«Найден, жив». Куратор и добровольцы «Лиза Алерт Саратов» — о том, почему им не все равно

В 2010 году в Орехово-Зуево пропала четырехлетняя девочка Лиза. Она потерялась в лесу со своей тетей. Пять дней их практически никто не искал, а когда информация об этом просочилась в интернет, почти 500 добровольцев откликнулись и отправились на поиски. Лизу нашли на десятый день, но было уже поздно. Она умерла накануне от переохлаждения. Эта история потрясла многих. Так, 14 октября 2010 года, волонтеры, организовавшие поиски девочки, решили объединиться в отряд, чтобы подобной трагедии больше не повторилось. Спустя некоторое время поисково-спасательные отряды стали появляться и в регионах. В Саратове — в 2014 году. 

По статистике «Лиза Алерт Саратов», за 2016 год отряд  принял участие в 100 поисках. Однако количество заявок растет с каждым годом. The Saratov Room поговорил с куратором региона и основателем саратовского отряда Константином Костыриным и его добровольцами. Мы узнали, как в Саратове появился свой поисково-спасательный отряд «Лиза Алерт», что нужно для того, чтобы стать волонтером, а также о том, когда пора бить тревогу, если близкий человек не вернулся домой.  Константин Костырин, куратор региона 

о том, как все началось

Мое знакомство с «Лиза Алерт» состоялось году в 2011 или 2012, когда в эфире радио «Эхо Москвы» об участии в поисках ребенка рассказала Ира Воробьева. Бывает так, что раз, и цепляет. Жил я тогда в Саратове, а отряд существовал только в Москве, поэтому участвовать в поисках я не мог, но долго следил за деятельностью отряда. Продолжалось это до 2013 года, когда я поехал работать в Москву. Там, уже, будучи морально готовым, я и начал ездить на поиски. Тут надо уточнить, что я всегда увлекался лесом, занимался ориентированием на местности в детстве, ну и вообще (но, естественно, если человек не увлекается лесом, это никак не помешает ему в нашей деятельности).

В Москве я первоначально ездил только на лесные поиски. А дальше оно затягивает. Чем больше ты ездишь на поиски, тем больше погружаешься в проблему пропавших людей. Начинаешь ходить на «обучалки», чтоб искать более эффективно. Осознаешь, какая это большая работа – деятельность отряда. Понимаешь, что можешь взять на себя еще какой-то кусочек. В моем случае, это выражалось в том, что я начал ездить и на городские поиски, а также вел блог на «Эхе», посвященный деятельности отряда, и задумался о том, что и в Саратове нужен филиал «Лиза Алерт» (К тому моменту, уже во многих городах начали появляться отряды «ЛА»). А логика у нас простая, считаешь, что что-то должно быть – сделай. А потом я вернулся домой, это уже был 2014 год, и, используя свои знания, создал «ЛА Саратов». Куратор в «ЛА» – это человек, который создает регион и помогает региону. Вот так я и стал куратором.

День рождения «ЛА Саратов» – это период с 20 марта по 9 апреля 2014 года. 20 марта я сказал: «Отряду быть!». А 8 или 9 апреля у нас был первый активный поиск. Сейчас нам три года.

о добровольцах

Добровольцев «ЛА» у нас в регионе около 20-30 человек. Естественно, люди все разные, и не все готовы срываться на каждый поиск. Есть костяк 3-6 человек, которые делают огромную информационную работу, остающуюся за кадром, есть люди, которые раскидывают репосты по соцсетям, есть люди, помогающие нам ориентировками, есть те, кто выезжает на каждый поиск, а есть те, кто только на детей готовы выезжать или только на природную среду. Естественно, как всегда бывает в такой деятельности, многие ребята выгорают и уходят совсем, или приезжают очень редко. Мы, как отряд, ни с кем не расстаемся. Но тем и хороша наша деятельность, что на смену приходят новые, заряженные желанием помогать. И только я бронзовею во главе. Чтобы стать волонтером нужны желание и время. Всему необходимому мы научим в процессе поисков и на специальных «обучалках». В основном, это касается работы в интернете и соцсетях, а также лесных (природных) поисков.

