Евгений Ясин, Уроки кризиса уходящего года: реформы неизбежны
В журнале «Вопросы экономики» №12 опубликована статья Алексея Кудрина и Евсея Гурвича «». Я упомянул её не в порядке рекомендации прочитать, но в целях ссылки на источник ряда идей, которые буду излагать в этот раз, а также потому, что в целом разделяю взгляды авторов и считаю важным распространение этих взглядов.
Прежде всего, ещё раз хочу напомнить, что в России рыночная экономика, которая существует с 1992-го года, т.е. немногим более 20 лет. Она пережила трансформационный кризис (I этап) в 1992–98 гг., когда и цены на нефть были предельно низки. 1999–2008 гг. (II) – годы восстановительного роста. До 2003-го свою роль сыграли девальвация рубля (в 4,6 раза), загрузка старых мощностей, за этим стояли растущие силы российского, едва народившегося предпринимательства. В 2003– 2008 годах рост опирался на повышение нефтегазовых цен. Это я напоминаю, чтобы все интересующиеся имели в виду: молодая экономика, которой для достижения эффективности, достижимой в условиях зрелой рыночной экономики, ещё предстояли многообразные институциональные изменения, далеко не всегда лёгкие и популярные бонусы.
Теперь вернёмся в Кудрину и Гурвичу. В 1998–2009 гг. российская экономика предусматривала впечатляющую динамику. Прирост ВВП за 2000–2008 гг. – 83%, производительности труда – 70%, расходы на накопление основного капитала – в два раза. Среднегодовые темпы прироста ВВП – 6,9%, существенно выше, чем в мире, второе место вслед за Китаем. Начавшийся рост цен на углеводороды давал в среднем 4,4% ВВП в год. Нефтегазовые сверхдоходы за 2000–2008 гг. составляли 0,9 трлн. долларов. И ещё за 2009–2013 гг. – 1,2 трлн. Получаемая рента направлялась на увеличение заработной платы, которая росла быстрей производительности, пенсий, на погашение госдолга, накопление резервных фондов. Прирост ВВП в эти годы определялся на уровне 3,0–3,5% в год. К этому следует добавить привлекательность страны для иностранных капиталов. Короче, восстановительный рост в основном определялся внешними ресурсами. Где-то в 2003– 2004 гг. произошла смена экономико-политического курса, который стал больше равняться на рост участия в экономике, на усиление государственного регулирования. Распределение «внешних ресурсов» стало в значительной мере делом государственных ведомств. «Модель импортированного роста» – так называют новый курс авторы.
Цены на нефть перестали расти в 2012–2013 гг. Несколько лет они стояли на высоком уровне, но уже не росли. В предшествующий период не были сделаны заделы для диверсификации экономики, для серьёзной перестройки обрабатывающей промышленности, для инвестиций и инноваций, для повышения конкурентоспособности. Можно сказать, что условия нефтяного бума препятствовали повороту к этим задачам. Но и сама «модель импортированного роста», не способствовала вниманию к долгосрочным перспективам.
Падение темпов роста с 2012-го года до стагнации в 2014-ом году без видимых перспектив развития российской экономики вызвали смену притока капитала на его отток. Политика правительства вызывала всё меньше доверия, особенно после парламентских выборов 2012-го года и ужесточения мер по подавлению оппозиции. Внешнеполитические события 2014-го года ещё усугубили ситуацию.
Падение темпов роста, кризис доверия, масштабный вывоз капитала вызвали валютный кризис, достигший пика 15–16 декабря 2014-го года. До этого авторы в статье не дошли, но и по этому вопросу их высказывания известны. Но этот кризис, хотя он и вызвал своего рода краткосрочный психоз в определенных кругах, скорей не самостоятельное явление, но предупреждение о возможности более глубокого и длительного кризиса.
Процитирую авторов: «Стабилизация цен на нефть привела к стагнации экономики, их снижение (при сохранении прежней модели роста) может вызвать длительную рецессию». И далее: «построение новой модели экономического роста российской экономики, способной действовать даже при ухудшающихся внешних условиях, становится абсолютным императивом» (ж-л «Вопросы экономики», №12, с. 20).
Во-первых, «слабость рыночных механизмов». Что подразумевается под этим? Агенты рыночной экономики (компании, банки, работники), не имеют достаточно сильных стимулов. Нужна активная конкуренция, которой нет. Нужно уважение строгих, но безличных правил (верховенство права), которые ныне нестрогие и уступают другим, неформальным правилам, похожим на то, что нам известно по российским практикам нерыночных механизмов и незрелым их вариантам на первых шагах развития рыночной экономики.
Я дальше не буду здесь углубляться. Читайте статью Кудрина и Гурвича.
Но хочу в заключение сказать: кризисные явления 2014-го года предупреждают нас – предстоят серьёзные перемены, если мы хотим, чтобы наша страна успешно развивалась, чтобы прекратились предвестия будущего нарастающего отставания. Я не говорю о спаде. Для нас даже 1,5–2% роста в год – это отставание, поскольку развитые страны будут идти не ниже 2–3% в год.
Далее, разумеется, начнутся споры о том, какие меры нужно осуществлять и что нужно делать, чтобы руководство страны приняло их. Но пока споры не начались и нет уверенности в том, что необходимость перемен осознана.
Приближается Новый 2015-й год. Все прогнозы о нём сулят серьёзные испытания. Хочу предложить мысль: пусть он станет временем начала необходимых перемен. Удачи нам всем.
До встречи.
Но существует ли такая модель, можно ли её реализовать в России?
Да, есть, и её можно реализовать у нас, правда, без гарантий коротких сроков и безболезненности. Надо обратить внимание на проблемы, которые должны быть решены.
Полностью согласен и не раз говорил об этом. Рыночная экономика есть, но она слабая, пережитки иерархических систем, идущих из наших традиций, не дают ей развиваться, тянут нас назад.
Евгений Ясин