Спецталон для сладкой жизни
ОРУД, ГАИ, ДПС, ГИБДД… - кто из автомобилистов не вздрагивал от ужаса, услыхав внезапно эти чудовищные для водительского уха аббревиатуры? И ведь обоснованных поводов к панической атаке у рядового владельца иного ржавого «Москвича» или «Жигулёнка» как было когда-то, так и сегодня осталось предостаточно…
Железный конь вместо крестьянской лошадки?
Кошмарить своими карательными возможностями тех, кто садится за баранку авто, гаишники начали ещё в далеких «двадцатых». Стряхнув в 1917 году с трона царя и его «приспешников», вчерашние крестьяне, занявшие руководящие кабинеты и научившиеся наконец вместо крестиков хоть какой-то закорючкой подписывать документы, начали их тут же множить.
Во-первых, многие, впервые обнаружив в «буржуйских» гаражах неведомые до того автомобили, сразу увидели возможность не только самим на них ездить, но и зарабатывать на их передвижениях других, «асоциальных» элементов. К таковым сразу причислили «нэпманов», богатых артистов, успешных адвокатов, врачей, то есть тех, кто имел деньги и на покупку, и на обслуживание неведомых четырехколесных «Лорен–Дитрихов», «Испано-Сюизы» и прочей дребезжащей экзотики.
Для того чтобы на привыкших к телегам, пролёткам, саням городских улицах не случился массовый дорожный коллапс, например, в Москве сразу издали документ, хоть как-то регламентирующий движение, стоянку и хранение автомобилей на улицах города. Причём, для дневного времени правила были одни, ночью – уже другие.
Естественно, там, где возникают правила, сразу должны появиться структуры которые должны надзирать за их выполнением. Так в Советской России появились первые подразделения «орудовцев», в которые массово стали записываться вчерашние пролетарии, чутко уловившие возможность нехило заработать на городских мостовых.
Стоять! Бояться!
Естественно, первые «правила дорожного движения» таковыми назвать можно было лишь условно. Их толком не знали ни пухлые нэпманы, ни сами орудовцы. Но у вторых в руках был жезл и свисток, а у их оппонентов лишь толстые бумажники в карманах. Тогда и вошёл в моду тот самый дорожный рэкет, который многократно модифицируясь успешно дожил до наших дней, обогатив и обогащая многих и многих оборотней в погонах: золотые унитазы в сортирах ведь денег стоят!
Уцелевшие на свою беду в 1917 году буржуи, услышав свисток человека в белом краснозвёздном шлеме, сразу покорно лезли в карман. Торг по принципу «грабь награбленное», был коротким и условным, после чего обе стороны, довольные собой, продолжали заниматься своими делами: одни ехали латать финансовую потерю, другие – несли долю начальникам, отслюнив часть и себе.
К тридцатым годам автопарк страны значительно увеличился, шла активная индустриализация, появилась новая дорожная техника, стали меняться и правила дорожного движения. Ко всему прочему, активно распух и аппарат чиновников, которые теперь на всевозможные заседания и выступления передвигались лишь на служебных авто с персональными водителями.
Именно на этих водителей и началась активная охота со стороны тоже сильно разбухшего аппарата дорожной милиции: дорога каждого кормить должна!
Шоферов госмашин, чьи маршруты жестко регулировались путевыми листами, ушлые орудовцы ловили с левыми пассажирами у ресторанов, на загородных шоссе, у мебельных магазинов и так далее. То есть там, где согласно путевке их в это время быть никак не могло. Эксплуатация государственного транспорта в личных целях в сталинские годы приравнивалось почти к хищению госимущества: бензин, амортизация авто, износ запчастей и так далее. Могли и к «вышке» приговорить, потому рискнувшие полевачить шофера, без торга лезли в карман и скорбно отдавали весь свой «улов» мрачным милиционерам. И снова, удивительное дело, и те, и другие были взаимно довольны друг другом…
Те редкие экстремалы, которые решались жаловаться «на оборотней» в инстанции, вскоре получали отписки о том, что «факты не подтвердились», а к ним самим у проверяющих сразу появлялась масса неприятных вопросов, за которыми отчётливо маячили и приличные сроки. Даже вмешательство больших начальников не всегда могло пробить брешь в мощной круговой поруке орудовцев.
