Братушки, живот положившие...
Роль русских добровольцев в войнах прошедших в 90-х годах в бывшей Югославии, ныне уже является областью интересов скорее историков, нежели политиков.
Времени прошло достаточно много и многие факты не только о русских добровольцах, но и обо всей той войне ныне забыты.
К тому же тут существуют и объективные обстоятельства, в частности, в отношении истории русского добровольческого движения в Республике Сербская Краина в ходе войны, шедшей на территории Хорватии с 1991 по 1995 год войны.
После разгрома Армии Республики Сербская Краина в августе 1995 года хорватскими войсками, многие ее архивы пропали, а главное не было уже тех, кто бы вел работу по сохранению памяти о ней.
Лишь благодаря труду бывшего начальника Оперативного отделения "Главного" штаба Армии Республики Сербской Краины генерал-майору Милисаву Секуличу, автору таких книг, как «Югославию никто не защитил, а Верховная команда ее предала», «Книн пал в Белграде», «Добровольцы – нерассказанная истина», «Трагедии, которые надо было забыть», «Ветераны Раковицы в войнах 1990-1999 годах», «В Белграде не считают погибших», сохранилась в Сербии память о той войне как и о ее участниках, в том числе добровольцев из России, Украины, Белоруссии, Болгарии и других стран.
Добровольцы из этих стран также участвовали в боевых действиях в Косово и Метохии в составе Армии Югославии, после начала авиаударов НАТО в марте 1999 года, однако сама эта война шла достаточно кратко и потому добровольческое движение в нем самостоятельной роли не имело. Помимо этого, благодаря постоянным судебным процессам, ведшихся как Международным трибуналом по бывшей Югославии в Гааге, так и Военной прокуратурой по военным преступлениям в Белграде, сама хроника боевых действий и списки их участников, сознательно скрывались.
Потому тут совершенно особо стоит русское добровольческое движение, сформировавшееся в ходе войны в Боснии и Герцеговине в составе Армии Республики Сербской (ВРС, Војско Републики Српске).
Сам его вклад в хол ведения войны был достаточно ограничен, всилу ограниченного числа русских добровольцев в этой войне.Так, по приблизительным подсчетам Министерства по вопросам ветеранов и труда Республики Сербской, как и ветеранских организаций из общин Республики Сербской – Вишеграда, Ново Горажде, Пале, Билечи и Лопара, где в 1992-93 годах находились группы русских добровольцев, общее число русских добровольцев прошедших войну 1992-95 годов не превышало пяти-шести сотен человек.
Вместе с тем, в данном случае уже существовала отдельное, пусть и неоформленное в организацию, движение со своей историей и традицией.
Русскими добровольцами были обычные люди, попавшие на войну в результате прямого, либо косвенного участия в тогдашнем русском «патриотическом» движении, как и члены казачьих организаций, а также определенное количество людей, связанных с вышеупомянутыми лицами личными знакомствами.
Среди добровольцев также много было офицеров в запасе, всилу известных сокращений армии, а также ветеранов Приднестровья, где до этого возникло аналогичное добровольческое движение. Было немало среди них ветеранов других войн, главным образом, тех, кто служил в Афганистане, либо принял участие в боевых действиях в Закавказье в начале 90-х годов. Вернувшись в Россию, они политически заметными не были, и потому в России о них долгое время мало кто знал.
Правда, русские добровольцы, условно говоря, имели собственную организацию – Отечественный Союз Добровольцев Республики Сербской, который был зарегистрирован в Сербском Сараево 24 ноября 1997 года как ветеранская организация добровольцев, принимавших участие в боевых действиях 1992–1995 годов в составе Вооруженных сил Республики Сербской. Этот Союз в 2003 году в свой состав, по инициативе тогдашнего ее председателя Борислава Боича и генерального секретаря Милорада Каламанды, как коллективного члена приняла Ветеранская организация Республики Сербской – БОРС.
Однако особого влияния в Ветеранской организации Республики Сербской, он не имел, за исключением установления даты 12 апреля как дня «Памяти русских добровольцев, за свободу братских народов живот свой положивших», тогда как большинство бывших русских добровольцев, в первую очередь, те, кто жил вдалеке от Москвы и Петербурга, о его существовании и не знало.
