Инсайдер-сиделка: «Сын звонил и часто спрашивал: «Ну когда она умрет-то?»

Как одинокие и брошенные старики мучительно уходят из жизни

«Вот разве заслуживает человек умереть в собственных какашках, в одиночестве?» — вопрошает наша героиня рубрики «Инсайдеры», которая вот уже 15 лет в качестве сиделки помогает тяжелобольным людям. Она рассказывает читателям «БИЗНЕС Online», почему некоторые из ее коллег фактически живут в больницах, какими разными бывают наследники ее подопечных и нужно ли в России разрешить эвтаназию.

О герое

Нашей собеседнице 50 лет. Сиделкой начала работать в качестве подработки, так как основного дохода не хватало. Спустя время начала заниматься этим постоянно. Стаж — 15 лет. 

«Не каждый сможет мыть какашки за чужим человеком»

• У меня медобразования нет, и давайте я сразу объясню, почему не во всех случаях сиделкам оно нужно. Если речь о тяжелобольном человеке, которому необходимы уколы, необходимо ставить системы, капельницы, проводить конкретные процедуры, массажи и нужно давать медикаменты, в таких случаях, разумеется, в качестве сиделки необходим кто-то с медицинским образованием. Если речь о пожилом человеке, которого надо кормить, мыть, подмывать, менять памперсы и т. д., то это может делать и обычная сиделка.
• С опытом, правда, кроме кормления и мытья, учишься и другим вещам. Например, разрабатывать конечности и заниматься специальной гимнастикой для пожилых. Это очень важно, потому что многие безответственные сиделки наоборот заинтересованы в том, чтобы опекаемый как можно меньше двигался и чего-то просил. Так ведь меньше работы. Поэтому брать сиделку «с улицы» — очень опасно. Опасно еще и потому, что над вашим родным человеком могут издеваться, не кормить, даже бить и т. д.
• Ищите только по рекомендациям и желательно, чтобы рекомендации были от знакомых людей, а не из интернета. И уж тем более ни за что не обращайтесь к мигрантам без квалификации и документов.
• Сама этим я начинала заниматься в качестве подработки, потому что основной мой промысел не приносил достаточно денег. Моя тетя, которая почти всю жизнь ухаживает за пожилыми, предложила попробовать. А я всегда была рукастой, крепкой — у меня рост почти 180 сантиметров, что важно для такой работы.  
• Вообще, у многих работа сиделки начинается именно как подработка. Мало кто сознательно посвящает свою жизнь помощи другим.
• Сиделка — это ведь физически очень тяжелый труд. Поверьте, не каждый сможет мыть какашки за чужим человеком. А лежачие какают очень редко, но метко. Извините за подробности, килограмма два может быть за раз. А если еще и все разбрызгается, размажется… Молчу про запахи. Конечно, бывало, что и тошнит, и рвало саму. Но брезгливость, щепетильность со временем проходят — привыкаешь.

«Когда слабоумие перетекло в серьезную стадию, меня попросили не приходить»

• Первой моей подопечной, я очень хорошо ее запомнила, была татарская бабушка 80 лет после инсульта. Она так и не восстановилась после него — слегла. За ней я ухаживала почти год с 9 утра до 5 вечера, 5 дней в неделю. Эби была лежачая, соответственно, нужно было за ней ухаживать, почти как за детками: менять подгузники, подмывать, обязательно кормить, переворачивать, чтобы не было пролежней, смазывать тело кремами, маслами, общаться, когда позволяет состояние человека. Кстати, бабуля была очень тяжелая — больше 100 кг. Я тогда еле сберегла поясницу. Вот почему я говорила, что физическая форма важна для сиделки.
• У этой бабули была дочь, она занималась бизнесом, имела свое дело и после инсульта перевезла маму в свою огромную квартиру. Для нее она покупала лучшие масла, кормила самым вкусненьким, постель меняли каждый день. После работы дочь бежала к матери, целовала, каждый раз спрашивала, как дела, хотя та уже не отвечала. Потом, конечно, расспрашивала меня: как прошел день, что мы делали, как мама кушала, как покакала и т. д.
• Конечно, такая любовь проявляется не только у богатых. Знаю немало примеров, когда и не слишком обеспеченные люди с не меньшей заботой и любовью смотрели за тяжелобольными родителями. У меня была нанимательница, которая устроилась на три работы, чтобы платить мне.
• А случалось и так, что разбогатевшие дети только откупались от захворавших родителей. Как-то я присматривала за пожилым отцом одного серьезного мужчины, явно очень богатого, судя по тому, в каком красивом доме в Лаишево он поселил родителя. Если не ошибаюсь, у бабая только-только начиналось старческое слабоумие, и он еще был довольно активный, шутил, крепкий, в общем, не сдавался. Но за те три месяца, что за ним ухаживала (а я почти все это время и жила в доме с дедом) всего четыре раза видела этого его сына. Мне он даже деньги просто переводил на карту. И никто больше к деду не приходил, хотя была еще дочь, кажется, даже внуки. Да, ему привозили чуть ли не каждый день огромные баулы продуктов, какие-то невероятные фрукты, я запомнила мангостин — очень вкусный. Но доставщики были единственными нашими гостями в этом огромном доме. Я думаю, поэтому дедушка так много говорил и шутил. Ему было одиноко, все его бросили. А когда слабоумие перетекло в уже более серьезную стадию, меня попросили больше не приходить. Слышала, что деда куда-то за границу сослали потом.

