Холмогоров на РСН: У правозащитников в России репутация шпионов

Д. НАДИНА: У микрофона Дарья Надина, Егор Станиславович уже приехал, рассказал целую кучу разных сообщений за эту неделю. Что всё-таки было самым главным за последние семь дней? Е. ХОЛМОГОРОВ: Было окончательное освобождение Пальмиры, действительно, серьёзное событие. Серьёзное даже на фоне того, что сейчас в Донбассе происходит и на что нужно обратить внимание, там обострение на уровне угрозы возобновления полномасштабной войны. Там идут бои вокруг Донецка, каких не было со времён взятия Дебальцево больше, чем год назад, огромные потери с обеих сторон, которых тоже давно не было. Явно украинские власти настроены на то, чтобы попытаться возобновить режим военных действий. Почему – тоже понятно, потому что в дальнейшем украинская армия будет только ухудшаться. У них сейчас максимум солдат набрано, ещё не вся техника развалилась. А если идти когда-то на обострение, то сейчас. Вполне вероятно, что Вашингтон не даст им на это разрешение. Если они полезут в войну, то могут её и проиграть, а если проиграют – это будет колоссальный моральный ущерб администрации Обамы, а значит и шансам Хиллари Клинтон. Так что я думаю, в Вашингтоне особо дёргаться не будут. С другой стороны, наши соседи временами в какой-то параллельной реальности находятся: то разрывают с нами дипломатические отношения, то предлагают запретить пролёт российских спутников над их территорией, и будут, видимо, сбивать их из боевой рогатки – клиника тяжёлая. В этих условиях можно ожидать всего, что угодно: и провокаций в Крыму, и ситуации в Донбассе, но я надеюсь, что мы отнесёмся к этому вопросу серьёзно и справимся с ним. Тем более, Украине вполне вероятно угрожает ещё публичная пощёчина, если 6 апреля на референдуме большинство голландских избирателей проголосуют против Евроассоциации Украины. Д. НАДИНА: Пиотровский высказался, что очень много средств нужно, чтобы восстановить Пальмиру, чтобы город был пригоден для посещения туристами и безопасен. И возникает вопрос: должны ли мы вкладываться в это и если да, то до какой степени? Е. ХОЛМОГОРОВ: У нас дома скотина не поена, поросята не кормлены. У нас есть Керчь-Пантикапей, Херсонес – это всё памятники значения не меньшего, чем Пальмира. Я думаю, что в этом смысле нам нужно уделить самое серьёзное внимание своим собственным памятникам, памятникам Крыма, Новгорода и прочим. К вопросу нужно отнестись без фанатизма, но серьёзно. Несомненно, в восстановлении Пальмиры нам надо участвовать, чтобы закрепить во всеобщем сознании, в истории на века тот факт, что именно мы её освободили, что подвигу наших солдат обязаны, что всё то, что боевики не взорвали, всё уцелело, во время штурма практически ничего не пострадало. Лейтенант Александр Прохоренко погиб за то, что производилось целеуказание для наших бомбардировщиков с земли, предельно точное. Именно в Пальмире оно было нужно очень сильно, потому что при бомбометании по площадям от этих памятников древности осталась бы пыль. Он погиб именно за то, чтобы эти памятники остались целы. Если потом все будут знать, что восстановили это тоже русские, что это культурный центр под покровительством России – думаю, это существенно и для нашего национального престижа, причём это хороший престиж. Я вообще не ценю футбольных успехов, хотя очень хочу, чтобы Сергей Карякин, уроженец Симферополя, выиграл шахматную корону. Он принял российское гражданство ещё до Крыма, первой ласточкой, но мне бы очень хотелось, чтобы российский гроссмейстер из Крыма стал чемпионом мира. В целом я не большой фанат спортивных успехов, а культурные – другое дело. Под российским патронатом один из крупнейших памятников древности в мире, который стоит на уровне с египетскими пирамидами, Парфеноном, даже Парфенон слабоват по сравнению с Пальмирой, потому что там новодел, это всё реконструкция 1912 