о том, кто чаще пропадает

Я не смогу сказать, кто пропадает чаще всего, потому что наша статистика отражает не все пропажи, а только обращения к нам. А у нас получается примерно поровну. Вот реакция наша сильно отличается в зависимости от того, кто пропал и насколько давно. В основном, активные выезды у нас на пожилых (и не только пожилых) людей с проблемами с памятью, и на малолетних детей.

Выездов на лес у нас пока очень мало, потому что за пределами Саратова о нас меньше знают, и сообщают нам о пропаже только спустя недели и месяцы. Но мы работаем над исправлением этой ситуации. Вот на днях заключили соглашение с ЦУКС МЧС об обмене информацией о пропавших в природной среде. Будем получать информацию вовремя, будем выезжать. о случае, который запомнился

Самый запомнившийся для меня случай, когда я сам достал из сугроба пропавшего дедушку. Он уже весь день или даже больше суток ходил, и, в конце концов, просто упал. Мы успели вовремя в тот раз, но часто случается и такое, что не успеваем. Каждый поиск это гонка со временем, обстоятельствами и нехваткой людей.

о профессиональной деформации

Да, безусловно, мы часто сталкиваемся и с отчаянием и со счастьем. И, естественно, происходит деформация, каждый поиск воспринимается не только как возможность помочь, но и как возможность встретиться с друзьями со всеми вытекающими. И логично, что мы все становимся циниками, так же как врачи, полицейские, пожарные и т.д. Я сейчас мало контактирую с родственниками, опросом (прозвоном) заявителей занимаются инфорги. Я же только анализирую информацию и ставлю задачи (и для других, и для себя). Раньше, когда я только начал в Саратове отряд строить, было тяжелее, поскольку я был сам себе инфорг. Думаю, сейчас я бы уже не потянул это дело, поскольку выгорание и меня не обходит стороной. о том, когда пора бить тревогу

Мы занимаемся поисками в свободное время, поэтому обычно поиск это вечер-ночь. Да и срочные заявки чаще всего прилетают в вечер-ночь, когда близкие понимают, что кому-то пора быть дома, а его нет.

Тревогу надо бить сразу, как понимаешь, что не знаешь, где человек. По нашей статистике, начало поисков в первые сутки — шансы найти человека выше 90%, в том числе 80% найти живым. Чем дольше ждать и надеяться на авось, тем меньше шансов. Отдельно отмечу, что правило 3 суток — народный миф. Любой человек может подать заявление о пропаже в любом отделении полиции в любое время. За помощью к нам люди приходят в разное время. Кто-то, кто много времени проводит в интернете и знает о нас, обращается к нам сразу, мы принимаем заявку и отправляем этих людей в полицию, поскольку заявление в полицию является гарантией того, что это не коллекторы какие-нибудь, а действительно ищут родственники или друзья. А кто-то приходит в полицию и ему советуют еще и нам подать заявку на поиск. Это что касается свежих заявок. А бывает, что человек о нас узнает по прошествии большего количества времени, недели, месяца и т.д., и тогда уже подает нам заявку.

об отношениях с полицией и методиках поиска

Отношения с полицией у нас хорошие, контактируем, обмениваемся информацией, я бы даже сказал, дружим.

Методики, по которым мы работаем, это результат нашего опыта. Тут не опишешь в двух словах. Все зависит от вводных: возраст пропавшего, здоровье, обстоятельства и т.д. Общее, за редким исключением, это максимальное распространение информации, что влечет за собой и свидетельства и новых волонтеров. Дарья Хатина, доброволец

Как решилась? Увидела на одном из форумов, отзыв о фильме «Пропавшие. Последняя надежда» Решила посмотреть, посмотрела все 16 серий залпом из этого сериала и узнала, что оказывается есть такой отряд, долго искала информацию, читала, нашла отряд в Саратове, потом написала координатору, боялась что не подойду, ведь специальных навыков не было, да ещё была и беременная. Днём мы пообщались с Костей по телефону, а вечером поехала на свой первый поиск, так и закрутилось.

