общение с людьми, а не виртуальное.
Подкупал нас Свиридов своей мужицкой основательностью. Приходил на работу первым. Его любимая поговорка – «Кто рано встаёт, тому бог даёт». Обязательностью подкупал. Обещал представить на страницах «Донской нови» воронежских литераторов. И сделал это, даже столичных прихватил. Вытребовал для редакции «Запорожец» с брезентовым верхом. Необычное авто мы прозвали «луноходом». В любое ненастье колесили на нём по просёлкам. Как-то всем составом пишущих прикатили в Гороховку.
За «круглый стол» редакции пригласили фронтовиков – впереди замаячило 30-летие Великой Победы. Попросили их ответить на один-единственный вопрос: «Ваш первый день войны?» Слушали, записывали. Жутковато как-то стало: первый бой, первые смерти… Свиридов то и дело протирал очки, вздыхая.
– А мой отец, – шепнул, – через год… Под Сталинградом.
В Верхний Мамон возвращались с чувством фронтовых корреспондентов. Раньше День печати отмечали в начале мая. Прекрасное время для любого праздника. И природа ликует, и душа. Застолье.
Откровения, как молнии в грозу, вспыхивали то там, то тут.
– Сызмальства тянулся к печатному слову, – заговорил Анатолий Николаевич. – Нас у матери-вдовы трое, куска хлеба не хватало, а я хожу по дворам и книжки христарадничаю…
И далее в ходе рассуждений с досадой:
– Как не понять, что газета для людей, что они в ней главное, а не директивы! Всего-то менее трёх лет у нас совместной работы было, а товарищеские отношения как бы само собой сбереглись до конца жизни. Вот и вспоминается всякое – разное. Мы искренне сожалели, когда Свиридова перевели в Острогожск. С полгода сиротливо стоял без хозяина редакторский стол.
По осени объявили субботник. Начали со всех углов выгребать бумаги. Вытащили ящики и из свиридовского стола. Каково же было удивление, когда за ними обнаружилась папка, а в ней уже считавшиеся безвозвратно пропавшими наши опусы – зарисовки о передовиках, размышления, интервью. В общем, всё то, что не входило в разряд оперативки.
– Ну и запасливый мужик Анатолий Николаевич!.. – ахнули мы.– Говорят, рукописи не горят, наши же ещё и не стареют.
Да, папка «про запас» у редактора Свиридова всегда была под рукой. А тут нырнула за ящики нечаянно, как бы спряталась. И вот те на – сюрприз! Свиридов отдал работе в районных газетах Воронежской области двадцать лет. Столько же он был директором самого крупного в регионе книжного издательства – Центрально-Черноземного. И везде Анатолий Николаевич старался припасти что-то впрок, может быть, самое главное. Книга «Путешествие к человеку» (600 стр. !), изданная уже после его 60-летия, – убедительное тому подтверждение. Кстати, отдельные очерки в разделе «Слово о высоких словах» рождались у нас, в Верхнем Мамоне. Ещё в ту пору.
Как-то коллега-районщик посетовал: «Когда ты не в штате, о тебе и не вспомнят». Бывает такое. А вот Свиридов сам не давал забыть о себе. Имя лауреата премии Администрации Воронежской области по журналистике и книгоизданию в номинации «Мастер» не сходило со страниц различных периодических изданий. Он охотно редактировал книги других авторов. И писал свои.
Давалось ему это не просто. С предельным напряжением. И облегчения, судя по признаниям в письмах, не предвиделось. Исключение – семья, его надёжный тыл.
«После тяжёлой операции, – писал Свиридов, – жена Зина, сыновья Владимир и Ярослав выходили меня, вернули к жизни».
Он по-отечески гордился творческими удачами младшего сына, ярко заявившего себя в журналистике. Присылал мне публикации Ярослава. Ворчливый, но любящий дед хвалился, какие у него славные внучки Ева и Софья.
А через несколько размашистых строк – сквозная боль: «Выпуск книг убыточен…»; «времени в обрез, надо спешить. Сегодня жив, завтра нет, так говорил мой дед. И он прав»; «дни так бегут, что я боюсь не успеть подготовить «Путешествие к человеку».
Свою главную книгу Свиридов успел сделать. Как и другую – «Воронежские летописцы». В один ряд с широко известными людьми поставил и газетчиков из районов нашей области. А в предисловии книги прямо признался, что относится к ним с особым уважением. И мы узнали, как работали в хохольской «районке» большой поэт Алексей Прасолов, а в верхнемамонской – «король фельетонов» Алексей Багринцев, о мастерстве фоторепортёра из Петропавловки Александра Бровашова, о крепких редакторах Павле Мартынове и Вадиме Кордове.
То, что сделано им по отношению к «журналистам переднего края», заслуживает самой большой благодарности. Ведь о ком только газетчики ни пишут, лишь о себе стесняются. А напрасно – и их работа нужная, достойна оценки.
А разве не любо, что именно из «районки» выдвинулся в «маршалы газетных и книжных войск СССР» Борис Иванович Стукалин, ставший в советское время Министром печати всего СССР? Да и сам Свиридов пришёл в книжное издательство, считай, из «районки». В штате – семьдесят человек, и каждый себе цену знает. И за какие такие заслуги прислали к ним чужака? К ним, знатокам литературного процесса, решающих судьбы писателей, а тут… И вот оно, знакомство. После дежурных фраз о назначении – холод. Как сломать невидимую стену неприятия? Брешь хотя бы сделать. Свиридов поднапрягся – дай Бог памяти – и начал читать стихи Евгения Евтушенко. Ещё нигде не опубликованные. О силе слова. О назначении поэта в этом непредсказуемом мире. Обстановка разрядилась. Лёд тронулся.
Потом было издание сборника Владимира Высоцкого «Не вышел из боя», романа Василия Шукшина «Я пришёл дать вам волю…», двухтомника Валентина Пикуля «Нечистая сила». Событиями в культурной жизни региона стали серии «Отчий край» (40 томов), «Ратная слава» (20), «История России – в романах». Много чего издано достойного. Заметного.
Всё задуманное Анатолию Свиридову свершить не удалось. Он готовил очерки для будущей книги «Русский характер». Собирался издать свою книгу о Василии Пескове, чтобы она вышла в Воронеже к 80-летию его друга. Очерки Свиридов надеялся собрать ещё в один сборник – «Разные судьбы». В запасниках оставалось немало интересного.
В мае 2008-го Анатолия Свиридова не стало. В мае…
Анатолий Свиридов. Фото Михаила Вязового
Источник: газета «Коммуна», №71 (26611) | Вторник, 6 сентября 2016 года