Сергей Эйзенштейн

Мне советуют пойти к… Пропперу. Это — «Биржевка». Иду на… «Огонек». Так именуется издаваемый при «Биржевых ведомостях» еженедельный журнал. Разделом карикатуры там ведает (кажется, безраздельно) Пьер-О (Животовский). Барахло ужасное. И совершенно несправедливо, что он барахло… единственное и безраздельное. Так или иначе, я у Проппера. Улизнул из школы прапорщиков инженерных войск, что на Фурштадтской.

Уже несколько дней в школе делается черт знает что. Занятия не ведутся или ведутся с перебоями. После сладостно напряженного периода учений в лагерях — еще романтизированных ночными караулами в дождь и непогоду на шоссе, на подступах к Питеру, в тревожные дни корниловских попыток к наступлению — после напряженной полукурсовой экзаменационно-предзачетной поры (минное дело, понтонное, моторы и т. д.) — вдруг день за днем непонятный застой и томление.

…Я — у Проппера. Сигара в зубах. Небольшая, нетолстая и не очень дорогая. Что-то от зубного врача. Острая бородка. Белый медицинский халат с завязками вдоль всей спины, начиная от шеи. И стола никакого не помню. Все в движении. Бантики завязок. Бородка. Сигара. Безудержный поток слов.

В руках у меня пачка достаточно ядовитых рисунков против Керенского. Тематика Проппера явно смущает. Автор, видимо, прельщает. Поток слов скачет безудержно:

«Вы молоды… Вам, конечно, нужны деньги. Приходите послезавтра… Мы все уточним. Я дам аванс…» — и т.д.

Немного оглушенный, я ухожу, договорившись обо всем…