Когда вся жизнь - математика
Нина Кимайкина отмечает солидный юбилей. В ней сразу угадывается преподаватель: простое, но приветливое нарядное платье, строгая причёска, собранность, осанка, поставленный голос, приковывающий внимание даже если говорит очень тихо. Нина Ивановна смущается: сама чувствует себя ученицей - вопросов задавала тысячи тысячам, а вот чтобы самой отвечать, да ещё о себе: "А что обо мне говорить? Жила как все, работала как все". И всё же признаётся: "Я заслужила себе такую старость". "Такую" - это 80 лет в полной, тьфу-тьфу, силе и ясном уме, в окружении родных и друзей. По утрам - зарядка, зимой - скандинавская ходьба по морозу, днём - занятия с взрослеющими племянницами, вечером - встречи с сыном или внуком, невесткой или подружками. Нина Ивановна балует их то фирменными своими пирогами, то знаменитым на весь город тортом "Наполеон". А ещё поездки на любимое Банное или к морю, которое Нина Ивановна не просто обожает - море всю жизнь спасает её от астмы. В советские годы это были курорты Чёрного моря, потом Болгария, Турция, а несколько лет назад с подругой побывала в круизе по Средиземноморью: Стамбул, Барселона, Рим, Ницца, Неаполь... Путешествовала и по Европе: чешский город Карловы Вары, Германия, Швейцария, Австрия… - Конечно, поражалась красоте, чистоте, доброжелательности, но дома, в своей стране чувствую себя лучше всего, - говорит Нина Ивановна. А ведь страна не всегда была к ней благосклонна. Её родители стали первостроителями Магнитки не по своей воле - приехали сюда в результате раскулачивания. Семью отца этапом погнали сначала на север, и в холодной Тавде им, крепким трудягам, удалось вырастить даже овёс. Собрать урожай не успели - их сослали на Магнитострой. История матери, 13-го ребёнка в большой семье, ещё печальнее: после раскулачивания в живых осталась она да жена старшего брата с детьми, которая и взяла девочку на содержание. Потом были огромные бараки, в которых одна семья отделена от другой тонкой простынёй вместо стены, душным летом атаковали паразиты, студёными зимами умерших выбрасывали прямо в окно. Родом из детства Нина Ивановна родилась, когда её родители жили в Старосеверном - спецпосёлке, где все носили клеймо "неблагонадёжного". Но малышка этого не помнит. А помнит, что резвилась с другими детьми, бегала в поселковое хозяйство - её мама работала там звеньевой, а на поле трудились пленные фашисты. - Издалека смотрели на эти толпы в серых одеждах, - говорит Нина Ивановна. - Ненависти не было, жалко их было. Мама говорила, работали они добросовестно. Ещё всполохами из детства - как маминых племянников, тех самых сыновей выжившей маминой невестки, провожали на фронт и, конечно, победа - она застала семилетнюю Нину в детском саду. - Был солнечный день, и все - воспитатели, нянечки, мы - бегали и кричали от радости. Испытать статус дочери кулаков пришлось в школе, когда её, почти отличницу, не приняли в пионеры. Было горько. Первый раз довелось надеть заветный пионерский галстук уже студенткой, когда на практике работала пионервожатой в детском лагере. Вздыхает: надела с удовольствием. В остальном, говорит, в школе её не притесняли. Наоборот, Нина была любимицей и учителей, и друзей: прилежная ученица, спорт- сменка, певунья, ещё и на гитаре играла. В седьмом классе получила "тройку" - по конституции. Не учила принципиально - за родителей обида. И в комсомол не пошла по той же причине. Учителя прочили Нине будущее математика - девочка демонстрировала выдающиеся успехи. А она мечтала стать хирургом, и у мечты этой была чёткая мотивация. Младший трёхлетний брат - а Нина была старшей из четырёх детей в семье - тяжело заболел. - Четыре года лежал, у него буквально гнили шейные позвонки, смотреть на это было нестерпимо, и мне надо было поскорее стать врачом, чтобы ни он, ни кто-то другой никогда больше не страдали, - вспоминает Нина Кимайкина. С