«Дешевая и грязная работа»

• Что касается денег. Расценки здесь очень индивидуальные и нельзя сказать, что есть какой-то приблизительный разброс цен или среднерыночный. Все сугубо по договоренности. Во-первых, сумма, которую ты попросишь, зависит от услуг, которые придется оказывать. Во-вторых, от дохода нанимателя.
• Если подопечный ходячий, у него, например, Альцгеймер, деменция (но только не в тяжелой форме, потому что чаще в таких случаях требуется уже сиделка с дополнительной медицинской квалификацией) — разговор один. За ними надо тщательнее присматривать, так как они могут включить газ, зажечь спичку, уйти из дома и потеряться, оставив дверь нараспашку, и т. д. При этом им не надо менять памперсы, а просто проводить до туалета и посадить на унитаз, едят они сами, значит, не нужно кормить с ложечки. Это работа простая, соответственно, дешевле — 150-200 рублей в час.
• Если подопечный лежачий, где нужно делать все то, что я перечисляла выше (памперсы, кормление и т. д.), то это уже дороже. Может доходить и до 1000-1500 рублей. Но это могут себе позволить только богатые. Ну, а если нужны уколы, системы, то есть нужна помочь медработника — это еще дороже. Сколько — не знаю. А вообще, у сиделок, на самом деле, дешевая и грязная работа. Как у уборщиц.
• Если у тебя хорошая квалификация, тебя часто рекомендуют, то в какой-то момент о тебе узнает все больше клиентов и без работы оставаться не приходится. То есть не приходится искать ее самой. Плюс ты можешь уже длительно время (год-два) работать с одним и тем же подопечным. 
• Иногда я работаю в больнице. Ничего плохого не хочу сказать, но мы все знаем, как ухаживают за стариками в больницах. Медсестрам там действительно не до того, чтобы много времени уделять одному конкретному пациенту. Поэтому за пожилыми, которых госпитализируют, например, после операции, прямо в больнице тоже смотрим мы, сиделки.
• Делаем там все то же самое: моем, подмываем, протираем, мажем. Причем в больницах может быть сразу несколько опекаемых. На одном этаже бабушка, на другом — другая, на третьем — еще две. Родные, близкие не всегда могут находиться с ним целый день, а присмотр нужен. А иногда остаемся и на ночь.

«У него случались секунды просветления, он тихо произносил: «Спасибо»

• Есть такие сиделки, которые практически живут в больнице, потому что там их основной фронт работы. У меня как-то тетя 10 дней жила в больнице. Правда, у нее был один пациент, за которым она смотрела круглосуточно, даже жила с ним одной палате, где у нее была кровать и душевая. Заработала 15 тысяч рублей.  
• Однажды я сама в больнице присматривала за ветераном Великой Отечественной. Но это было один раз и по знакомству. Обычно с ними мы, частные сиделки, не работаем. Как правило, к ним прикрепляются соцработники из специальных служб, фондов и т. д. Меня за ним просили приглядывать знакомые, когда не могли сами. Дедуле было чуть за 90, ветеран Великой Отечественной, две прострельных раны. Ближе 90 годам у него начался Альцгеймер и потихоньку-потихоньку начал всех забывать, лежал и смотрел в одну точку. Правда, иногда у него случались секунды просветления, он тихо произносил: «Спасибо». Но потом снова отключался. Иногда, я думала, что мне это только казалось. Долго там лежал — года три. Потом его не стало.
• Конечно, приходится работать не только со стариками, порой, к сожалению, совсем молодые люди оказываются беспомощными. Например, ухаживала за молодым парнем после аварии. 25 лет — мальчишка. После автокатастрофы остался лежачим. У него была только мама, одна не справлялась и в качестве помощи позвала меня.
• Что касается детишек, то здесь все непросто. Зачастую родители бояться доверять ребенка чужим людям. Тем более, когда речь идет об особенном ребенке. Поэтому с детьми работать не приходилось.

