«На-пра-!». Отставить. «На-ле-!». Отставить. «Ву! Ать-два!»

Фраза, вынесенная в заголовок, не моя. Она принадлежит Михаилу Анчарову, писателю, популярному в 1970–1980-х гг. Автор так характеризует армию. Он знал, о чем говорил. Анчаров — выпускник Военного института иностранных языков, участник боев в Маньчжурии в 1945 г.

Но еще больше его фраза подходит к описанию того, что сегодня принято называть российской «реальной политикой». «Реальной» — значит, нацеленной на результат и освобожденной от идеологических нагрузок. Я согласен с тем, что результат важнее, но еще важнее масштаб результата. Его еще замерим.

А сейчас констатируем, что есть поле, где без идеологии никак. Ее надо предъявлять политическим партиям. С этим у нас беда.

К КПРФ ее идеология перешла по наследству. Хотя теперь православные коммунисты едва ли не норма. Но это на общем исковерканном идеологическом фоне сущие пустяки.

«Справедливая Россия» задумывалась как российская социал-демократия, но до образца очень далека, она никак не может определиться с допусками своей оппозиционности и поэтому погрязла во внутренних скандалах. Будущее партии по большому счету зависит, кроме Кремля, от эволюционного потенциала КПРФ.

ЛДПР — идеологический хамелеон с националистическим акцентом. И поэтому на своем коне.

Какая идеология у «Единой России»? Поедать стеклянными глазами начальство и брать под козырек. Но само начальство идеологией не слишком озабочено. «За великую Россию!» — это понятно. Менее понятно, почему величие черпается исключительно в прошлом, а каким оно является в настоящем или тем более должно быть в будущем — в тумане многочисленных стратегий, написанных, но нереализованных. В начальственной идеологии ясно одно: враг не дремлет, а значит, величие будем отстаивать не столько силой экономики (она откровенно слаба) или силой науки (она все больше отстает от мировых передовых образцов и оторвана от экономики), сколько просто силой. Это означает, что риск отката в изоляцию постоянно сохраняется независимо от колебаний геополитической конъюнктуры.

Но вернемся к партийной идеологии. Правый спектр в парламенте, как нетрудно видеть, пуст. Это, впрочем, со времен кончины СПС традиционно. Но события развиваются и весьма любопытные.

Странно, что кто-то видит на этом месте объединенную внепарламентскую оппозицию, которой объединение якобы придаст парламентское дыхание. Но это место могла бы занять партия ПАРНАС, но никак не Яблоко, которое, скорее, прямой конкурент «Справедливой России».

Зато идет обновление «Правого дела» под теперь единоличным руководством Бориса Титова. Что говорит он сам? Как честный человек он признает руку Кремля в перезапуске проекта: «Конечно, есть управление внутренней политики, которое должно думать о том, как на политическом спектре должны распределяться силы, как интересы тех или иных сил защищены. Это их работа. Поэтому, конечно, они обсуждали разные варианты создания и развития различных политических структур». Отмашку Кремля смешно было бы отрицать. Беда в том, что до сих пор все блины политических партий выпекались в «управлении внутренней политики» комом.

Сам Титов перспективы своей партии описывает, ссылаясь на некие опросы, по которым выходит, что в России «за партию с западными ценностями проголосовали бы сегодня 7%. Плюс еще 20% подумали бы о том, чтобы проголосовать за такую партию. Другое дело, что этот электорат делится примерно напополам. На тех, кто вообще никогда не будет сотрудничать с этой властью. Мы условно называем этот электорат «Крым не наш». И на тех, кто готов сотрудничать ради того, чтобы менялась страна. Они понимают, что, если идти на конфронтацию, это приведет к тому, что будет еще хуже. В итоге 10–12% тех, кто категорически против, и 10–12% тех, кто готовы к сотрудничеству, но приверженцы либеральных западных ценностей».

Из этого следует: задача «Правого дела» в том, чтобы представить программу, которая вытащила бы сторонников «либеральных западных ценностей» к избирательным урнам из внутренней политической эмиграции и не обманула ожидания тех, «кто готов сотрудничать ради того, чтобы менялась страна». Какова же эта программа?

Идеологически откровенно провальная. Борис Титов, немалого добившийся как бизнес-омбудсмен, как вдохновитель амнистии для предпринимателей, мог бы сделать визитной карточкой своей партии, гвоздем ее программы борьбу за превращение российского суда в самостоятельную независимую власть. Здесь он не абстрактный теоретик, которых хватает, а практик с очень ценным опытом. Такой бренд его партии соответствовал бы и либеральным ценностям, и интересам бизнеса, и надеждам всех граждан России.

