Албазинские казаки: почему они служили китайскому императору

Если говорить о российской истории, то при упоминании казаков, сразу же вспоминаются казаки донские, запорожские и терские. Однако, были в свое время казаки иранские, и, хоть и недолго, африканские, а вот потомки китайских казаков живут в Пекине немногочисленной диаспорой и сегодня.

Русь, невзирая на Смутное время постепенно продвигалась на Восток. Эта экспансия была частью активной внешней политики нашего государства, как в политическом, так и в экономическом плане. Сибирь и Дальний Восток были источником пушнины, которая существенно пополняла государственную казну, истощенную бунтами и недавно отгремевшей смутой.

Восток — дело тонкое

Пушной промысел на Востоке должен был встать на самообеспечение, в первую очередь, продовольствием. Требовалась и вооруженная охрана. И потому, параллельно с добытчиками пушнины, стали здесь стали появляться сельскохозяйственные поселения и казачьи, пограничные заставы.

В том числе, такая «колониальная» инфраструктура создавалась и в районе Приамурья. Но проблема заключалась в том, что незадолго до этого, 1643 году, в рамках становления очередного Великого Китайского Царства (на этот раз, под управлением маньчжурской династии Цин) приамурские народы были покорены маньчжурами, облагались данью. А  сами маньчжуры считали Приамурье своей исконной вотчиной.

Императоры Цин относились к этому региону, как к своим родовым владениям. И вдруг пришли какие-то непонятные русские, заявили свои права, да ещё и обложили новой данью приамурские народы. В результате, с 1649 года начался затяжной русско-китайский конфликт за управление людьми, ресурсами и территорией Приамурья.

В одной лодке

Удивительно, но и Россия и Китай тогда находились в похожем положении. Наша страна, только вышедшая из Смутного Времени, под управлением Алексея Михайловича Романова принимала Соборное Уложение и вступала на путь восстановления и последующей модернизации.

В Китае же династия Цин в 1644 году захватила Пекин, провозгласив его новой столицей, и тоже формировала новую государственность. И Романовы в России, и Цин в Китае были новыми, по историческим меркам, недавно появившимися династиями.

При этом маньчжуры Цин воспринимались как нечто чужеродное Китаю. Но даже несмотря на тяжелое внутреннее состояние двух держав, их экспансия продолжалась, и на этом фоне случился затяжной приграничный конфликт.

Албазинский острог

Продлился он, к слову, до 1689 года, но до этого, 1685 году в Приамурье помимо прочих поселений был построен Албазинский острог, пограничная крепость, где стоял гарнизон казаков. В том же году, этот острог подвергся осаде многочисленной (от трех до пяти тысяч солдат) китайской армии. И в итоге, пал, хотя осада далась китайцам не сразу, несмотря на то, что албазинцев было всего несколько сотен.

Часть из казачьего гарнизона, а именно 45-50 человек, были уведены в Пекин, для знакомства с императором Кэнси. Тот решил, что столь отважные воины могут стать частью его элитной гвардии.

К тому же, как полагал, Сын Неба, это станет дополнительной возможностью для договоренностей с Россией. А, судя по тому, что русская сотня была отнесена к «Знамени с желтой каймой», элитной части, в которой не было китайцев, а служили только маньчжуры, император рассматривал вероятность усмирения силами гвардии и возможных бунтов местного населения.

На службе китайского императора

Так, в гвардии китайского императора появилась русская казачья сотня. До 1869 года эта сотня имела, пожалуй, самое привилегированное положение в гвардии императора, вплоть до того, что командирами данного подразделения тоже были русские казаки.

Но в 1689 году между Россией и Китаем был заключен Нерчинский мирный договор, и албазинцы стали одной из обычных гвардейских частей, под командованием одного из принцев династии Цин. В ассимиляции казаков в китайскую и маньчжурскую культуру сыграл и женский фактор.

Религиозный ренесанс

Русских женщин с казаками практически не было. В итоге, уже к третьему поколению албазинцы практически не говорили по-русски, слабо представляли, что такое наследие их предков, практически забыли о православном вероисповедании, и внешне уже никак не походили на русское казачество.

По описаниям современников, они хранили в домах кресты и православные иконы, но, скорее, как элементы китайского культа предков, а не как православные святыни. Однако, религиозный и национальный ренессанс албазинцев все же случился в 1716 году, когда в Китае открыли русскую духовную миссию.

Здесь потомки казаков также сыграли свою политическую роль. Российская дипломатия использовала их общину, как предлог для открытия миссии. Китай, вообще крайне неохотно шёл на контакты с Западом. Европейцам, чтобы «взломать» китайскую политику и экономику пришлось прибегать к опиумным войнам и «дипломатии канонерок», русские же использовали православие.

Возврат к православию

И это очень помогло албазинцам. Ещё в середине XVIII века русские миссионеры описывали их следующим образом: «албазинцы считали всякое занятие недостойным их, создав свой особый тип жителей Пекина как наследственно принадлежащих к императорской гвардии.

Заносчивые в своем поведении, гордые своим привилегированным положением, не знающие, что им делать со своим свободным временем, они бродили по улицам, посещая чайные и гостиницы, рестораны и театры, и стали предаваться опиокурению. Постепенно они стали духовно и физически вырождаться, впав в долги и попав в руки ростовщиков».

Однако, уже к середине XIX века оценки меняются на противоположные: «переродились и стали большими приверженцами православия». И это перерождение многие албазинцы подтвердили в буквальном смысле собственной кровью.

В 1898 году в Китае вспыхнуло «боксёрское восстание» ихэтуаней, националистического буддийского движения. И албазинцы для «боксёров», как и прочие китайцы, принявшие христианство, стали врагами чуть ли не большими, нежели простые иностранцы.

В результате восстания было убито не менее трехсот албазинцев во главе с православным китайским священником Митрофаном Цзи. Все они в итоге были прославлены в лике святых. И это стало переломной точкой в самосознании себя албазинской общины.

Ни революция в России, ни последующие революции в Китае, ни «культурная революция» Мао Цзэдуна больше не смогли стереть и нивелировать албазинскую ментальность.

По данным на начало нулевых годов нынешнего века, в Пекине и окрестностях проживало около двухсот потомков русских казаков. И хотя внешне эта поколенческая преемственность не определяется никак, тем не менее, албазинцы продолжают носить русские имена и сохранять православную веру.