Правда, со временем в Российской Федерации с выходом все большего числа книг и статей о русских добровольцах в войне 1992-95 года, их имя стало все более популярным. О них стали снимать документальные фильмы и у них стали брать интервью журналисты центральных изданий, а существовали и различные военно-патриотические клубы, бравшие имена сербских подразделений, в которых воевали русские добровольцы.
Однако как в Боснии и Герцеговине, так и в соседней ей Сербии, имя русских добровольцев, воевавших в Армии Республики Сербской в войне 1992-95 гг., долгое время было сознательно дискредитируемо, и память о них сознательно стиралась. Ничего удивительно в этом не было, ибо сам договор о мире в Дейтоне предусматривал иностранную оккупацию Боснии и Герцеговины, и требовал обязательное удаление из нее всех «иностранных добровольцев и наемников».
Силы НАТО, введенные сюда после подписанного в Дейтоне договора о мире (сначала носившие имя IFOR – Implementation Forces, а затем с 1997 года SFOR – Stabilization Force), вне зависимости от того, что до 2002 года в их составе находился контингент Российских вооруженных сил, было обязано следовать указаниям, согласно определенному в Дейтоне порядку указаниям «Офиса Высокого представителя» – OHR (Office High Representative), проводившего политику в интересах США и Великобритании.
Этим офисом координировались все действия международных организаций, действующих в Боснии и Герцеговине: Организации европейской безопасности – OSCE (ОБСЕ), IMC – комитета по вопросам деятельности СМИ, ICG – «международной кризисной группы», которая была создана на средства таких бизнесменов, как Сорос, как и международного телевидения – OBN с вещанием на местных языках. Все эти организации полностью координировали также свои действия с миссией ООН в Боснии и Герцеговине, также находившейся под полным контролем посольств США и Великобритании в Сараево. При том ключевое значение в деятельности войск НАТО имели действия британских подразделений специального назначения – SAS.
Британский SAS играл ключевую роль в операциях еще миротворческих войск ООН в ходе войны в Боснии и Герцеговине в 1994-95 годах, когда командующим этими войсками был британский генерал Майкл Роуз – бывший командир 22-го полка SAS. Закономерно, что Майкл Роуз, в своей деятельности опирался на собственную разведслужбу, созданную из военнослужащих SAS.
Об отношении Майкла Роуза к русским добровольцам во время войны, лучше всего говорят его собственные мемуары – «Битва за мир – уроки из Боснии» ("Fighting for peace – Lessons from Bosnia". 1998. Harvill Press), описывающие события времен войны в Боснии и Герцеговине. В доказательство можно привести фрагмент из его книги, где описывается то, какое значение генерал Роуз придавал группе русских добровольцев, входивших в подразделение капитана Славко Алексича и удерживавших позиции в районе Еврейского кладбища в Сараево. Командир этой группы, ныне называемой «3-й русский добровольческий отряд», мичман запаса ВМФ СССР Александр Шкрабов приехал в августе 1993 года из Керчи в Сараево.
Там он вступил в состав «интервентного» (штурмового) взвода «четнического воеводы» Славко Алексича, который одновременно имел звание капитана Армии Республики Сербской и был командиром противотанковой роты 3-го пехотного батальона 1-й Моторизованной бригады Сараевско-Романийского корпуса Армии Республики Сербской.
Противотанковая рота капитана Алексича защищала ключевую позицию в районе Еврейского кладбища, прикрывавшего фланг сербских войск, оборонявших городские кварталы района Грбавицы в самом Сараево, тогда как «интервентный» взвод привлекался вышестоящими штабами бригады и корпуса для выполнения более широких задач разведывательно-диверсионного и штурмового характера на разных участках сараевского фронта.