Поиски чаще случаются в вечернее/ночное время, вернее не так, сборы обычно вечером/ночью, ведь сначала нужно собрать людей и т.д. Вот и получается: «Летит по улицам ночным рыжий дозор». Хотя, конечно, и днём бывают выезды, все от ситуации зависит и от того, как быстро удаётся людей собрать.

А во скольких поисках участвовала не помню, за два с лишним года их было много, получается выезжать не на все, к сожалению.

Когда только приходишь в отряд, старшие товарищи говорят сразу: «Не пропускай через себя, выгоришь быстро». И это правда, сначала было сложно, потом, учишься просто выключать эмоции, и выполнять задачи. Это не цинизм, скорее «холодная голова», к сожалению, эмоции в нашем деле плохой помощник. Это как у врачей, если он будет жалеть больного, не сможет провести операцию. Все личные эмоции, остаются за пределами ПСР, потом, когда все закончится, можно поплакать, посмеяться, поспорить, люди ждут от нас помощи и, если мы будем проявлять эмоции, получится хаос. Потому что в каждом поиске время работает против нас, и принимать решения нужно основываясь на логике. Конечно, есть и такие поиски, которые навсегда оставляют след в душе и, так или иначе, ты возвращаешься к ним снова и снова. Прокручиваешь в голове, просишь прощения, что не смог или наоборот радуешься, что все кончилось хорошо.

Каждый поиск по-своему уникален. Но больше всего запомнился поиск мальчика-аутиста, в природной среде. Хотя нет ещё один, когда мы искали моего соседа по даче, когда прилетела заявка, я этого не знала, выяснила потом. Помню, как опрашивала своих свекров, так как они были соседями, была зима, жуткий мороз, первые числа января, тогда наш экипаж нашёл дедушку в сугробе. Потом было много благодарностей, внук даже лично приезжал благодарил, а летом, приезжая на дачу, я смотрю на эту семью и радуюсь, дедуля копается в грядках, рядом дети внуки и все хорошо. Именно такие истории гонят в ночь каждый раз. У меня муж и двое детей, муж сначала очень скептически отнесся ко всей этой идее, тем более что я была беременна, ездил со мной, чтобы всякого разного не случилось, а потом втянулся, стал выезжать по мере возможности, были случаи, что даже ездил один. Сын ещё маленький и не понимает. А дочка была на лекциях по безопасности, и на весенних учениях в прошлом году, очень хочет подрасти и помогать маме искать людей.

Людмила Лебедева, доброволец

Добровольцем решила стать давно, все присматривалась в интернете к группам, отрядам разным, «примеряла» их деятельность на себя. А потом поняла, что это мое. Теперь и на поиски выезжаю, и делаю репосты, и инфорг, и координатор.

В отряд пришла в августе 2014 года, сразу попав на активный поиск. Искали дедушку у нас в Энгельсе. Буквально через пару-тройку часов нашли. Живой! В больнице оказался. Мы нашли свидетеля, который вызывал ему скорую, в скорой узнали, в какую больницу его отвезли. Потом приехали родственники дедушки и забрали его. Так что, спасибо свидетелю: не прошел мимо сидевшего на земле старика. Мое основное место работы – воспитатель в детском саду.

За почти три года в отряде я принимала участие почти во всех поисках – было более 200 (в которых не принимала участие – можно по пальцам пересчитать). Чаще поиски, конечно, в ночное время: во-первых, заявки на поиск падают чаще к ночи, т. к. люди ждут, что родственник вернется в светлое время суток, но наступает вечер, а «потеряшка» так и не возвращается домой, и тогда уже родственники принимают решение начать поисковые мероприятия и обращаются, в том числе, и к нам; во-вторых, все добровольцы в светлое время суток находятся на работе, и выезжать, соответственно, могут только вечером и ночью, ну и плюс в выходные.