года, а Пальмира изначальная. Я считаю, что нужно, но без фанатизма, а то у нас начинается кампанейщина, мы про всё родное забываем. Д. НАДИНА: У нас такое часто бывает. Е. ХОЛМОГОРОВ: Давайте не будем забывать, что первое внимание нам нужно уделить Херсонесу, Пантикапею и другим памятникам древности на территории России, а потом уже будем говорить о Сирии. Д. НАДИНА: Мне в голову пришёл ещё Дербент, который охраняется ЮНЕСКО и которому по некоторым данным тоже 5 тысяч лет. На некоторых стенах написано: «Здесь бы Азат, 8А», «Школа 15 пила здесь пиво», – я видела эти надписи своими глазами, и до сих пор пребываю в шоке. Е. ХОЛМОГОРОВ: В Херсонесе в круглой башне Зенона знаете как хорошо к девушкам приставить. Д. НАДИНА: Шутка была такая, что в Воронеже плохие дороги, а его мы присоединили гораздо раньше, чем Крым. То же самое с Дагестаном. Е. ХОЛМОГОРОВ: Крым – это жемчужина России, и нужно о нём заботиться. В Сирии мы всё делаем хорошо и правильно, но главное без кампанейщины, без фанатизма, что должны забросить все свои дела и немедленно освобождать Сирию, а теперь немедленно восстанавливать Пальмиру. Есть у нас кусочек, который спасён от раскрадывания очередным замминистром – направить его на Пальмиру. Чиновников надо воспринимать как поросят, выслеживать, где у кого и сколько зарыто, лишать их этих финансовых потоков и направлять на какое-то хорошее дело. Знаете, как можно было Васильеву распилить? Д. НАДИНА: Я представила, как она в ящике на столе у фокусника лежит, когда Вы сказали слово распилить. Кстати, ей же вернули картины. Ходили слухи, что собираются все деньги вернуть, которые были под арестом, там около 325 миллионов рублей, шесть объектов недвижимости, среди которых квартира в Молочном переулке. Как Вам кажется, она получит в итоге всё это? Е. ХОЛМОГОРОВ: Это смешная история, главное, чтобы она не потребовала долларовой индексации. Когда у неё это забирали, в долларах это была одна сумма, а теперь – другая. Поскольку фактически её отмазали, что ни в чём крупном она не виновата, то это несколько циничное решение. Это всё производное от дела Сердюкова. С того момента, как в глазах нашей элиты Сердюков оказался оправдан, вроде и министр оказался не такой уж плохой, авиацией занимался, беспилотники строил, и украл, видимо, не больше, чем остальные, и решили этот вопрос дальше не трясти. Но у общества вопросы, потому что они видели безумную роскошь, странную даму, коррупцией от всего этого несёт за версту. И когда всё это демонстративно ещё и возвращается, то выглядит как абсолютный символ полной коррупционной безнаказанности. Д. НАДИНА: Сегодня пришли интересные сведения: оказывается, у нас активно бегут миллионеры из страны. В прошлом году 2 тысячи долларовых миллионеров покинули Россию, и продолжают собирать чемоданчики и сбегать. Почему никто их не останавливает? Почему несмотря на все разговоры о том, что мы хотим остановить отток денег из страны, их не остановили до сих пор? Е. ХОЛМОГОРОВ: Отток тех денег, которые представлены большей частью наших миллионеров, остановить практически невозможно. Большая часть эти миллионных состояний делалась на распиле и разграблении государственной собственности в 90-е годы. С нуля миллионеров из трущоб практически нет, это всё те, кто получил своё богатство по тому или иному знакомству и по той или иной коррупционной схеме. Понятно, что они пытаются его обналичить, то есть, превратить в комфорт, приятную жизнь и возможности в том, что они считают нормальной страной. Буквально сегодня я спорил об этом в интернете и объяснял, почему не работает ни в глобальном масштабе, ни у нас концепция просачивания богатства, которую очень любят либералы: вы дайте богатым все возможности, не дерите с них в три дорога налоги. Д. НАДИНА: А они построят заводы, создадут для рабочего люда все условия. Е. ХОЛМОГОРОВ: На худой конец он купит себе