В своих мемуарах генерал Майкл Роуз так описывает свои впечатления об этой группе: «На следующий день мы посетили Еврейское кладбище в Грбавице. Для меня воспоминание об этом является самым драматичным и ассоциируется с бесчеловечностью, насилием и хаосом в Боснии. Кладбище было одним из самых тяжелых участков фронта под Сараево, потому что отсюда было возможно вести прямой огонь сверху вниз по центру города с расстояния всего в несколько сотен метров. На сербской стороне часть участка фронта здесь удерживала группа экстремистов, звавшая себя «Герои», группа опасных наемников, которые добровольно служили в рядах боснийских сербов. Похоже, они не слишком интересовались деньгами или идеологией, а главное, что их интересовало – убийство людей. Большое число случаев убийств гражданских лиц в Сараево в районе отеля «Холидэй Инн» осуществлено огнем с участка Еврейского кладбища. Можно было сказать, что «Герои», занимая лучшие позиции для снайперского огня, могли считаться охотниками высокого профиля за человеческими жизнями. Среди «Героев» были японец, русские, и даже американец. Когда, согласно договору о прекращении огня, «Соубироу» и местный сербский командир пытались выйти на свои позиции на линии фронта, чтобы установить там пост французских наблюдателей между линиями фронта, то «Герои» просто открыли по ним огонь и сказали, чтобы те уходили оттуда».
Вряд ли подобное отношение Майкла Роуза не могло не повлиять, на отношение к русским добровольцам ветеранов SAS, поселившихся в Сараево и занявших в послевоенной Боснии и Герцеговине, важную роль, контролируя широкий спектр политических и экономических проектов – от нефтегазового сектора до разминирования и набора кандидатов в частные военные компании в Ираке и Афганистане. При том дело было даже не столь в британцах, сколько в их не в меру усердных местных «компаньонов» и целой своры различных прилипал вокруг них.
Помимо этого, в силовых ведомствах послевоенной Боснии и Герцеговине в силу навязанной централизации важную роль стали играть и ветераны подразделений специального назначения МВД Боснии и Герцеговины, некоторые из которых понесли тяжелые потери в боях в районах Еврейского кладбища и Грбавицы. Благодаря тому, что ряд таких ветеранов был трудоустроен в охрану посольств США и Великобритании, они получили возможность оказывать влияние и на непосредственно сербскую среду.
Помимо этого, бывшая Югославия традиционно находилась в сфере британских интересов, и здесь десятками лет британцы контролировали многие области в политике, безопасности, культуре, экономике и криминале, и перед ними многие местные кадры заискивали. Как раз британские спецназовцы активнее всего из других контингентов Международных сил IFOR/SFOR участвовали в поиске и арестах лиц, обвинённых в военных преступлениях Международным трибуналом в Гааге. Так в частности в июле 1998-го года они арестовали в Предоре в Республике Сербской доктора Милана Ковачевича, а при попытке сопротивления убили бывшего начальника центра внутренних дел Предора Симо Дрлячу, который, правда, успел ранить одного из них.
Сами дела о военных преступлениях велись как в международном трибунале в Гааге, так и в созданном после войны при поддержке Трибунала в Гааге Суде Боснии и Герцеговине по военным преступлениям, а также в местных окружных судах. Этим был получен эффективный рычаг воздействия на Республику Сербскую после войны, так как доказанные в судах факты военных преступлений, служили для постоянного политического давления «международного сообщества» в Боснии и Герцеговине на местные кадры.
Очевидно, кто-то попытался такой рычаг применить и для воздействия на Российскую Федерацию и не случайно, поэтому то, что была, сознательно раздуваемая в СМИ как Боснии и Герцеговины, так и Сербии, компания о совершении русскими добровольцами в Армии Республики Сербской актов военных преступлений, хотя самих фактов, подтверждающих эти военные преступления, не приводилось.
Несколько попыток подготовить уголовные дела против бывших русских добровольцев по фактам совершения ими военных преступлений развалились. Так, хотя один – Борис Пичугин из Сараево, работавший в 2011 году сапёром в подразделении «Эмерком» МЧС Российской Федерации под Нишем, и был арестован правоохранительными органами Сербии под надуманными причинами, попытки выдвинуть против него обвинения в совершенных военных преступлениях в Сребренице, всилу отсутствия всяких доказательств, провалились.
