Его убили те, кого «на Украине нет». Роман Носиков на годовщину гибели Олеся Бузины
По Олесю Бузине и всем жертвам майданных властей на Украине и на Западе тянутся годы молчания. Это годы соучастия и потворства. Сегодня я открою сайты всех оппозиционных СМИ. Открою признанное в России иноагентом «Радио Свобода». «Би-Би-Си». Затем «ИноСМИ» — там я полюбуюсь заголовками передовых мировых изданий.Я узнаю оттуда уйму вещей. Что мир полон зла. Что мир полон тиранов. Что мир нуждается в избавлении от того и другого.Конечно, узнаю я и то, что это мы заполнили мир злом. Что это Россия — тирания. Это ее нужно исправить и от нее нужно спасти всех на светеСпасти демократию
По Олесю Бузине и всем жертвам майданных властей на Украине и на Западе тянутся годы молчания. Это годы соучастия и потворства.
Сегодня я открою сайты всех оппозиционных СМИ. Открою признанное в России иноагентом «Радио Свобода». «Би-Би-Си». Затем «ИноСМИ» — там я полюбуюсь заголовками передовых мировых изданий.
Я узнаю оттуда уйму вещей. Что мир полон зла. Что мир полон тиранов. Что мир нуждается в избавлении от того и другого.
Конечно, узнаю я и то, что это мы заполнили мир злом. Что это Россия — тирания. Это ее нужно исправить и от нее нужно спасти всех на свете
Спасти демократию в Сирии. Спасти демократию в Прибалтике. Спасти российских оппозиционеров, которых пытают курицей и приговаривают к работе условно. Спасти демократию на Украине.
Но кое-чего я точно там не увижу. Двух слов.
«Олесь», «Бузина».
Его убили на пороге собственного дома 16 апреля 2015 года. Его, как и некоторых других, убили на следующий день после того, как его личные данные и адрес были опубликованы в разделе «Чистилище» сайта «Миротворец», который курирует любимая фотомодель Бориса Гребенщикова, бывший депутат Верховной рады и советник министра внутренних дел Украины — Антон Геращенко. Советник того самого министра Арсена Авакова, который рассказывал, что на эмблеме полка «Азов» — вовсе не «волчий крюк», а «эмблема Нобеля».
Убийц нашли. Ими оказались «герои Евромайдана» и по совместительству украинские нацисты, которых на Украине нет, — Андрей Медведько, Денис Полищук и Евген Карась. Они были сначала арестованы, затем их пытались выкупать украинские бизнесмены, потом их снова арестовывали.
Суд, в котором судили убийц, постоянно подвергался штурму со стороны украинских нацистов. Которых на Украине нет. Те, кого на Украине нет, угрожали судьям при полном попустительстве правоохранительных органов, продолжавших прилежно вести сайт «Миротворец».
В поддержку убийц и тех, кого на Украине нет, выступил политики и депутаты Рады Игорь Луценко, Игорь Мосийчук, Борис Филатов, Андрей Ильенко, Владимир Парасюк. А заодно рок-музыканты групп с интересными названиями типа «Секира Перуна» или «Нумер 482». В итоге судьи один за другим взяли самоотвод.
Сейчас Андрей Медведько — член совета общественного контроля Национального антикоррупционного бюро Украины.
Евген Карась — по-прежнему зажигает в ультраправой группировке «С14», состоящей из тех, кого на Украине нет. Он атакует офисы оппозиционных телеканалов, организовывает травлю политических оппонентов нынешнего президента.
Судьба Полищука мне неизвестна. Знаю только, что после того как его выпустили, он успел повоевать в Донбассе. Украина дала ему в руки оружие и отправила на Восток — наводить там порядок.
В общем — все при деле.
Те, кого на Украине нет, — при корыте. А Олесь Бузина, который должен был быть на Украине, — в Украине. В земле.
И… молчание. Это не минута молчания. Это годы молчания.
Это годы молчания об Олесе. Это годы молчания о Кристине и Кире Жук. Это годы молчания о расстреле Мариуполя. Это годы молчания о жертвах террористического батальона «Торнадо». Это годы молчания о жертвах Одесского огня и Корсунского погрома. Это годы молчания о жертвах авианалета на Луганск.
Годы молчания не потому, что все сказано. Не потому, что слова — излишни. Это даже не молчание равнодушия. Если бы!
Это годы укрывательства, соучастия, потворства, предательства жертв. Годы тихого — пока еще тихого — торжества: «Получилось там — получится и тут».
Посмотрите, как красноречиво они молчат. Разве какими-то словами можно сообщить больше? Они хотят, чтобы это молчание продлилось сотни лет — до тех пор, пока уже никто не смог бы ничего вспомнить.
Поэтому они будут трудолюбиво и верно молчать дальше. Молчать — и ждать, чтобы можно было бы помолчать уже и о нас. О том, что станет с нами, нашей страной, нашими женами и дочерьми, когда до них доберутся те, кого нет.
Они повязаны этим молчанием друг с другом и с теми, кого нет, — как кровью. Оно стекает с их рук, губ, глаз черными подтеками. Они надеются утопить нас в нем.
Поэтому, быть может, просто говорить об Олесе и помнить о нем — и невелика заслуга, но это обязательная часть нашей жизненной гигиены. Необходимой нам для того, чтобы не захлебнуться в этой черной, пахнущей кровью жиже — и не истечь ею самим.