Известен случай, когда аж секретарь ЦК ВКП(б) Алексей Кузнецов, прочитав попавшую к нему жалобу на мздоимцев в погонах из подмосковной милиции, лично велел подчиненным разобраться в ситуации и доложить ему о принятых мерах. В жалобе какого-то простого работяги речь шла о повальной коррупции при регистрации, снятии и постановке автомобилей на учёт. Время было лихое, послевоенное, в страну-победительницу гигантским потоком шли трофейные «Хорьхи» и «Мерседесы», зачастую – вообще без каких-либо сопроводительных документов: поди разберись – откуда и как они попали в СССР? Ситуация для массовой коррупции была не менее питательной, чем июльский дождь для лесной грибницы.
Проверка подтвердила: да, нарушений много и все они тянут на большие сроки для мздоимцев-орудовцев, о чем Кузнецову и доложили. Однако даже секретарь ЦК(!) оказался бессилен перед вставшими плечом к плечу вороватыми орудовцами: дело долго гуляло по кабинетам, кого-то пожурили по партийной линии, кого-то перевели в другой отдел… Да, деньги, особенно лихие, при любом политическом строе способны творить чудеса. До сих пор…
Крепче за карманы держись, шофёр!
Впрочем, мздоимство рядовых сотрудников на дорогах – те еще цветочки по сравнению с безобразиями, что творились в тиши учебных классов и больших кабинетах гаишных командиров. Инструкторы по вождению по договоренности с ГАИ драли втридорога с оробевших соискателей водительских прав, подчас сознательно создавая для новичков заведомо продуманные ловушки, о которых те и не догадывались.
– «Поворачивай направо! – командовал суровый инструктор вцепившемуся в руль новичку-соискателю именно там, где таковой манёвр по правилам был запрещен. Но если говорит инструктор, как можно не подчиниться? Доверчивый новичок послушно крутил руль и …отстранялся от экзамена: правила-то он нарушил!
Арсенал подобных провокаций был обширен и беспроигрышен лишь для прожженных аферистов-инструкторов. Выход из этого бесправного ученического лабиринта был один и тот же: плати! И платили, часть денег шла в ГАИ.
В пятидесятых годах в одном московском отделе ГАИ была вскрыта подобная схема. Суммы даже по дореформенным меркам, изъятые у руководителей ГАИ, заставили понятых глотать валидол при обысках: сотни и сотни тысяч рублей! Были описаны в гаражах десятки личных «Побед», «Волг», уже упомянутых иномарок… Следователи потирали руки, ждали суда над мздоимцами и готовили мундиры к наградам, но… Ни один из их «подопечных» под суд не пошел: дело развалилось в ходе расследования! Домой вчерашние обвиняемые уезжали на возвращенных им «Победах», «Волгах» и иномарках. Посрамленные опера и прокуроры – на автобусах или пешком.
Как хорошо быть генералом!
То, что чиновники в России воровали и при Иване Грозном, и Петре Первом, и при Сталине, уже ни для кого не секрет. Но эта постыдная национальная отметина до поры никак не отличала людей в погонах, тем более тех, кого принято величать «силовиками». По странному стечению обстоятельств в эту категорию служивых записали и гаишников, хотя для того, чтобы развести перепуганного пенсионера на взятку за грязный номерной знак, никакой «силы» не требуется: намекни ему на возможное лишение прав, дед сам все отдаст! Но эти нюансы под силу лишь тем «силовикам», кто толпился на магистралях, выглядывая среди «Мерседесов» чахлый «Жигуленок» с бабушкиным комодом на крыше.