Тем не менее, самих русских добровольцев годами запугивали судебными преследованиями в Международном трибунале в Гааге, хотя было хорошо известно, что в этом Трибунале брали дела лишь высокопоставленных политических и военных руководителей, либо тех, кто был с этими руководителями тесно связан. Русские же добровольцы оказались вне области действия Международного трибунала в Гааге, и всилу объективных причин, так как в местном клановом обществе их в «элитные» силы, участвовавшие в зачистках местности, как правило, не допускали, как и не привлекали к «особо важным» операциям, где они могли бы много узнать о местной власти.
Когда после войны в моду вошла «сдача» одних «государственников» другими, некоторые работники спецслужб пожалели, что были слишком активны в операциях по «экспроприациям» и в «борьбе с врагами народа» и поэтому попытались «перевести стрелки» на тех, кто в сербском обществе получил известность, благодаря заслугам на фронте, в том числе и на «братьев-русов».
Однако, трибунал в Гааге был слишком серьезной организацией и на такие номера не покупался, ибо процессы им ведшиеся требовали серьезных и аргументированных доказательств. Впрочем, с подачи как раз местных кадров в Министерстве безопасности Боснии и Герцеговины абсолютное большинство русских добровольцев были всё же лишены гражданства Республики Сербской.
Показательно, что председатель комиссии по ревизии гражданства Боснии и Герцеговины, Векослав Векович, хорват по национальности, работавшей под прямым патронатом американских спецслужб, лишивший гражданства три-четыре сотни бывших моджахедов, около сотни мусульман из Санджака, а заодно и около полусотни русских добровольцев (как из России, так и Украины) и членов их семей, после роспуска этой комиссии был арестован в Риеке (Хорватия) по подозрению в нелегальной торговле оружием.
Не входя в подробности, следует всё-таки упомянуть, что фактически против русских добровольцев шла настоящая война руками тех или иных тайных и явных групп, контролировавших те или иные организации и индивидуумов в правоохранительных и судебных органах как Сербии, так и Республики Сербской, и имевших своих доверенных лиц в России и на Украине. Эта война велась так, что русские добровольцы порочились в СМИ и на различных научных диспутах, на дипломатических приемах и в частных беседах, в служебных депешах и на различных интернет-форумах, при этом никто особо и не удосужился узнать, а кем были в действительности эти русские добровольцы.
Сама цель, которая и сформировала движение русских добровольцев, оставалось «за кадром». Различные дипломаты, военные и журналисты, получавшие за свои служебные командировки большие финансовые средства, в которых имитировали какую-то деятельность «во благо державы», неизменно клеймили их как наемников и бандитов, якобы наносящих ущерб интересам как России с Украиной, так и Сербии с Республики Сербской. Притом наиболее громогласными были те, кто умом-то особым и не отличались, и пользы от них государству не было, и потому доводы логики приводить не спешили, ибо с логикой традиционно находились в натянутых отношениях.
Тем не менее, была очевидна постоянная слежка сербских спецслужб, отправлявших в различные столицы мира доносы на бывших русских добровольцев как на террористов.
Больше всего поразил случай, связанный с отправкой в 2002 году приглашения от сербского монастыря Хиландар на Афоне, направленного созданной в Республике Сербской организации русских добровольцев «Отечественный союз добровольцев», после поездки его представителя Мирослава Топаловича, серба по национальности, в этот монастырь. Монахи Хиландара приглашали тогда как сербских ветеранов из Республики Сербской, так и бывших русских добровольцев посетить Хиландар.
Однако, в одном из очередных доносов, какие-то сербские оперативные сотрудники данную поездку представили как подготовку проведения террористических актов в ходе Олимпиады 2004 года в Греции и отправили в Киев, откуда депеша ушла в Москву. К тому же само отношение к русским добровольцам в Республике Сербской было лицемерным со стороны ряда представителей сербской власти. Вопреки словам о братстве, на практике власть стремилась полностью вытеснить бывших русских добровольцев из всех сфер жизни, и надо заметить, что она эти цели, в конце концов, успешно и выполнила.