стол из красного дерева, и всё достанется краснодеревщику. Ни фига не достаётся. Вместо этого на Западе всё пускается в финансовые спекуляции, а стараниями наших миллионеров всё достаётся риэлтору в Лондоне. Д. НАДИНА: Я не могу понять, как нам нужно организовать политику в отношении оттока капитала, чтобы он утекал чуть более скромно? Е. ХОЛМОГОРОВ: При нынешних финансовых параметрах он и будет утекать, потому что эти люди, стащившие своё богатство, с точки зрения закона рассматриваются абсолютно полномочными его распорядителями, считается, что оно – их. До того, как Михаила Борисовича Ходорковского взяли за шкирку, всё то, что он наворовал, наприсваивал, нанедоуплачивал налогов считалось его. А потом всё перешло в другую фазу – ах, ты всё это украл. Через какое-то время все его активы исчезли. Ни один человек, который получил богатство таким же путём, как Ходорковский, и при этом предполагает, что с ним могут поступить также, не будет держать деньги здесь. Есть два варианта: либеральный – сказать, давайте не будем ни с кем поступать, как с Ходорковским, его часто называют социалистическим, но на самом деле он не такой, давайте не будем создавать таких богачей, которые сами себя осознают владельцами ворованного богатства и стремятся его где-то припрятать. Давайте создавать честную промышленность, воссоздавать её, и у нас будет совершенно другой класс миллионеров – люди, которые заработали на том, что они что-то интересное придумали. Давайте создавать собственных стивов джобсов. Многие считают, что это невозможно, но это не так. Я с большим удовольствием читаю книги корейского экономиста Ха-Джун Чанга «Как устроена экономика», «23 тайны: то, что вам не расскажут про капитализм». Как вы догадываетесь, корейцы немного понимают в том, что такое экономический подъём, потому что там на жизни одного поколения страна превратилась из полиса нищеты, одной из бедневших и бесперспективнейших стран мира в более, чем богатую, а для Азии так сверхбогатую наряду с Японией и Китаем, при том, что у них нет ни китайских масштабов, ни японского населения и опыта независимости – недавно это была угнетаемая колония. Когда я езжу в Москву из Обнинска, то проезжаю мимо завода Samsung. Фактически мы уже на своей территории собираем эту корейскую электронику. Они очень жёстко подходили к вопросу своего промышленного развития, они очень жёстко смотрели на тот же импорт. В одной из книг он рассказывает о том, что на людей, которые курили не корейские сигареты, в его детстве смотрели как на предателей родины. Представьте себе качество корейских сигарет, но если человека видели с американской, то на него смотрели как на изменника. Стране нужна валюта, стране нужно развивать промышленность, а он растрачивает драгоценные средства на то, чтобы купить сигареты Camel. Вспомните 90-е годы, да и сейчас, до сих пор у нас минимальные ограничения в пользу российского производителя вызывает массовую истерику, начинается хамонострадание, плач по сожжённой еде – корейцы бы просто этого не поняли. Если это в пользу нашего производителя, значит, всё под нож, и по-другому это не делается, это долгий процесс. Есть хорошая история про одну японскую фирму, которая в 1958 году попыталась выйти на американский рынок с автомобилем. Абсолютно всё провалилось, этот автомобиль никто не покупал, над ним смеялись. Многие предлагали забросить всё это, однако фирма получала и получала господдержку, совершенствовала свой москвич. Фирма называлась Toyota. Это вопрос о том, чего можно добиться, если поставить себе определённую цель. Если очень захотеть, то и Lada можно превратить в Lexus. Д. НАДИНА: Но ведь цель должна быть общая. Е. ХОЛМОГОРОВ: Совершенно верно. Д. НАДИНА: А сейчас мы будем покупать плохие сигареты, плохую одежду российского производства. Но даже если все массово ринемся, ткачихи не получат зарплату больше, а владелец