Поскольку я являюсь инфоргом, то, конечно, я общаюсь с родственниками «потеряшек». Безусловно, здесь сталкиваешься с человеческими эмоциями – переживание, отчаяние, боль, надежда. Но все равно пытаешься найти нужные слова, хотя, порой, бывает очень тяжело (особенно, когда человек найден погибшим). На счет циничности, вряд ли, скорее стараешься «не пропускать» каждый поиск через себя.

Самый запоминающийся поиск, это, конечно, первый, но есть еще один, который навсегда запал в душу — поиск шестилетнего Исмаила, мальчика-аутиста. Не передать словами мое состояние. Ноги ноют, а душа от счастья прыгает! Чувства радости переполняют за найденного, живого мальчишку! Те полчаса, пока ждали точное подтверждение информации о найденном мальчике, показались очень долгими. И вот чудо свершилось! Найден, жив, наш мальчишка! Гром аплодисментов, по-моему, перекрыл гул вертушки. Это было здорово! Ради таких моментов ты понимаешь, что все это не зря! Деятельность в отряде все же изменила мою жизнь Отряд — это как семья, здесь нет случайных людей. С одной стороны — помочь может каждый, а с другой стороны – не каждый может встать с дивана и сделать что-то стоящее. Многие приходят, но не многие остаются. А те, кто остаются, просто берут и делают все, чтобы услышать заветные «Найден, жив!».

Надежда Якубова, доброволец

Однажды утром я заглянула во «ВКонтакте» и увидела пост о пропавшем подростке. Всего на год старше моего сына. Требовалась помощь, ну я и откликнулась. А потом был поиск дедушки старенького, рядом с моим домом, стыдно было сидеть дома и не присоединиться. Ну, так вот все и началось, больше года назад. А тот подросток потом живым нашелся. И дедушка тоже.

А в обычной жизни я скромный репетитор, занимаюсь с детками, учу их читать и грамотно писать. И всем своим ученикам обязательно рассказываю, что делать, если ты отстал от мамы и потерялся. И родителям рассказываю, что делать, если кто-то все-таки потерялся. И приглашаю их к нам в отряд.

Поиски чаще начинаются вечером и заканчиваются ночью. Или в выходные днем. А просто потому что в другое время мы все на работе. А сколько их было? Много. Хотелось бы поменьше, но если нужна кому-то помощь, значит, без меня не обойдется. Значит, нужно идти и искать. Ведь спасти живого человека, это счастье! Деформация не произошла. Воспринимаю все также эмоционально. Вот только поиски бывают разные. В большинстве случаев родные правда обеспокоены пропажей родного человека. Сами ищут, спрашивают, что можно еще для поиска сделать, куда пойти, где поискать. А иногда сталкиваюсь с таким равнодушием и циничностью родственников, что страшно становится. Приходится буквально заставлять родных позвонить знакомым или съездить проверить гараж или дачу. «Вы поисковый отряд, вы и найдите». К счастью, таких людей мало. Больше всего запомнился поиск бабушки в дачном массиве прошлым летом. Мы искали ее всю ночь, расклеивали листовки, прочесывали местность. Приехали домой за 1-2 часа до начала рабочего дня. А работу никто не отменял. А вечером, несмотря на усталость, мы вновь собирались выехать на поиск бабушки. Но тут пришло радостное известие! Бабушку опознали местные жители по расклеенным нами ориентировкам и находились рядом, пока бабулю не забрали родные. Она жива и находится в безопасности! И был еще один случай, который запомнился. Но запомнился равнодушием и черствостью людей. Пропал мужчина. И вдруг нам приходит свидетельство, что похожий человек лежит в одной из больниц города. Родственники сразу же помчались в больницу. С фотографией и документами пропавшего. Но родным показали человека, непохожего на их близкого. А через полгода стало известно, что наш «потеряшка» был в этой больнице в то время, он скончался на следующий день. И его похоронили как неизвестного. И родным его не показали.

