Плач гауляйтера

Эх, тяжела ты судьбинушка гауляйтера. Особенно если тебя поставили управлять оккупированной частью непокорного Донбасса: вот и плачется Павло Жебровский (Жебривский) в жилетку одного из нацистских изданий о своей горькой долюшке.

Несколько месяцев назад ехал возвышенно-интеллигентный пан Жебровский (Жебривский) на оккупированные территории, и перед его взором рисовалась радужная картина. Ну, в плане того, что освобождённый от ненавистных москалей и сепаратистов народ начнёт боготворить Украину и помогать ему строить мечту Бандеры, да так, что сами львовяне лопнут от зависти.

Увы, грёзам гауляйтера сбыться оказалось не суждено: местные не стали проявлять ретивости в желании служить хунте. Оно и понятно: Жебровского (Жебривский) рано или поздно заберут в Киев, ополченцы всё равно вернутся, а от себя не убежишь.

Да и куда бежать, если на остальной части Украины донецких (даже отпетых бандеровцев по убеждениям!) не жалуют? Свяжешься с временщиком, ну поживёшь при нём немного, а остаток дней проведёшь бездомным и вечно проклятым Агасфером.

Завозить кадры из более западных регионов? Что ж, дело замечательное, но вы, читатель, и без меня понимаете, что для этого нужно, и что нужно этого самого очень и очень много.

Правильно, речь идёт о презренных деньгах. Слово пану Жебровскому (Жебривский): «Подпитка из Большой Украины мне нужна, а для этого надо вместе с Кабмином создать условия, чтобы люди сюда пришли и могли хотя бы прожить на свою зарплату…»

Кстати, вы обратили внимание на словосочетание «Большая Украина»? Не напоминает ли оно вам такой термин, как «Большая земля», часто употребляемый партизанами и полярниками для характеристики собственного местоположения?

Одна из важнейших задач гауляйтера — развивать державную мову. Мова, однако, не развивается: народ как говорил по-русски, так и продолжает говорить. Заставить — дело неблагодарное: принуждать можно только того, у кого нет выбора. Например, колониального чиновника или школяра бессловесного, в остальных же случаях принудиловка может существовать исключительно ради пресловутой «галочки».

Пан Жебровский (Жебривский) сообщил, что для работников оккупационной областной администрации созданы курсы украинского языка, и сто тридцать человек занимается на них два раза в неделю.

А теперь внимание!

За четверть века в Донбассе доля не владеющих украинским языком сократилась до ничтожно малого показателя. Причём основную массу этого контингента составили либо слишком юные, либо слишком пожилые граждане.

То есть, все личности трудоспособного возраста украинским языком в Донбассе владеют, а для желающих занимать посты на государственной службе на подконтрольной Киеву территории это — ещё и обязательное требование. И вот как раз именно для госслужащих вводят такие курсы: иначе как простой показухой (с элементами лихого «дерибана») это не назовёшь!

Другое направление украинизации — окончательный перевод школ на мову. Кто был знаком с этой процедурой, тот подтвердит, что и здесь мы имеем профанацию чистейшей воды: практически во всех украиноязычных школах значительная доля занятий всё равно велась по-русски, ибо понятийный аппарат «спивучей и соловьиной» весьма слабый.

Ещё гауляйтер Жебровский (Жебривский) на подопечной территории обеспечил гастроли ряда украинских театров. Впрочем, антреприза — дело выгодное: кое-что и прикарманить можно, более того — есть лишний повод обеспечить себе очередные фанфары и литавры через масс-медиа.

Фанфары и литавры для пана Жебровского (Жебривский)— дело нужное и архиважное. Ибо его положение сравнимо с ситуацией гарнизона в тылу неприятеля: «Я многого не могу озвучивать, потому что нахожусь между молотом и наковальней. Если я начну, как хирург, раскрывать нарыв и рассказывать, как на самом деле обстоят дела... Простите, меня возненавидит большое количество людей…»

Мы видим, что Украина в Донбассе по сути дела действует как колонизатор, причём достаточно бездарный. Опыт колониальных империй показал, что без опоры на местное население власть метрополии никогда не будет сильной.

Колонизаторы прежних эпох всегда искали союза не только с туземными князьками и купчинами-компрадорами, но также старались не ассимилировать простой народ. Или хотя бы старались соблюдать дистанцию в этом вопросе, и уж тем более — не навязывать местным свои правила игры.

Как только это правило нарушалось, лояльность жителей колонии падала, и при первой же возможности они сбрасывали иго метрополии. К сожалению, украинскую хунту история ничему не учит.