мечтой решила повременить: в семье четверо детей, помогать надо, да и приодеться хотелось. Институт, да ещё медицинский, в то время был уделом элиты, и мысль выглядеть на их фоне бедняжкой не прельщала. Год отработала на метизном заводе, потом поехала в Челябинск. По экзаменам две "четвёрки", две "пятёрки". Но новое постановление Хрущёва брать в мединституты только людей с медпрактикой мечту перечеркнуло. Вернувшись в Магнитогорск, Нина успевает подать документы лишь в торгово-кулинарную школу и поступает на заочное в Московский торговый институт. Правда, сдала только одну сессию: ездить в Москву было не на что, институт она оставила. Пробовала работать по полученной специальности - продавцом промтоваров широкого профиля, хотя, как и все представители того поколения, торговлю не сильно уважала. Первая же ревизия обнаружила недостачу - две тысячи рублей. Кристально честная, Нина и простушкой не была: "Не открою отдел, пока не проведёте документальную ревизию". Что и требовалось доказать: директор подсунул подложные квитанции, надеясь на наивность молодого продавца. Справедливость восторжествовала, но в торговле Нина не осталась: была весна, и она начала готовиться к поступлению в пединститут. Разумеется, на математику. Первая из семьи Институт Нина Кимайкина вспоминает с удовольствием - даже обязательную работу в колхозе. - Я была там кем-то вроде завхоза. На лошади ездила за молоком, мясом, сами делали сметану, ели и других кормили. Работали отлично, я потом всё замеряла, записывала. Бухгалтеры смеялись: впервые видим такую скрупулёзность - а я не давала ни на копейку нас обдурить, так что ещё и заработали. Студенткой Нина Ивановна начала работать в школе. В конце обучения блестяще сдала госэкзамен - к ней подошёл завкафедрой математики горного института Геральд Бачурин: "Как только освободится место, заберу тебя к себе". Получив диплом - первый в семье, что было большой гордостью родителей, устроилась в интернат, где создала математический класс и даже самых трудных детей влюбила в предмет. А через год Геральд Фёдорович исполнил обещание - Нина Кимайкина стала частью кафедры математики. С тех пор река жизни потекла в одном полноводном русле, богатом событиями, людьми, достижениями. Из 56 лет педагогического стажа 47 отдано горному институту - академии - университету. Она вела высшую математику - "вышку" - на горном факультете и прослыла преподавателем строгим, но справедливым. - Еду в трамвае, слышу за спиной: "По вышке кто у тебя? Кимайкина? Слушай: как только орать начнёт - пиши, ничего не пропуская - самое важное говорит" (смеётся). Оценок ни за красивые глазки, ни, упаси Господь, за деньги или подарки не ставила - не раз слышала в свой адрес: "К ней на хромой козе не подъедешь". Но никого и не "валила" - проводила бесконечное число консультаций, дополнительных занятий - бесплатно, разумеется. Зачем? Отвечает без пафоса: - Любила свой предмет. Любила, любила, любила. А её любили студенты. Строгую, бескомпромиссную, хлёсткую на слова - но любили. - Могла и задеть за живое. Обращаюсь к студентам со сладкой улыбкой: карамельки вы мои… помолчу… "Дубок", - смеётся Нина Ивановна. - Или пришла как-то студентка: юбочка - её почти нет, спина открыта… Вызываю к доске: "Выше пиши, ещё выше пиши, - аудитория уже хохочет. - Понимаешь, над чем смеются?" Пунцовая стала - больше так не одевалась. Её замечания порой били похлеще оплеухи - но не обижались, наоборот, взбадривались, подтягивались - любили, словом. И её, и предмет. - Захожу в аудиторию, а там с прошлой пары студенты ещё не ушли, - смеётся Нина Кимайкина. - Смотрю - тот, что у меня всегда за первой партой сидит, где-то на "камчатке" спрятался. Спрашиваю: чего это? "Нина Ивановна, вот у вас мне интересно - я впереди сижу, а тут я в кораблики играю". Она уверена: всех можно влюбить в математику. Спрашиваю: а если способностей нет? - Не