Как на личную жизнь влияет? Конечно, много времени отнимает. Конечно, устаю. Конечно, меньше времени остается на сына и домашние дела. Но! Моему сыну 14 лет. Он еще по возрасту не выезжает на поиски, стать волонтером-поисковиком можно только с 18 лет. Но он активно занимается репостом наших ориентировок по социальным сетям, отслеживает комментарии и ищет свидетельства. Он помогает мне собираться на поиски и находится на связи, ищет в интернете всю необходимую информацию. Он может съездить в типографию забрать ориентировки, привезти их к месту сбора отряда. И он уже полноценный волонтер отряда «Лиза Алерт», несмотря на свой юный возраст. Я горжусь им!

Елена Пекарская, доброволец

Началось все с сайта «Лиза Алерт», на который случайно наткнулась в интернете в 2013 году. С того момента началась моя удаленная волонтёрская работа в отряде, которая заключалась в распространении ориентировок в сети. Параллельно я изучала на форуме сайта различные стратегии поисков. Там же на форуме искала земляков — единомышленников, но безуспешно. Затем в мае 2013 под руководством московского куратора регионов Кристины провела поиск 6-летнего ребенка в Саратовской области. К счастью, всё закончилось хорошо, пропажа ребёнка была вызвана конфликтом между родителями, но, мне, как маме своего ребенка, было очень страшно.

После этого активно искала среди друзей и знакомых будущих волонтеров, и вдруг — о, радость! В сообществе ВК «Лиза Алерт Саратов» появилось сообщение Константина Котовского, который не один год принимал участие в поисках московского отряда, вернулся в Саратов и взял отряд в свои руки. Его практический опыт бесценен для нас.

Я — музыкант, преподаю в Саратовской консерватории и в колледже искусств. В нашей команде разные профессии: от официанта до госслужащих, от воспитателей детского сада до метеоролога и др. Не считаю поиски. Чаще ночные выезды, потому что после получения заявки нужно проделать много подготовительной работы. Это, во-первых. Во-вторых, днём многие работают, это осложняет активные выезды, группы формируются по мере наполнения волонтёрами.

С отчаянием и страхом сталкиваемся. Мы — такие же люди, также переживаем и сочувствуем, стараемся не утонуть в чужом горе, а, наоборот, удержаться на плаву и помочь удерживаться родственникам пропавшего. Ни о какой деформации речи быть не может.

Да, есть в моей памяти такой случай. Даже два. Первый — поиск в природной среде мальчика-аутиста, которого нашли благодаря нашей ориентировке, хотя, казалось, что шансов нет: дождь со снегом стёр и все следы, трава на участке поисков выше человеческого роста. Второй случай — искали дедушку. На поиск​ вышли всего пять человек и тем же вечером благодаря правильному опросу родственников и достоверной информации от них, дед был найден одним из наших экипажей! Это был для меня знак никогда не опускать руки, даже когда кажется, что надежды нет. Личная жизнь… А почему вы думаете, что поиски отряда могут влиять на личную жизнь? На семейную — да, есть трудности, например с кем оставить ребенка, так как мы оба едем на поиск. Или когда приезжаешь с ночных поисков сразу на работу, а только после этого домой — очень трудно быть адекватным человеком. Но недосып — это поправимо, а пропавшему человеку нужна помощь немедленно, иначе может случиться непоправимое. Любовь, забота и понимание не односторонне, сын сочувствует и дает выспаться. Думаю, что мне повезло с близкими людьми.

Выезды бывают не так часто, можно и в интернете ориентировки распространять, хотя тоже бывает засиживаешься далеко за полночь.

Иллюстрации: Rita Cherepanova