всё равно купит себе домик в Лондоне. Е. ХОЛМОГОРОВ: Это главная проблема у нас, Вы очень верно нащупали. Даже если мы будем сейчас идти на определённые патриотические жертвы, то система управления экономикой и в государственной её части, и в частнопредпринимательской такова, что все эти ваши жертвы монетизируют и превратят в кэш в виде домика в Лондоне, и над этим вопросом надо работать. Д. НАДИНА: Тут очередные предвыборные обещания «Единой России» по поводу увеличения МРОТ. Е. ХОЛМОГОРОВ: Обещания «Единой России» повысить пенсионный возраст? Д. НАДИНА: Нет, они от этого все вместе отрекаются, зато повышают МРОТ. Е. ХОЛМОГОРОВ: Минимальный размер оплаты труда привязать к потребительской корзине, чтобы оплата была не только месячная, но и часовая, чтобы люди могли гибко варьировать – всё это нужно. У нас более системные проблемы связаны с повышением пенсионного возраста. Все те десятилетия, когда были деньги, плевали на инвестиции в развитие страны. А инвестиции в развитие страны, в промышленность, во что-то, что мы можем экспортировать на мировой рынок, кроме нефти – единственный способ создать достаточно денег, чтобы платить пенсии. Сегодня Алексей Кудрин, который все эти десятилетия препятствовал этим инвестициям, говорит: «А давайте повысим пенсионный возраст, а то у нас денег нет». Хочется спросить: «Болезный, а благодаря кому у нас денег нет?» Кто все эти миллиарды, триллионы превратил в пустую заначку? Д. НАДИНА: С другой стороны, вам не кажется, что мы всё равно не можем обойтись без повышения пенсионного возраста? Е. ХОЛМОГОРОВ: Можем, если мы будем создавать хорошую производящую экономику, и если у нас не будет такого безумного уровня неравенства, как сейчас, если не будет сотен миллионеров, которые перебираются в Лондон. Д. НАДИНА: Каждый из нас кормит по одному или двум пенсионерам, а дальше будет хуже, потому что работающего населения всё меньше, а пенсионеров всё больше. Е. ХОЛМОГОРОВ: Надеюсь, молодёжи станет сейчас больше, потому что демографические показатели лучше. Проблема не в том, есть молодые люди или нет, есть технологические цепочки, есть ли производимые в стране товары, чтобы у неё было достаточно денег. Сейчас промышленное производство практически остановилось, мы полтора десятилетия сидели чисто на нефтяных доходах, больше ни на чём, и за это время распалось огромное количество предприятий, утрачена масса полезных навыков. Люди пытаются восстановить производство и обнаруживают, что просто нет людей, которые знают, как это делается. Это самая страшная проблема, страшнее, чем то, что молодёжи становится меньше, то, что она никем не выучена, её некому учить. Д. НАДИНА: Хотелось поговорить об Элле Памфиловой, она перешла на работу в ЦИК. Сразу стали сыпаться предположения, как изменится ЦИК с её приходом, избавится ли он от своей славы волшебного? Е. ХОЛМОГОРОВ: Не знаю, избавится или нет, но признание Памфиловой связано с тем, что кто-то хочет, чтобы следующее голосование выглядело если не безупречно, то в целом прозрачно и проведено под контролем человека, к которому есть определённый уровень доверия. Не знаю, насколько она оправдает эту репутацию – посмотрим. Я думаю, что это говорит о том, что возможно выборы будут интересными, будет небанальная формула, что «Единая Россия» не так много наберёт по партийным спискам, хотя уверен, что всё равно наберёт необходимое себе большинство голосов, протолкнув своих людей по мажоритарным округам. Д. НАДИНА: В оппозиционные силы верите? Та же «Партия роста» Бориса Титова. Е. ХОЛМОГОРОВ: Над «Партией роста» все шутят, что название странное, но имеется в виду экономический рост. Как общероссийской силы по партийным спискам я не верю, но в нескольких округах, где идут сильные индивидуальные кандидаты, я одного даже лично знаю, думаю, у них есть определённые шансы, потому что это люди, которые достойны того, чтобы