Впрочем, сербская власть после войны не менее упорно боролась и против собственных ветеранов, точнее тех, кто действительно воевал, а не заслужил имя ветерана в тылу. Примером была ревизия дел лиц получивших по ранениям ту или иную степень инвалидности (существовало девять групп инвалидности). Причиной ревизии было то, что благодаря коррупции в структурах власти Республики Сербской второй половины 90-х годов большое число лиц, вообще не участвовавших в боевых действиях, получали права военных инвалидов. Такие факты были многим известны, и ревизия тут была действительно необходима, однако на деле при ревизии были допущены многочисленные нарушения.
Под давлением многих ветеранов войны и после работы следственных органов выявились многочисленные факты нарушения законов со стороны ряда чиновников и врачей лечебных комиссий. Вместо того, чтобы проводить ревизию обстоятельств, при которых было получено ранение, либо человек получил какую-то болезнь, чиновники и врачи стали проводить ревизию тех, кто свои ранения получил в бою, уменьшая им и без того небольшие пенсии.
Впрочем, русские добровольцы всилу их малочисленности не были в этом каким-то значительным фактором, тем более, что, надо отдать сербам должное, и в их среде нашлись люди не побоявшиеся выступить в защиту добровольцев и решившие связать свое имя с именем русских добровольцев. Благодаря им, 5-го ноября 2011 года в Вишеграде в 12 часов на церковном кладбище Вишеграда, созданном во время войны, и потому еще называемым «военным», произошел знаменательный факт – открытие памятника погибшим русским добровольцам.
Этот памятник был создан на средства председателя совета директоров банка «Траст» Ильи Юрова, тогда как строительство осуществлялось силами общества «Завет СербскоРусский» из Беляны во главе с Савой Цветиновичем, бывшим начальником полиции Беляны в годы прохождения службы в данном регионе в городке Углевик контингента Российских вооруженных сил.
Сава Цветинович в этом деле получил благословение митрополита Добробосанского Николая, как и поддержку общины Вишеград, в том числе председателя общины Томислава Поповича, начальницы отдела этой общины по контролю земельных участков Биляны Боренович, Ветеранской организации Республики Сербской, Министерства по вопросам ветеранов и труда Республики Сербской и кабинета президента Республики Сербской Милорада Додика.
На торжественном открытии памятника с почетным караулом МВД Республики Сербской присутствовали семьи погибших добровольцев (Константина Богословского из Москвы, Владимира Сафонова из Петербурга, Дмитрия Попова из Петербурга, Александра Александрова из Петербурга, Юрия Петраша из Белоруссии, Алексея Тамилина из Красноярска, Андрея Нименко из Москвы); министр по вопросам ветеранов и социальной политики Республики Сербской Петр Джокич; представитель президента Республики Сербской Душко Четкович; председатель Ветеранской организации Республики Сербской Пантелия Чургуз; Сава Цветинович, председатель общества «Завет СербскоРусский» из Беляны и его заместитель Бобан Трифкович; председатель бедградского отделения общества «Завет СербскоРусский» Любиша Ристич, представители Отделения Ветеранской организации Вишеграда во главе с Бобаном Инджичем и Драженом Перендией, Отделения Ветеранской организации Сербское Ново Сараево во главе с Васо Элезом, общества «Бели вукови» из Пале во главе с Янко Шешлия; Сергей Сухарев, представитель Отечественного союза добровольцев; представители общин Вишеград и Ново Горажде, как и жители города Вишеграда, а также многочисленные гости из Сербии, в том числе, из движения «Сербский Образ» во главе с Младеном Обрадовичем, представители белградского отделения российского «Фонда единства православных народов» и общественной организации «1389»; гости из России, в том числе, из казачьих организаций и хора народной песни «Дербеневка», а также председатель совета директоров банка «Траст» Илья Юров с друзьями, в числе которых был и Роман Зенцов, чемпион мира в ультиматфайтинге.
Освящение памятника производило священство Сербской православной церкви во главе с отцом Богданом, отцом Райко и отцом Воиславом Чаркичем. На открытии памятника речи сказали министр Петр Джокич, Сава Цветинович, Роман Зенцов и представитель семей погибших Людмила Богословская.