Почему одни попадают "на Олимп", а другие — нет

Человек инстинктивно предрасположен к построению иерархий. Это мы наблюдаем уже в детском саду. Самый простой вариант иерархии: кто сильнее и наглее. Но в человеческом обществе всё не так просто. Что же скрывается за стратегией альфа- и бета-лидеров? Почему одни попадают на вершину пирамиды, а другие — нет? Поговорим об этом в статье.Иерархический инстинкт не зря называют инстинктом самосохранения группы. В животном мире именно жёсткая система доминирования обеспечивает выживание стаи. И что интересно, драки с серьезными повреждениями у животных случаются редко. Чем сильнее животные вооружены от природы (рога, когти, клыки и т.д.), тем больше у них инстинктивных табу на проявление агрессии к себе подобным. Для них агрессия — это скорее демонстрация силы как способ избежать физических стычек. А вот человек от природы слабо вооружен, и с точки зрения эволюционного подхода у него вообще нет врожденных запретов на агрессивность по отношению к себе подобным.Но вернёмся к иерархии. «Увы, на дне иерархической пирамиды животные во многом деградируют, — пишет этолог Виктор Дольник в своей книге «Непослушное дитя биосферы», — Это очень малоприятные существа, страдающие от трусости, зависти, нерешительности и подавляемой агрессивности, которую они могут переадресовать только неодушевленным предметам (доминанта трогать страшно).Люди также собираются в иерархическую пирамиду. Это закон природы, и противостоять ему невозможно. Человеку, попавшему на самое дно, тоже очень трудно сохранить себя, не деградировать. Миф о «чистых и непорочных низах общества» — опасный миф. Демагоги прекрасно знают, как легко направить агрессивность дна на бунт, разрушительный и кровавый. Это дело нехитрое. Много труднее помочь таким людям вновь почувствовать себя полноценными существами. Пришедшие во власть со дна оказываются более жестокими, чем естественные доминанты» (Виктор Дольник, «Непослушное дитя биосферы»).В этой статье я хочу поговорить о естественных доминантах. Кто они у животных и людей, и чем отличаются от других членов группы.Интересно, что раньше приматологи связывали высокий ранг с лидерством, то есть считали, что альфа-особь не только получает лучшие ресурсы, но и действует в интересах всей группы: ведет за собой остальных на поиски еды, возглавляет охоту, защищает остальных от внешних угроз и т.д. Именно эту концепцию продвигал гарвардский приматолог Ирвен Девор.Однако сейчас приматологи склоняются к тому, что иерархическая система защищает лишь личную выгоду: «альфа-павиан вообще не является лидером, просто ему достается самое лучшее. А следуют все за мудрой старой самкой, которая идет себе по выбранному с утра маршруту в поисках еды — причем очевидно, что она именно «идет», а не «ведет» (Роберт Сапольски, «Биология добра и зла»).А как добиваются высшего ранга?Нейроэндокринолог Сапольски пишет, что во многих случаях ранг наследуется. У самцов-павианов ранг пересматривается со временем и зависит от успехов в местных разборках. И дальше самое интересное. Вот самец с помощью оскаленных клыков, вздыбленных загривков и напряженных до предела мускулов добивается положения альфы. Как ему потом удержаться на вершине?Сапольски пишет, что сохраняет свои позиции тот, у кого более развит так называемый социальный мозг. А значит, дело уже не в силе, а в социальных навыках. И чем больше группа, тем сложнее организован мозг у естественных доминантов. У таких животных крупнее: а) мозг относительно тела; б) неокортекс относительно общего размера мозга. Как говорит Сапольски, «социальная искушенность означает большие мозги». «Чтобы добраться до вершины статусной пирамиды, нужны когти, зубы и умение драться. Но, чтобы удержаться на ней, понадобятся социальные навыки и самоконтроль: знание того, на какие провокации реагировать, а какие игнорировать, какие коалиции формировать; также требуется понимание мотивов, которые стоят за действиями другого члена группы» (Роберт Сапольски, «Биология добра и зла»).А что же у людей?Наши иерархические пирамиды во многом напоминают пирамиды животных, но есть и уникальные различия.Во-первых, мы выбираем «ведущего» лидера, который будет заботиться об общем благе. И тут интересны прежде всего наши бессознательные мотивы. «Из двух кандидатов с одинаковыми политическими убеждениями народ проголосует за того, кто привлекательнее внешнее, — пишет Сапольски, — этот фактор, вероятно, самый мощный». Кроме того, мы отдаем предпочтение тем лидерам, которые чаще используют местоимения «мы», «нас» и т.д., как бы говоря от имени коллектива. В период военных конфликтов люди чаще голосуют за кандидатов с более мужественным лицом и старшего возраста, а в мирное время выбирают помоложе и с более тонкими миловидными чертами.Во-вторых, мы одновременно являемся членами разных иерархических систем, и в каждой из них имеем разный ранг: на работе один, в семье другой, в группе по интересам третий и т.д. И это, на самом деле, здорово, когда есть альтернатива из нескольких иерархий. Это позволяет сохранить самооценку и не дает развиться тем неприятным последствиям, о которой писал Виктор Дольник (см. цитату в начале статьи). Мы хоть где-то, но должны занимать высокий статус. Пусть на работе я никто, зато в семье или среди друзей по интересам я доминирую.Человек — самое социальное из всех социальных животных. Строить иерархии мы будем всегда, это в нас заложено природой. Именно на социальной конкуренции мы выстраиваем фундамент всей нашей жизни, пишет Андрей Курпатов в своем бестселлере «Красная таблетка». Это не хорошо и не плохо. Это просто данность, которую надо принять — ведь мы проявляемся только через наши социальные отношения. Стремление быть первым и правым в человеке неистребимо. Впрочем, «на Олимпе количество мест ограничено». И какие способы самоутвердиться мы выберем в разных жизненных ситуациях, зависит от интеллекта, знаний, социальных навыков и воспитания.Виктория Шилкина, клинический психолог