То, что автомобиль не только «средство передвижения», но и вполне себе «роскошь», особенно хорошо стало понятно во времена Брежнева, который «на кормление» отдал МВД вместе с гаишниками ненасытному другу Щёлокову. И началось…
Начальник московской ГАИ генерал Алексей Ноздряков придумал примитивное ноу-хау, позволившее однако ему быстро стать …миллионером. Генерал не пугал пенсионеров на их пути к прокисшим дачным участкам, не ловил калымщиков, левачивших «за трояк» на гостранспорте после работы, он …изобретал. Именно Ноздряков стал продавать(!) так называемые «талоны без права проверки» всем желающим. Вернее, тем, кто мог к своему желанию приложить и приличную сумму денег… Особенно сильно на большие бабки попадали «желающие» из числа теневых цеховиков, криминальных авторитетов, директоров баз, то есть тех, кто никогда никуда жаловаться не будет. Для этой категории «автомобилистов» прайс на вожделенный талон, защищавший её владельца от любых проверок на дорогах, доходил, например в 70-х годах до…двадцати тысяч советских рублей! Другими словами говоря, бумажка с личным автографом генерала Ноздрякова стоила как три новые московские кооперативные квартиры!
Но если заветную недвижимость нужно было ждать годами, драть голос на всевозможных собраниях кооператоров (смотрите фильм «Гараж»), льстить сантехникам, дарить коньяк управдомам и так далее, то талон выдавался из рук в руки мгновенно: утром – деньги, утром и вожделенная бумажка!
Списки пока желающих и тех, кто уже «путевку в жизнь» получил, Ноздряков вел лично, скрупулезно указывая – кому и за сколько он облегчил жизнь за баранкой. Вообще, таковые талоны существовали и раньше, но были документами номерными, строгой отчетности и выдавались лишь для оперативного транспорта КГБ и МВД! Но у любого правила ведь есть исключения, тем более, если тебя крышует сам министр МВД (к тому же – личный друг генсека!).
Рядовые менты на загазованных обочинах были вынуждены брать под козырек и извиняться перед владельцами этих индульгенций за то, что посмели ненароком тормознуть их. То, что те за рулем не всегда могли вспомнить своё имя и куда они вообще едут, нейтрализовывалось автографом генерала Ноздрякова. Отпустив жирную добычу рядовые гаишники алчно добирали «недостачу» с рядовых водил: ведь после смены они были обязаны занести «дорожный оброк» и своему командиру!
Схема работала безотказно, о ней знали и в ЦК КПСС, куда ограбленные шофера посылали слёзницы, и в КГБ, но поделать до поры ничего не могли: с талоном «от Ноздрякова» каталась по Москве и бухая дочка Брежнева Галина.
Всякий родится, да не всякий в шоферы годится!
Генералу повезло: от неминуемой партийно-комитетской кары (Ноздркова по приказу Андропова уже тайно разрабатывали чекисты – авт.) его спас Щёлоков: пошёл к Брежневу и замолвил словечко за «верного брежневца», который якобы день и ночь борется с нарушителями на дорогах столицы. Брежнев прослезился и велел Ноздрякова не трогать. Его и не тронули.
Генерал умудрился постоять в траурной толпе придворных на похоронах самого генсека, помянуть на своей шикарной даче самоубийство Щёлокова, досидеть в своем кресле аж до 1985 года и тихо уйти на сытую пенсию. Велик, ох велик был список тех, кого начальник столичной ГАИ успел осчастливить, будучи при должности.
P.S.
Собственно все это пришлось вспомнить не ради какого-то хайпа (и без того о тех временах уже сказано предостаточно!), а хотя бы в назидание.
В Японии, например, главенствует народная мудрость: «Если родители работали в поте лица, а дети развлекались, то их внуки будут просить милостыню!» Но это в Японии. А у нас?