Кому солировать в хоровой молитве, обращенной к баррелю?

Рынок может многое. Рынок нефти — особенно. Удивлять — в первую очередь. Вопрос в том — ждать ли, сжав зубы и затягивая пояс, пока он сам успокоится, или все-таки дать ему успокоительное вместе с подъемным? Но как?

Романтический, обволакивающе жаркий рассказ молодого Максима Горького «Мальва» начинается так: «Море смеялось». По аналогии, увы, не такой стильной и вовсе не литературной, нефтяной рынок хохочет.

До истерики, икоты и колик. Котировки скачут конвульсивно и чуть ли не ежечасно. То вверх, то вниз. Аналитики морщат лбы, но предпочитают если что-то и предсказывать, то исключительно в личных целях — чтобы больше цитировали, а вовсе не для того, чтобы попасть в цель. Она неуловима, как сон.

Будущее только снится, настоящее же для кого-то слаще халвы: низкие цены на нефть — это низкие издержки, для кого-то кошмар наяву: бюджеты трещат по швам.

Россия среди пострадавших. Но не одна. Парадокс заключается в том, что, страдая от падения цен на нефть и прекрасно понимая, что первая причина такого падения — переизбыток предложения нефти, ее производители лишь наращивают добычу.

Поведение, мягко говоря, нерыночное. Итоговая ситуация, скорее, укладывается не в рынок, а в старый советский анекдот. Помните: «Засеяли мы в прошлом году 100 га пшеницы — все суслик поел; в этом году засеяли 150 — опять поел; так давайте в будущем засеем все 300 — пусть, гад, подавится».

Даже в российском автопроме ситуация рациональнее. Там все наоборот: продажи падают, но цены растут. Загадка налицо, но она решается просто — в долларовом выражении цены снижены, а обращение к доллару не прихоть и не отговорка. От импорта никуда не деться даже АвтоВАЗу.

С нефтью же все иррационально: производители собственноручно толкают цену вниз. Из-за чего? Из-за жадности.

Могу на эту тему рассказать массу анекдотов, но ограничусь одной фразой от Юрия Никулина: «Халтура в цирке — это самоубийство в целях наживы». Лучше не скажешь.

Цель нефтяной гонки — не уступить. Не отдать свою долю на рынке. Есть и своя логика, она в том, что низкие цены — это орудие конкурентной борьбы, а конкурентам уступать никто не хочет.

Сначала производители мерились себестоимостью добычи нефти. Потом — бюджетной устойчивостью. По всем замерам выходило, что российская нефтедобыча — что Брестская крепость, готова героически долго держаться, но все равно не устоит. Под напором саудовской нефти и нефти стран Персидского залива. Но даже саудовцы потери от снижения цен ощущают.

Вопрос между тем стоит так: или производители нефти продолжат войну с друг другом до полного истощения на радость потребителям нефти, или дойдут до идеи перемирия и совместных действий. Вроде ответ очевиден. Но проблема в деньгах. Деньги разъедают солидарность.

Тем не менее попытки петь хором предпринимаются. 16 февраля прошли переговоры России, Саудовской Аравии, Катара и Венесуэлы о совместных действиях на рынке нефти. Формально первый шаг был сделан. Страны договорились, что каждая из них в текущем году сохранит добычу на уровне 11 января 2016 г. Но жадность недолго пробыла в тени. Уже 19 февраля министр иностранных дел Саудовской Аравии Адиль аль-Джубейр заявил: «Если другие производители хотят ограничить или согласились на „заморозку“, если говорить о дополнительной добыче, это может повлиять на рынок. Но Саудовская Аравия не готова сократить добычу».

Цены на нефть реагировали сначала на сообщение о переговорах ростом, на их итоги — стабилизацией и некоторым снижением (рынок ждал большего), на заявление представителя королевства саудитов — падением.

Но тема переговоров продолжает звучать. Говорят о формате ОПЕК +, т. е. об участии в них не только членов картеля, но и стран-производителей, не входящих в него. Новый рубеж — 1 марта. Есть оптимисты, такие, например, как Александр Разуваев, директор аналитического

департамента «Альпари», он считает: «На рынке сейчас доминирует мнение, что $50 за баррель устроит и производителей и потребителей». И с удовольствием (чуть не написал верноподданническим) напоминает, что именно эта цена заложена в российский бюджет этого года. Есть пессимисты, которые решительно не верят в то, что переговоры приведут к договоренностям, которые подписанты будут блюсти. Последних большинство.

Есть и более трезвые наблюдатели. Они отмечают не только словесные интервенции вокруг бывших или будущих переговоров, но и реальную динамику предложения нефти. Николай Подлевских, начальник аналитического отдела ИК «Церих Кэпитал Менеджмент», 25 февраля комментировал произошедший накануне рост цен на нефть так: «Рост цен происходил на фоне выхода недельных данных США по запасам и добыче нефти». Но запасы выросли, а это должно было столкнуть цены вниз, а добыча нефти сократилась, что должно их повести вверх. Ход цен показывает: сегодня для рынка важнее данные о добыче. Почему? Потому что снижение добычи происходит уже пятую неделю подряд.

Получается любопытная картина. США к переговорам о заморозке с перспективой на дальнейшее снижение добычи никто не привлекает. Сами США всячески открещиваются от стремления к контролю нефтяного рынка, но по факту именно добыча нефти в США заметно тормозит (нынешний уровень цен выкосил многих сланцевых производителей), и цены реагируют.

А это значит, что, для того чтобы толкнуть цены вверх, надо всего-то поддержать американскую инициативу по снижению добычи. Честно говоря, не вижу причин, почему бы это не сделать России. Как раз в преддверии многосторонних переговоров. Политическое и пиар-сопровождение могут быть весьма внушительными.

Есть, конечно, проблема. Российская нефтедобыча — не водопровод, регулируется не краном, который можно быстро открутить или прикрутить. Но ведь и требуется не решительный разворот, а, скорее, демонстрация.

Николай Вардуль