Одни ополченцы бросают войну, потому что дома у них накопились долги, и нужно содержать семьи. Других бросают жены. Третьи не могут остановиться и стремятся вновь и вновь оказаться на передовой, не желая возвращаться к мирной жизни.  «Русская планета» выясняла, как война меняет жизни добровольцев из ополчения Новороссии.

Домой — с наградой и долгами

Несколько дней назад Владимир, боец ополчения с позывным «Лоренс», получил Георгиевский крест Новороссии в знак признательности за хорошую службу. Двумя неделями ранее он был ранен и только сейчас выписался из госпиталя. Владимир провел в рядах ополчения девять месяцев, но сейчас перед ним стоит задача, не менее серьезная, чем пребывание на передовой: ему нужно добраться до родной Сибири, а денег на обратный билет нет — все свои средства Владимир вложил в войну.

— Формально я уезжаю по ранению, — говорит он. — Но это не настоящая причина моего отъезда. Я еще месяц назад объявил, что уезжаю, а ранение получил уже после. Настоящая причина, добавляет он — отсутствие средств.

Владимиру 35 лет, дома его ждут жена, дети и… долги.  Когда он уезжал на Донбасс, то поручил доверенным людям помочь рассчитаться с выплатами по бизнес-кредиту — обещанных выплат люди так и не сделали, а средства присвоили себе. В итоге дома Лоренса ждут серьезные проблемы с банком-кредитором.

Владимир, боец ополчения с позывным «Лоренс». Фото: Елена Горбачева / «Русская планета»

«Много денег потратил и пока был тут, — рассказывает он. — Себя одел и парням помог: многие приехали воевать вообще в кроссовках. В итоге добрался до места назначения со ста рублями в кармане. Мне помогали родственники, жена. Сейчас одна головная боль, как до дома добраться. Доберусь, все остальное как-нибудь решим.

По возвращении Владимир планирует взяться за поиск работы. Верит, что шансы у него неплохие, и долги кредиторами он отдаст. У него хорошее техническое образование, перед войной работал в IT-отрасли, куда планирует вернуться. Даже на Донбассе он нашел себе занятие по специальности: в городе Кировске вместе с другими ополченцами с нуля сделали радио-студию, запустили интернет-портал. «Помню, полезли антенну устанавливать, а тут — обстрел. Так что сидели с парнями наверху и наблюдали, как снаряды мимо летят», — вспоминает он.

Лоренс не жалеет о том, что уехал воевать в Новороссию, но и назад возвращаться не планирует: «Если бы кто-то взял на себя мои кредиты — остался бы. А так — ну что мне делать: продолжать сидеть здесь и с банком судиться?»

Психотерапия

Степан из Омска, приехав домой после трех месяцев службы в рядах ополчения, остался без жены. «Почему ушла? Разлюбила, видимо. Дети взрослые уже...», — вздыхает он. 

Дела фирмы, директором которой Степан был до отъезда на Донбасс, за время его отсутствия тоже пришли в упадок. Зарплату сотрудникам нечем стало платить, большинство людей уволились.

Еще одно напоминание о Донбассе — частые головные боли. Но страшны, по его словам, не они: «Страшно, что, уезжая на войну, ты не знаешь, каким вернешься — со здоровой психикой или нет».

Война на Донбассе — не первая в жизни Степана: еще во время службы в армии он был в составе миротворческих сил в Таджикистане, получил ранение. Говорит, когда приехал в феврале на Донбасс и попросился воевать — из-за проблем со здоровьем после того ранения его не хотели брать в солдаты. Тогда Степан остался в пресс-центре военным корреспондентом.

— Военный корреспондент — не совсем то же самое, что гражданский корреспондент, приехавший на войну. Ты в случае опасности превращаешься в полноценную боевую единицу и точно так же, как и другие бойцы, подчиняешься приказам командира. Так что и отстреливаться приходилось, и в засады попадал. В Дебальцево, например, три раза.

Перед поездкой на Донбасс Степан основательно закупился, говорит, почти на 70 тысяч рублей: купил берцы, форму, майки, даже тепловизор. Но поскольку солдатом его не взяли, раздал обновки ребятам в учебном подразделении: им нужнее. А камуфляжную одежду донашивает дома, на гражданке: не выбрасывать же теперь.

Сегодня Степан вновь пакует чемоданы на Донбасс. Его старшая дочь останется жить с матерью, за младшей и за пожилой матерью присмотрит сестра Степана.  Возвращаться на юго-восток Украины он хочет, присоединившись к отряду сопровождения гуманитарной помощи. Говорит: уже на месте разберется, в какой отряд податься дальше.

В ожидании отправки отряда Степан улаживает оставшиеся дела — раздает кредиты, пытается восстановить деятельность фирмы. «Вот такая психотерапия», — заключает он.

Фото: Елена Горбачева / «Русская планета»

Завис между

Ополченец Ваня (имя, по его просьбе, изменено) вот уже два месяца не приписан ни к одному из отрядов. Ваня провел на Донбассе почти год, но сейчас, по его собственным словам, «застрял между мирной жизнью и войной» — он и не воюет, и домой уезжать не хочет.

Таких как он — потерявшихся между двумя реальностями — на Донбассе много, говорит Ваня: «Многие бывшие ополченцы пытаются как-то устроиться здесь. Я так радовался, когда договорился здесь, в ДНР, о работе, ты не представляешь! Снял дом, привез туда девушку свою, местную. И вот у меня все отлично в кои-то веки, даже мопед есть, и тут это все летит к чертям!»

Иван остался без работы, когда решил помочь сослуживцу, арестованному в Ростове-на-Дону. Сослуживец сидит в тюрьме без документов, нужно выслать их копии, иначе его передадут украинской стороне и будут судить как сепаратиста. Иван взялся хлопотать насчет копий документов сослуживца. По его словам, столкнулся с бюрократией, которая отняла все время и в итоге оставила без работы.

— На просьбу помочь бывшему бойцу в роте вообще плюнули на эту историю. Сказали, вам надо — вы и занимайтесь. Вот это сейчас и возмущает больше всего: отношение, — рассказывает он.

По его словам, многие бойцы скучают по тому ощущению братства и взаимопомощи, которое было здесь, когда война только началась. «А теперь, когда приезжает доброволец из России, его могут несколько недель в местном военкомате продержать. Или, например, приходит человек, узнать про службу, настроен воевать. Но просит два дня, гражданские дела уладить, чтобы службе не мешали. А его хватают и тащат на кухню картошку чистить. Так люди и уходят. Не потому, что гордые: тянуть солдатскую лямку никто не отказывается. Просто нормального человеческого отношения с каждым днем все меньше. Деньги бойцам платят, но мало и часто задерживают. А командир роты тем временем ездит на джипе, который за неделю бензина сжигает столько, сколько вся рота в 200 человек в месяц получает, разом. И охрана на двух таких же джипах. Вот и думай, что делать».

С родными отношения у Ивана испортились, пока он был на войне. «Они меня уже ненавидят, — признается он. — Они на трех работах горбатятся, чтобы мне хоть копейку отправить — а я уже не могу брать у них, стыдно. Один раз только матери 100 евро удалось переслать. А как-то мне друзья перевели около 7000 рублей. И я не смог их получить здесь, потому что система, по которой шли деньги, работает только с евро и долларами».

Ивану всего 22 года. Сегодня он планирует поступить в местный донецкий вуз и остаться на юго-востоке Украины.

— Просто так взять и уехать я не могу — слишком много сил отдал Новороссии, и слишком много друзей погибли здесь.  Хочется, чтобы было не зря — чтобы люди здесь нормально жили.