Но Титов сделал другой выбор. Он поднимает на щит экономическую программу Столыпинского клуба. А это по большому счету программа академика Сергея Глазьева, известного «либерала».

Ее сердцевина — изменение конституционного статуса Центрального банка и кардинальный разворот его кредитно-денежной политики. Задачей ЦБ становится эмиссионное финансирование экономики, которая, как нам обещают, должна пойти в рост.

Дальше — расхождения. У Глазьева эмиссионный кран откручивается вдвое щедрее, чем у Титова. Глазьев писал о ставке по кредитам для проектов реального сектора в 4% годовых, в последней версии «столыпинского» доклада целевая цена кредитов не указана.

Понятно, что возникает риск подъема сокрушительной волны инфляции. Глазьев отвечает на этот вызов усилением административного нажима на экономику. Титов сам указывает: Глазьев фактически за фиксацию курса рубля, однако курсообразование «надо оставить рынку».

Очень характерное место. Глазьев просто откровеннее. Он видит связку эмиссионного финансирования с усилением административного контроля за валютным и финансовым рынками. Титов как предприниматель за кредитное полноводье, но не хочет видеть его оборотной стороны — еще большего усиления гос­вмешательства в экономику. Но одного без другого не бывает. В интервью РБК Титов говорит: «У нас сейчас монетарная инфляция — не инфляция вовсе, а дефляция». Понятно, что он обосновывает рост денежной массы, но говорить о дефляции в сегодняшней России, по меньшей мере, странно.

В докладе Столыпинского клуба «Экономика роста» предлагается «реализовать российский вариант политики количественного смягчения (QE)». Замечательно! Но там, где такая политика проводится, решается задача выйти из настоящей дефляционной ловушки, разбудить цены, чтобы подтолкнуть экономику. У нас ситуация принципиально иная — наши цены всегда бодрствуют, российский вариант политики количественного смягчения переведет их и вовсе в галоп, который окончательно разрушит прямые и обратные связи в рыночном регулировании.

Титов, конечно, знает, за что критикуют его экономическую программу, и пытается играть на опережение, он утверждает: если будет продолжаться нынешняя экономическая политика, «у нас выход только один — в Советский Союз. И все наши видные либералы, западники, ведут нашу страну прямым ходом в Советский Союз». На самом деле все наоборот. Программа Титова-Глазьева прямым ходом возвращает нас в СССР середины 1980-х гг.

Но в данном контексте важно, что политическая партия, берущаяся отстаивать либеральные ценности и называющаяся «Правое дело», выступает под знаменами левой экономической политики.

Все как в фильме «Фанфан Тюльпан», когда король, утверждая план сражения, намерен удивить противника тем, что его правый фланг будет слева. Но это комедия. А у нас фарс.

Любопытно, кто, кроме столыпинских одноклубников Титова, намерен поддержать «Правое дело» личным участием? Это, например, Оксана Дмитриева, политик, со скандалом покинувшая «Справедливую Россию» в марте 2015 г. Она называет вещи своими именами: «Есть программа „Столыпинского клуба“, подготовленная под руководством Титова и Глазьева. По экономической программе у нас практически нет расхождений». То, что у «Правого дела» программа, в решающей степени написанная идейным противником правых Глазьевым, ее не останавливает. Это и есть «реальная политика» по-русски, которую я упоминал в самом начале.

Не менее любопытно, что Борис Титов, по его собственному признанию, ведет переговоры о присоединении к «Правому делу» с Игорем Юргенсом и Александром Шохиным. Я лично знаю и с уважением отношусь ко всем троим. Все они, безусловно, фигуры политические. С определенной репутацией. Но если Титов на протяжении многих лет лоббировал идеи промышленной политики, которые получили законченный вид в его совместном с Глазьевым творении, то Юргенс и Шохин в приверженности к левым образчикам экономической политики мною замечены не были. Если они найдут свое место в «Правом деле», формируемом по-титовски, это будет означать, что или для них идеология вместе с репутацией вторичны, первична возможность получения депутатского мандата (очень призрачная) и безбедное существование при отстаивании в Думе (с еще более призрачными шансами на воплощение) либеральных ценностей, которые каждый в «Правом деле» понимает по-своему, или, вступив в «Правое дело», они намерены стать мотором его дальнейшей эволюции слева направо.

В общем «реальная политика» как она есть. Это в Китае она выражалась в том, чтобы, отложив коммунистическую идеологию, реализовать реформы, бравшие свое начало в ленинской новой экономической политике, и довести их до сегодняшнего, влияющего на весь мир результата. В России все куда мельче и водевильнее.

Николай Вардуль