стать депутатами. Это в любом случае партия не антироссийская. Если за всякими союзами правых сил ходил непонятный либеральный шлейф, то я знаю, что Титов постоянно ездит в тот же Крым, помогает решать его проблемы. Д. НАДИНА: Учитывая, что он к крымским винам имеет некоторое отношение, то логично. Е. ХОЛМОГОРОВ: По тому фундаментальному вопросу, по которому я оцениваю политические силы, это вполне себе лояльная политическая партия, не хуже остальных. Д. НАДИНА: Логичным вполне кажется вопрос, что будет с должностью уполномоченного по правам человека? Е. ХОЛМОГОРОВ: Главное, чтобы Лукина опять не назначили. Д. НАДИНА: Все говорят, что как раз будет он, он влился, знает свою работу, закон позволяет. Почему Вам не нравится эта кандидатура? Е. ХОЛМОГОРОВ: Дважды в одну реку не входят. Мне кажется, что при нём это ведомство работало суховато. При Памфиловой в нём появилась живость, хоть иногда она и шла на некие острые углы. Лукин у меня ассоциируется с тем, что называется либеральной моделью правозащиты. Это когда правозащитой считается деятельность по защите того, за кого переживает наша либеральная публика. А любая другая публика, кроме либеральной, если за кого-то переживает, то это уже уполномоченного мало интересовало. Поскольку я постоянно в годы активной деятельности русского националистического движения с этой проблемой сталкивался, то к Лукину было бесполезно обращаться. Д. НАДИНА: Как Вам кандидатура Милонова? Е. ХОЛМОГОРОВ: Грубо говоря, я не уверен, что Виталий Милонов вообще принимает концепцию прав человека как таковую, и даже не должен. Если вы вспомните проповедь патриарха, где он раскритиковал эту концепцию, то будучи в имидже Милонова её не правильно принимать и относиться к ней слишком серьёзно. А если ты занимаешься делом, в которое ты не веришь – это всё равно, что меня назначать почётным консулом Украины. Правами человека должен заниматься тот, кто верит в доктрину прав человека. Я бы по этой причине никогда эту должность не взял, потому что считаю, что есть вещи, которые выше прав человека. Например, моя первая жена, известная правозащитница, которая первая проложила дорогу русской правозащиты, прекрасно бы на эту должность подошла. К сожалению, никто её не предложит. Д. НАДИНА: К разговору о статусе правозащитника – у нас статус негативный, общественное мнение однозначно в отношении правозащитников, их считают грантополучателями, преклоняющимися перед Западом. Они говорят, что защищают такие меньшинства, как лгбтшников, но забывают, что меньшинства – это ещё и инвалиды, которым нужно помогать. Е. ХОЛМОГОРОВ: У нас репутация правозащитников сложилась, как репутация шпионов. Она сложилась, потому что в советские времена это была в значительной степени структура западного влияния, а потом когда начались какие-то попытки в новой России, в Российской Федерации возрождения государственности, то люди, которые считались титулованными правозащитниками занимались тем, что защищали людей, которые так или иначе противостояли этому государственному возрождению. Правозащитники в 90-е годы защищали всевозможного Шамиля Басаева после всех этих захватов больницы в Будённовске, после того, как они прикрывались беременными женщинами. После этого приехали правозащитники оттуда их вызволять. При том же Дудаеве вырезали русское население Чечни по несколько тысяч человек в месяц, но ни один правозащитник слова не сказал. Если у людей настолько двойные стандарты, то главная претензия к классической либеральной правозащите – это двойные стандарты. То, что для них нарушение прав человека – это только нарушение прав того человека, который ориентирован на Запад. А если человек другой позиции или просто обычный рядовой, то от них реакции не дождёшься. Соответственно, постепенно, не без усилий моих друзей и даже местами меня, как информационного пропагандиста, сложилась другая модель