Синдром выжившего: как не сломаться от переживаний
Психолог о военном посттравматическом шоке, моделях поведения и терапии
В нашей жизни происходит много хорошего и плохого. Порой случается так, что справиться с невзгодами человеку одному трудно, тогда на помощь приходят психологи, знатоки «науки о душе». В Якутии психологическая служба стала развиваться с начала 1990 годов, и сейчас в республике нет района, даже самого отдалённого арктического, где бы ни побывали с лекциями, тренингами или семинарами психологи Института развития образования и повышения квалификации им.С.Н.Донского-II.
В конце марта институт организовал курсы повышения квалификации для школьных педагогов-психологов «Забота о детях из зон военных действий», пригласив в Якутск известного петербургского системного консультанта, действительного члена Европейской ассоциации супервизоров (Германия) Александра Рязанцева. Выбор был сделан неспроста: у психолога 30-летний опыт работы с людьми, пережившими поствоенный синдром или постравматический шок от утраты близких.
Александр рассказал о военном посттравматическом стрессовом расстройстве у детей, о последствиях их пребывания в эпицентре войны, «синдроме выжившего», о характеристиках детей разных возрастных подгрупп, прибывших из зоны военных действий, моделях поведения значимых взрослых, способствующих профилактике кризисных психических состояний у детей, переживших травму, и многом другом.
Строить будущее
— Александр Николаевич, работа психолога актуальна для всех времён и народов, но особое значение она приобретает сейчас в связи с проведением СВО.
—Действительно, тема требует пристального внимания, особенно это касается тех, кто оказался непосредственным участником событий. У многих травмы уходят вглубь, а потом трансформируются в депрессии, какие-то иные разрушительные действия. Этому необходимо уделять должное и профессиональное внимание, оказывать грамотное сопровождение, потому что от этого зависит будущее этих детей, людей. Чтобы дети не думали о суициде, не вынашивали подобных мыслей, не думали, что впереди ничего нет, а наоборот, нашли с помощью специалистов возможность строить свое безопасное будущее.
— На какие моменты надо обратить особое внимание?
— Курсы так и называются «Забота о детях из зон военных действий…». Забота специалистов заключается не в том, чтобы их пожалеть или создать максимально благоприятные условия, а в том, чтобы научить их автономии и самостоятельности в этой жизни. Люди, оказавшиеся в такой ситуации, чаще всего теряют именно автономию, то есть самостоятельность, испытывают жалость к себе, ждут помощи. А наша задача – помочь им вернуться к счастливой самостоятельной жизни.
Психолог знает, как повлиять на ситуацию, с чего начать, на что обратить внимание, как помочь выбраться.
Трагедия, изменившая жизнь
— А с чего нужно начинать?
— Моя история как системного психолога началась с трагедии, изменившей мою жизнь. Именно с гибели субмарины «Курск», истории, связанной с ней, началось мое продвижение в психологической практике. После этих событий я написал книгу «Жизнь, как череда утрат и приобретений», которая увидела свет почти через 20 лет. Она основана на опыте, который я приобрёл как психолог-консультант во время работы с родственниками погибших моряков на атомной подводной лодке «Курск».⠀
В гарнизоне Видяево не было людей, которые бы не переживали трагедию как личную. Это участь маленького военного гарнизона подводников. Трагедия одного человека становится трагедией большого количества людей. Опыт работы в этом пространстве заставил меня посмотреть на судьбоносные моменты в жизни каждого человека. Так, пришло формирование своего взгляда и позиции на трагедию и её переживание как утрату, горе для большого количества семей единовременно.⠀
Этот опыт показал мне ценность человеческой жизни и времени, которое отпущено человеку. Впоследствии это стало одним из важнейших феноменов, который лёг в развитие моего метода в работе с утратами и клиентами, которые хотят удовлетворить свою потребность при жизни, ведь многие боятся чего-то не успеть.
Моя книга как инструкция. Начинать надо с чувств, которые человек переживает. Как правило, он не очень осознает все свои эмоциональные процессы, отсюда много тревоги, страха, глубокой печали, каких-то ограничений, которые он сам вводит для себя, как будто выполняя определенный ритуал по отношению к тем, которые пострадали.
— Вы даёте им выговориться?
— Не совсем так. Во-первых, надо помочь понять, каким образом он переживает свои чувства. Очень многие живут в состоянии аффекта, и психологу надо разобраться в этом, где аффект, где прошла эмоциональная остановка, где продолжается шок, потому что он, к сожалению, не имеет срока давности. То есть нельзя сказать, что год прошёл и все, шока нет.
