«Цензор»: Хоррор о том, как моралисты превращают жизнь в кошмар
1985. В телевизоре Маргарет Тэтчер призывает Великобританию закрутить гайки, в газетах журналисты разводят костры народного беспокойства, сообщая об очередном убийстве под якобы влиянием хорроров. Инед Бэйнс (Ниам Алгар из «Воспитанных волками») работает в Британском совете по классификации фильмов, где бдительно вычесывает из кинолент категории Б вшей избыточного насилия и совращающей наготы. Ее педантичность и слегка маниакальная верность профессии все же дает сбой — герой последних криминальных сводок подсмотрел, что делать, в фильме, который она цензурировала, и убил семью. Газеты на ушах, начальство переводит ее с напарником в архив, но становится только хуже. Фильм «Не ходи в церковь» (Don’t go in the church), в котором две девочки встречают в лесу недоброго великана, возвращает Инед в детство, когда при практически идентичных обстоятельствах пропала ее сестра Нина.
Подкаст о «Воспитанных волками» и научной фантастике
В Великобритании действительно был ураган моральной паники: в 1982-м и 1983-м газеты трубили о том, что жестокие фильмы провоцируют людей на убийства. Чтобы положить конец этой паранойе, через год Британский совет по классификации фильмов утвердил новый акт, предписывающий проверять и классифицировать всю видеопродукцию — в том числе и кассеты, — которая планирует встретиться со зрителями Туманного Альбиона. Особенности национальной цензуры в случае UK примечательны еще и тем, что Совет учредило не государство, а сами кинематографисты — в 1912 году после другого скандала в газете: из-за американского фильма «От яслей до креста, или Иисус из Назарета».
«Цензор» дебютантки Прано Бэйли-Бонд на первых порах выдает череду кровожадных сцен из хорроров 1980-х, чтобы потом вильнуть в сторону прохладного английского джалло — в духе фетишиста Питера Стриклэнда. Сюжетно это «Студия звукозаписи «Берберян», где английский звукорежиссер провалился в итальянский фильм ужасов, стилистически — менее насыщенное «Маленькое красное платье», происходящее в тех же широтах, но десятилетием позже. Не столь изобретательно и кинематографически точно, но разговор получается любопытным.
Подкаст о кровавом ретро Питера Стриклэнда
Бэйли-Бонд фокусируется не столько на лакунах, которые создает цензура, сколько на самом механизме умолчания. Родители Инед порешили, что ее сестра мертва, и на том месте, где мог состояться честный разговор — образовалась воронка черной дыры, засасывающая героиню все дальше и дальше то ли в кинематографические грезы, то ли хоррор наяву. Собственно, фильмы категории Б и прочий эксплотейшн, потчующий человеческую жажду экстремальных удовольствий, исторически оказывались под шквальным огнем: люди, чаще всего обеспокоенные не за себя, но за других, стремятся их запретить, исправить, перемонтировать или хотя бы разложить по полочкам возрастных рейтингов. Процедура не порочная по своей сути, система рейтингов и прочих ограничений сталкивается со множеством парадоксов, присущих культуре: например, когда жестокие убийства классифицируются как более безопасное зрелище для детей, чем нагота, или наоборот.
Таким образом на некотором институциональном уровне зафиксирована давняя кинематографическая дихотомия: что же страшнее, соблазнительнее, эффектнее — прямое воздействие радикального, как, например, у Гаспара Ноэ, толка или же умолчание, позволяющее фантазии нарисовать картину наиболее интенсивную.
Салем, иди за мной: 15 феминистских хорроров
В случае с Инед фантазия, раздраженная эффектом узнавания, рисует ей параллельную вселенную, где Нина жива и на самом деле стала актрисой в хоррорах подпольного гения Фредерика Норза (другая его картина называется Asunder — «На куски»). И молодая женщина отправляется на поиски: сначала продюсера Дага Смарта (Майк Смайли), неприятного мужчины с парафиновой прической, а затем и съемочной площадки, где Норз уже работает над сиквелом «Церкви…»
В какой-то момент кадр радостно начинает сужаться, подсказывая, что на экране кинематографическая реальность, клетка телевизора, в которой оказалось сознание Инед. Точную границу, правда, она уже не может провести: фильм еще на мгновение станет широкоформатным, чтобы затем снова схлопнуться до телевизионного хеппи-энда, вызывающего скорее оторопь, чем привычный для фильмов ужасов оптимизм. Фальшивыми телевизионными радугами Бэйли-Бонд как бы утверждает, что ложь отцензурированного кино и такой же отцензурированной жизни ранит куда сильнее, чем самая суровая правда или самый жестокий — обычно еще и нелепый — кинематографический аттракцион.
Однако история Инед еще и напоминает, как мы смотрим фильмы, невольно подключаясь к ситуациям, созвучным зрительскому опыту. Как дыры недомолвок позволяют героине соскользнуть в кроваво-красную реальность хоррора, так и его внезапное попадание в ее психологический шрам выводит кино из умозрительной плоскости зрелища. В сомнамбулическом диалоге с Фредериком Норзом Инед узнает, что все кошмары, придуманные режиссером, на самом деле взяты из жизни. Реальность оказывается гораздо страшнее, чем самая изобретательная мясорубка на киноэкране.
«Цензор» в прокате с 22 июля.
Ссылки по теме
От Алконоста до вампиров и порно: 15 картин Берлинского кинофестиваля, которые стоит запомнить
Trigger warning: как цензура превращает жизнь в кошмар