правозащиты, русская правозащита, когда мы защищали человека от большинства, от этнопреступности, от халатности государственных органов. Я помню, с чего всё начиналось у моей первой супруги в середине 2000-х годов, тогда было два случая. Первый: учительница, которую травил в классе мальчик азербайджанец и его папа. Они ей угрожали, пытались расправиться, и её взяли под защиту. А второй – обычный сельский мужик попал в тяжёлую трагедию, убил двух милиционеров, потому что у него произошёл какой-то конфликт на дороге, и они начали избивать его беременную жену. Представляете, какого масштаба преступление – убийство двух милиционеров? Это очень тяжёлые сроки. За счёт того, что его взяли под защиту, предоставили услуги и доказали, что он сделал это не потому, что хотел убить милиционеров, они же безобразия начали творить, вышли за пределы своих полномочий. Его наказание было в итоге гораздо мягче, чем он получил бы на всю катушку. Это обычный, ничем не выдающийся, не симпатичный человек, просто случилось так, что представилась возможность это дело осветить и человеку помочь. Такого типа правозащита нам нужна, но её у нас крайне мало, потому что на этом великой политической карьеры не сделаешь. Д. НАДИНА: Мы с Вами говорили о том, что Владимир Путин на расширенном заседании Совбеза заявил, что необходимо повысить эффективность миграционной политики в интересах государственной безопасности на фоне сообщений из Брюсселя и последних историй. Е. ХОЛМОГОРОВ: Самое главное и самое правильное, что там Путин сформулировал – это осознание того факта, что мигранты интегрируются в общество крайне медленно. Иллюзия, которая была в том числе и лично у Путина, я слышал об этом от него в 2012 году, что за счёт того, что они из бывшего Советского Союза, то быстро интегрируются в российское общество. После 1991 года там фактически прекратилось обучение на русском языке, люди не знают нашего языка, и все те, кто к нам едут, они не родились и не жили с нами в одной стране. При этом это люди другой культуры, которые всё более активно реисламизируются, несмотря на сопротивления узбекских, таджикских властей. Но мне кажется, что этого потока не сдержать, они всё более активно подвергаются обработке. Самое ужасное, что в наибольшей степени они подвергаются обработке исламистами в России. Там, на месте, ещё жёсткий репрессивный режим, в Узбекистане очень жёсткий по части исламистов, там антиисламистская диктатура вообще без сантиментов. Но это всё равно взорвётся, никакой перспективы, что это всё благополучно закончится, там нет, но пока так. Зато они приезжают сюда, и тут их в нашей расхлябанной атмосфере начинают обрабатывать. После этого Таджикистан подсчитал, что 89% боевиков ИГИЛ, которые происходят из Таджикистана, поехали туда после работы в России. У нас здесь оказался игиловский гадюшник под боком: приезжают мигранты, их обрабатывают, они едут туда, либо они совершают преступления. Возьмите любой райотдел милиции и Следственного комитета в крупном городе, там всё завалено делами о мигрантах: украл, изнасиловал, убил другого мигранта. По счастью, немигрантов они не каждый день убивают, но тоже достаточно часто, но друг друга непрерывным потоком. Даже если не говорить о содержании этих преступлений, наши правоохранительные органы фактически парализованы необходимостью всё это расследовать при том, что это перевод, долгое и сложное объяснение, а что тут было такого, в чём состоит преступление, это множество логистических затрат. Эта мигрантская преступность со всех сторон ухудшает криминальную обстановку в России очень серьёзно. Мы сами себя часто чувствуем полуоккупацией, и эти люди здесь десоциализируются и ведут себя гораздо хуже, чем вели бы себя на родине, и наша государственная система фактически парализована этим. Д. НАДИНА: Я собралась ехать в Иран, купила билеты, и друзья меня всю последнюю