бывает такого. Бывают пробелы в прошлых знаниях, которые не дают усваивать знания новые - так и валится всё снежным комом. А думаешь, что математику не любишь. Алгоритмы жизни и любви Своих студентов она отдавала замуж и женила, была обязательным гостем на выпускных вечерах. На улице то и дело притормаживают машины: "Нина Ивановна, вы меня помните? Вас подвезти?" За годы работы - несколько десятков методических разработок - собственных и в соавторстве с коллегами - по всем разделам математики от элементарной алгебры до теории вероятности и статистики, опубликованных пособий и учебных карт, за которыми до сих пор выстраиваются в очередь и студенты, и преподаватели по всей стране. - Это алгоритм любых математических действий, если хотите, шпаргалка в хорошем смысле слова, - Нина Ивановна листает карту, листы которой тесно заполнены цифрами, формулами, параболами… Куда ни приеду на факультет повышения квалификации - в Москву, Прибалтику, Украину, Беларусь - везде мои карты "разлетались", как горячие пирожки на морозе. И до сих пор переиздаются. Нет, что ни говори, методист я, конечно, от Бога (смеётся). Сетую: почему все методисты предпочитают вуз, а не школу - детей влюбливать в предмет? Нина Ивановна даже обижается: - Всегда вела для абитуриентов подготовительные курсы, долго работала в школе Бушмановой. Эта школа для старшеклассников в Магнитогорске гремела: заниматься у Нины Кимайкиной, Марии Бушмановой и прочих столпов математики записывались на годы вперёд. Словом, работала Нина Ивановна всегда много. Спрашиваю: только ли от любви к предмету? Отвечает честно: "Зарабатывать надо было, сына-то одна растила". Муж - первая, ещё школьная, и, признаёт Нина Ивановна, последняя её любовь. Потому и сын один - расстались, когда Олегу было пять, с тех пор лучше бывшего мужа не нашла - да и не искала. Такая вот она - цельная, бескомпромиссная. Спрашиваю: что не сложилось? Вздыхает: слишком красив был, девушкам нравился, многое себе позволял - не простила. Так что сына растила одна, держала в строгости - и ругала, и ударить могла, если за дело. - Перед школьным экзаменом дала ему книгу по математике. Почитал - говорит: "Я из неё за пару часов узнал больше, чем в школе за все годы". Да не просто так сказал - учителю! Всыпала ему, конечно: "Ты, - говорю, - и слова бы из этой книги не понял, кабы учитель плохой был!" Но и любви сыну старалась дать за двоих. Работала много, времени на сына не хватало, зато первые джинсы - Олегу, модный тогда дипломат фирменного зелёного цвета - тоже ему, как и магнитофон, и прочее. А летом возила с собой на море - только однажды не взяла, когда ей ещё в СССР дали путёвку в Болгарию: вдруг не вернёшься, пусть сын здесь останется. Когда сын вырос, женился и сам обзавёлся сыном, с таким же усердием взялась растить внука. Он, кстати, тоже Олег, в честь мужа так назвала его мама Елена, невестка Нины Ивановны - смеётся: "Вот так сильно любила". Олег-младший тоже давно нашёл вторую половину, глядишь - появятся и правнуки. А что ж работа? Даже когда Нине Ивановне было уже за семьдесят, МГТУ уходить на пенсию не предлагал, продлив контракт ещё на пять лет. Она работала с удовольствием. Но - один сердечный приступ, другой, больница… Приняла решение уйти, не дожидаясь окончания контракта. Трудно было очень - без слёз мимо института пройти не могла. Потом привыкла, нашлись и другие радости, математики уже не касающиеся. Замечаю: у неё глаза разные - один голубой, другой зелёный, таких называют колдуньями. Нина Ивановна улыбается: - Колдуньей никто не называл, говорили, это к счастью. И знаете, я действительно счастлива. Радуют семья, друзья, до сих пор приходят в гости студенты. А математика? Она всегда со мной. Вот, бывает, куда ключ положила, не помню, а формулу любую - легко. "Математика затем должна быть изучена, что она ум в порядок приводит" - великий Ломоносов сказал.