Робкое дыхание: в Любимовке открылась выставка старинных книг
Выставка старинных книг из коллекций читателей библиотеки №30 в Любимовке, открывшаяся 23 января, — интересный пример того, как выстраиваются отношения между человеком и книгой на протяжении долгих лет. Владельцы рассказали истории, спрятанные в самом сердце увесистых томиков с желтыми от времени страницами.
«Семья у нас небольшая была, но вот еще семейство — книги — это тоже члены моей семьи, — рассказала филолог Людмила Григорьевна Свиридова, работавшая военным библиотекарем и заведующей библиотеки в Севастопольском филиале Европейского университета до 2014 года. - У каждого издания свой аромат, вкус истории. Вот мое издание «Петра I» Алексея Толстого, книга молодости папиных родителей. Я беру ее в руки, и у меня пульс до 150-ти доходит.
Библиотека у них была добротная, соответствующая их культурному уровню. Она объездила с ними все республики Средней Азии Советского Союза: дедушка служил в Наркомате военных дел. Эта книга жила и на Украине, и в Гродненской области. Читала я ее в третьем классе, летом. Когда я дочитала ее, то прочитала и содержание, и комментарии, и техническую информацию — так мне хотелось, чтобы она не заканчивалась. Она мне очень дорога, и не буду отдавать в переплетную, пусть остается такой, какой я ее знаю».
Алла Михайловна Харченко, художник-керамист, об экземплярах из своей домашней библиотеки:
«Начну с самой старшей книжечки — это Библия. Так как нет первых страниц, точный год издания неизвестен, но ей приблизительно 180 лет. Здесь величаются в молитвах царь Александр II, его жена и сын Николай, великий князь.
Интересно, как эта книга попала в нашу семью. Я помню, что в детстве моем к нашей бабушке приходил старичок в черной длинной одежде, звали его дедушка Филимон. Мы, советские дети, его боялись, а он угощал нас конфетами. Потом я узнала историю, что священника убили, церковь закрыли, а перед гибелью он успел бабушке отдать эту книгу. Я потом таскала ее в институт, читали по-старославянски. На ней стоит клеймо иеромонаха Гулия.
В ней воочию видна жизнь — на страницах расплавленный воск и какие-то пометки, вписанные между строк: «Вчера умерла моя дорогая мамочка, 1890 год. 1889 — умерла моя любимая жена. Горе мне быть одному».
Видно еще, что эту книгу отдавали когда-то детям, баловаться, потому что в ней есть карандашные почеркушки, сделанные детской рукой».
Александр Григорьевич Калько, севастопольский журналист и один из друзей библиотеки, привез целых две тяжелые сумки книг — сборник протоколов «Нюрнбергского процесса», «Христос и Антихрист» Мережковского с лаконичным комментарием прежнего владельца - «ересь», работы Плеханова, «Воспоминания» Нестора Махно, путеводитель по Крыму 1914-го года и многое другое.
«Альманах «Литературная Москва». В 1956-м году издано два таких сборника — это дыхание оттепели. Вошли сюда Каверин, Заболоцкий, Нагибин, Цветаева, которая была запрещена вообще. В 56-м здесь впервые появляется подборка стихотворений Цветаевой. Примечателен рассказ «Рычаги» Александра Яшина (политическая сатира). Что сделали с этим альманахом? Вскоре его закрыли», - показывает он одну из ценностей своей большой коллекции.
После рассказов о книгах собравшиеся затронули окололитературные истории. О религиозных и политических исканиях Льва Толстого, о бурной личной жизни Чехова судили по маленьким историческим следам — цитатам из писем и подписях под фотографиями. Читали вслух отрывки и объявления из дореволюционных изданий - например, о набиравшем обороты движении в защиту прав женщин, соотнося их с современностью.
Вспомнили и о блокаде Ленинграда в связи с приближающейся датой 27 января, когда осада города была снята. На выставке присутствовала блокадница Светлана Дмитриевна Петрова, воспитанница детского дома.
Выставка дореволюционных и советских книг из библиотечного фонда продлится еще неделю.