«Иногда мы устаем даже от самых близких людей»

• Мы все люди и мы все устаем. К сожалению, иногда мы устаем даже от наших самых близких людей. Мне встречались случаи, когда в какой-то момент взрослые дети переставали смотреть за тяжелобольными лежачими родителями. Почему? У меня был случай, но уже из личной жизни. Моя бывшая свекровь однажды упала и сломала бедро. Ей сделали операцию, но так как ей было почти 90 лет, бедро так и не зажило. Ее привезли домой, положили на кровать, и больше она не встала никогда.
• Жила она со своим сыном — моим бывшим мужем. Когда я узнала о случившемся, периодически навещала ее, так как жила через два дома. Так вот первое время сын еще смотрел за матерью, но потом почти каждый день начал звонить мне, просить прийти, плакал, говорил, что больше так не может, что устал. Денег на сиделку у него не было. 
• Но могла-то я не всегда. А когда могла и заходила к ним, с порога в нос бил запах мочи. Бабушка лежала вся обсиканная, в кале. Все дошло до того, что у бывшего мужа начался запой, по полной программе, сутками к ней не подходил, и даже не давал этот самый стакан воды. Бабушка просто умирала, мучилась от обезвоживания. Стонала, когда я приходила: «Пить, пить хочу». 
• Она превратилась в скелет, потому что ее не кормили. А после того, как кормила ее я и уходила, бывший муж, конечно, к ней не подходил. Потому свекровь просто лежала в своих испражнениях, которые были размазаны даже по лицу. Видимо, она пыталась сама как-то вытереться…
• Я приходила и ее скрюченную несла в ванную мыть. Скрюченную, в зигзагообразном положении. В таком она в какой-то момент и закостенела, выпрямить ее не могли. Когда она умерла, выпрямили…
• Пока меня не было, муж лежал в соседней комнате в стельку… Не соображал ничего. А она плакала, кричала, когда он пьяный проползал мимо. Она работала много лет в детском саду с детьми, и вот так обошелся с ней собственный единственный сын.
• Когда сын звонил и плакал, то часто спрашивал: «Ну, когда она умрет-то?» Он мечтал, чтобы ее не стало. И, знаете, это не от того, что он ее не любил…

«Татары настолько любят своих родителей»

• Здесь повезло — рядом была я. А другие? Думаете, такие истории случаются редко? Поверьте, нет. Другие просто умирают страшной, мучительной смертью. Они хотят пить, хотя кушать, но лежат и ничего не могут сделать. Вот разве заслуживает человек умереть в собственных какашках, в одиночестве?
• Как быть в таких ситуациях? Разрешать ли в России эвтаназия? Нет, ни в коем случае! Это убийство! Только просить у Бога смерти, как еще? Я человек верующий и считаю, что на том свете свои законы. Бог сам заберет каждого, когда придет время. Мы не имеем права вмешиваться. Тем более мы — мусульманский регион. А мусульмане, татары, поверьте, очень любят своих родителей. Я работала во многих семьях и убедилась, что татары настолько любят своих родителей, даже русские не так сильно. Бросают работу, чтобы остаться смотреть за родителями, в каком бы состоянии те не были.  
• Когда из жизни уходят те, за кем ты долгое время ухаживал, ощущения возникают двоякие. С одной стороны, очень жалко твоего родного человека, что он таким становится. По крайней мере для меня, я часто привязывалась к тем, за кем смотрела.
• С другой стороны, ты понимаешь, что человек отмучался. Так что где-то плачешь, а где-то — облегчение. Но, думаю, что эти люди уходят в лучшее место. Они там снова молодые, красивые и у них ничего не болит. Там они встречают своих близких. Верю, что там есть другой мир.