неделю пугают страшными историями о том, как в этих государствах типа Саудовской Аравии всё устроено, где всё жёстко регламентировано религией. Е. ХОЛМОГОРОВ: Саудовская Аравия и Иран – это разные вещи. Иран при нынешних властях довольно расхлябанная страна, они от каких-то сверхжёстких исламистских правил отошли, я даже посмотрел на фотки девушек иранских шахматисток, они чуть накинули платочек, и вроде как в нём. 20 лет назад этого представить было нельзя, тогда одна выбившаяся прядка служила основанием для полицейских. Д. НАДИНА: А 30 лет назад платков вообще не было. Е. ХОЛМОГОРОВ: Не 30, а 40 лет назад, до исламской революции. До этого она была одна из самых светских стран всего Востока. Светская тенденция в Иране, представленная шахом, и религиозная, представленная Аятоллой Хомейни боролись, боролись, в итоге религиозная победила. Но иранцы – народ сильной, древней цивилизации, и они в этом новом облике продолжили развиваться, у них всё те же процессы идут, может, в несколько смягчённом виде. По сути сейчас они живут совершенно обычно. При этом Саудовская Аравия и всё прочее – другое дело. С другой стороны в тех же Эмиратах существует жёсткое разделение зон для туристов и для местных. Как раз страна, которая очень активно и агрессивно сейчас исламизируется – это Турция, но туда вы не поедете, как я понимаю. А в Иран – я Вам очень завидую, с удовольствием побывал бы там, посмотрел древности, которые относятся к империи Ахеминидов и Сасанидов. Д. НАДИНА: Запускаю голосование: вы сегодня за Егора Холмогорова или нет? Слушатель написал: «Почему российские олигархи так демонстративно показывают свои траты на роскошь во время кризиса? Как Вы относитесь к свадьбе Гуцериевых?» Е. ХОЛМОГОРОВ: По-моему, это уже совсем неадекват. Гуцериев вообще довольно странный персонаж, уезжал за границу, потом вернулся. Д. НАДИНА: Абсолютный панк. Радиостанции покупает, чтобы там его музыка играла. Е. ХОЛМОГОРОВ: Это вообще не очень адекватный случай. То, как он себя повёл, на мой взгляд, это неприлично и непристойно. Я считаю, что в России должно быть достаточно серьёзное налогообложение сверхбогатства и достаточно жёсткие ограничения по части роскоши. Мы не можем сейчас себе позволить такую экономическую модель, которая состояла бы в безумном швырянии деньгами. Д. НАДИНА: Несколько звонков примем. Здравствуйте. СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Виталий, Москва. Ходорковского определили, сказали, что он воровал имущество. А все остальные? «Норильский никель» и прочие? Е. ХОЛМОГОРОВ: Все остальные тоже самое. Я привёл Ходорковского, как пример, который официально признан государством, но все знают, что приватизации и залоговые аукционы 90-х были формой растаскивания народного добра, причём это было растаскивание не в смысле пристроить кусочек экономики так, чтобы за ним хорошо ухаживали, но отнюдь не все стали хорошо ухаживать, значительная часть это всё распилила, превратила в кэш, производство погибло, а они уехали шиковать или сносно жить на Западе. Д. НАДИНА: Здравствуйте. СЛУШАТЕЛЬ: Здравствуйте, Василий, Саратов. Я бы хотел узнать его отношение к партии «Единая Россия». Если уж называть своими именами, то мне кажется, что эту партию даже партией нельзя назвать, это преступное сообщество, в которое входят преступные группировки. Е. ХОЛМОГОРОВ: Я ни разу за них не голосовал. Мне кажется, что все возможности правильной эволюции эта партия упустила, хотя можно было стать хорошей консервативной национал-государственнической партией. Голосовать сейчас за них тем более не собираюсь. На сегодняшний момент это партия наших либеральных чиновников. Называть её преступным сообществом я не решусь, думаю, там есть много и приличных людей. Но неприличных или людей-андроидов там тоже достаточно много. Д. НАДИНА: Сегодня с вами 93% наших слушателей, 7% против. Е. ХОЛМОГОРОВ: Спасибо.