Во-вторых, шок нельзя пережить наедине с самим с собой. Это можно сделать только в присутствии другого человека, среди людей.
» У нас иная задача»
— С какими проблемами люди стали чаще обращаться к психологам за помощью?
— Чаще не стали обращаться, люди больше ушли в себя, что не очень хорошо. А ведь людей, находящихся в шоковом состоянии стало больше. И это связано не только с началом СВО, но и пандемией коронавируса, которая обнажила проблемы семей, оказавшихся в замкнутом пространстве, наедине со своими радостями, печалями, тревогами.
Хорошо, что в регионах работают кризисные центры, центры помощи семьям, где люди могут получить квалифицированную помощь специалиста.
Многие думают, что психолог с ними просто поговорит. Но это не так. Психолог не просто поговорит, у него есть специальные знания и умения, как с таким человеком надо разговаривать. Это не разговор на кухне, в поезде, где вы поделились своими переживаниями с другом, соседкой, случайным попутчиком, поплакали. Нет. У психолога — иная задача: помочь человеку вернуть свой личностный потенциал и начать этим пользоваться. Травмы, как правило, уходят вовнутрь и тогда потенциал закрывается.
— Вы сказали, что людей в шоковом состоянии стало много, как это отразится на настроении общества?
— Трагедии не надо делать, всё же в нашей памяти есть Великая Отечественная война и другие исторические события. Думаю, что определённое состояние печали будет витать в обществе, но оно необходимо, чтобы люди совершили переоценку ценностей жизни, когда они, одним словом, переживут эти эмоции. Если они это сделают с помощью специалистов, посетят их занятия, то укрепят свой жизненный потенциал.
Психологи занимаются поведением и способностями людей. Это такой специалист, который должен четко понимать, почему у человека то или иное поведение , уметь разобраться в этом, помочь ему реализовать свои способности. Вот чем ещё и полезен педагог-психолог в школе — он должен помогать школьнику саморегулироваться и познавать.
— Себя?
— Себя и предметы, которые он изучает, расширять границы познаний и окончить школу как можно благополучней.
А иначе это чревато депрессиями, разными формами деструктивного поведения, вплоть до суицидальных намерений. Но в любом случае в основе всего — семья. Психолог обязан работать со всеми: с родителями, детьми. Причём со взрослыми по-одному, с маленькими — совсем иначе.
Главный инструмент психолога —наблюдение. Он наблюдает за поведением ребёнка и на основании наблюдений ищет формы влияния на него, где с помощью родителя, где без них. Дети могут быть агрессивными, аутоагрессивными, замкнутыми, расторможенными, никто не может предугадать, как травма повлияет на его поведение. Кто-то может замкнуться, а кто-то, наоборот, проявлять браваду. И то, и другое плохо.
Часто во время консультаций люди удивляются, им кажется, что они пережили ситуацию, а когда задаешь вопрос — начинают плакать. Быть системным психологом — эмоционально тяжело, ведь к нам приходят люди с глубокими травмами, переживаниями. Неподготовленный специалист может выгореть и разочароваться в себе, профессии.
Найти специалиста
— Что вы делаете для этого?
— Не беру их на себя — правильнее так сказать. Я умею выстраивать встречу, вести разговор. Есть определённые профессиональные навыки, чтобы не вовлекаться в эмоциональный процесс, но и не быть при этом сухим, черствым и бездушным. Это контакт между людьми, где один помогает другому.
Конечно, есть такие истории у людей, которые без слёз не проживешь. Консультанты тоже могут проявлять свою душевность.
— Вместе поплакать?
— Вместе плакать — неправильно, но если во время работы могут появиться слёзы — это нормально. Но определённо кризисным психологом могут быть точно не все. Для этого надо пройти квалифицированное, грамотное профессиональное обучение, причем длительное.
Кризисный консультант, прежде всего, должен пройти проработку своих историй, чтобы разбираться с кризисами других людей и быть полезным, а не присутствующим. Одного присутствия мало, а грамотные технологии, правильные отработки приводят к чудесам.
— Тогда можно сказать, что есть нехватка грамотных психологов?
— Да. Слишком быстро стали готовить кадры, такая массовая форма подготовки настораживает. Психологические знания и психологическая практика — это разные вещи, тут разные формы подготовки. К сожалению, наши вузы не готовят практиков, они готовят теоретиков, которые многое знают о психологии, как науке, но не знают, что делать. Поэтому им надо идти и учиться именно практической части.
— Что можете пожелать людям?
— Не замыкаться в своих болевых процессах, проблемах, не ждать, пока шок обернётся каким-то неблагополучием, а найти хорошего специалиста и получить помощь. Уверен, они есть в каждом регионе.