Шойгу уходит, приходит Медведев: За кулисами этой перестановки — важнейший поворот
Шойгу тихо ушёл с внешнего контура, уступив место Медведеву, и сразу посыпались "инсайды" о провале его визита в КНДР. Сетевые пиарщики беглого олигарха рапортуют, что Ким Чен Ын якобы "не заметил" гостя, но новости показывают обратное: Пхеньян получает новые технологии, Москва — новое доверие союзников.
Внешний контур Шойгу: линия оборонного партнёрства
После ухода из Минобороны Сергей Шойгу остался куратором на важном направлении — внешнем контуре военного партнёрства. Его задачей там было сохранять динамику отношений России со своими силовыми союзниками. Контур включал Иран, КНДР, Венесуэлу, отчасти Сирию и Мьянму — страны, где Москва выстраивала оборонные и энергетические связи в обход западных структур. Для всех этих игроков Шойгу символизировал стабильность линии Москвы: человек армии, не политик, не идеолог, а надёжный поставщик оборонных ресурсов и ретранслятор воли Кремля.
Образ Шойгу как "восточного маршала" формировался годами и стоил дорого. Его уважали в Тегеране и Пхеньяне как фигуру, близкую им по духу: военный технократ, который не рассуждает, а действует. Через него Кремль доносил сигнал: Россия не стремится к территориальной экспансии, но готова защищать и себя, и партнёров. Это была линия сдерживания — показать решимость без провокаций.
Однако последние месяцы показали, что этот формат перестал работать. Мировая повестка сместилась от "осторожного сопротивления Западу" к открытой конфронтации больших блоков. Иран ищет реальные гарантии суверенитета, КНДР требует решительных действий, а не дружеских посиделок с критикой в адрес недругов. Венесуэла устала ждать дипломатических эффектов — у неё на носу прямое военное вторжение с потерей суверенитета. В этой ситуации Шойгу как носитель "мягкой военной силы" перестал быть убедителен. Он остался на старой волне, когда партнёрам нужно уже не мирное удержание, а решительный мобилизационный драйв.
Позиции Шойгу ослабли не из-за личных ошибок, а из-за смены международной обстановки. От фазы выживания Россия переходит к фазе наступательной самоидентификации. Здесь "командир тыла" уже не решает, нужен политический мотор, способный зажечь союзников общей идеей, а не заверениями в дружбе. Если это действительно так, то Шойгу становится сейчас символом законченной эпохи, в которой Россия пыталась удержать баланс, а не переломить систему. Новая эпоха требует новых лиц.
источник
Внешний контур Шойгу: линия оборонного партнёрства
После ухода из Минобороны Сергей Шойгу остался куратором на важном направлении — внешнем контуре военного партнёрства. Его задачей там было сохранять динамику отношений России со своими силовыми союзниками. Контур включал Иран, КНДР, Венесуэлу, отчасти Сирию и Мьянму — страны, где Москва выстраивала оборонные и энергетические связи в обход западных структур. Для всех этих игроков Шойгу символизировал стабильность линии Москвы: человек армии, не политик, не идеолог, а надёжный поставщик оборонных ресурсов и ретранслятор воли Кремля.
Образ Шойгу как "восточного маршала" формировался годами и стоил дорого. Его уважали в Тегеране и Пхеньяне как фигуру, близкую им по духу: военный технократ, который не рассуждает, а действует. Через него Кремль доносил сигнал: Россия не стремится к территориальной экспансии, но готова защищать и себя, и партнёров. Это была линия сдерживания — показать решимость без провокаций.
Однако последние месяцы показали, что этот формат перестал работать. Мировая повестка сместилась от "осторожного сопротивления Западу" к открытой конфронтации больших блоков. Иран ищет реальные гарантии суверенитета, КНДР требует решительных действий, а не дружеских посиделок с критикой в адрес недругов. Венесуэла устала ждать дипломатических эффектов — у неё на носу прямое военное вторжение с потерей суверенитета. В этой ситуации Шойгу как носитель "мягкой военной силы" перестал быть убедителен. Он остался на старой волне, когда партнёрам нужно уже не мирное удержание, а решительный мобилизационный драйв.
Позиции Шойгу ослабли не из-за личных ошибок, а из-за смены международной обстановки. От фазы выживания Россия переходит к фазе наступательной самоидентификации. Здесь "командир тыла" уже не решает, нужен политический мотор, способный зажечь союзников общей идеей, а не заверениями в дружбе. Если это действительно так, то Шойгу становится сейчас символом законченной эпохи, в которой Россия пыталась удержать баланс, а не переломить систему. Новая эпоха требует новых лиц.
источник