«Куба — далеко, Куба — рядом…»

В конце ноября состоялась ежегодная перекличка капитанов — ветеранов Латвийского пароходство. Организовал ее капитан Анатолий Яковлевич Падафет. На эту встречу был приглашен и представитель механико–судовой службы Латвийского пароходства Владимир Борисович Айзенштадт.

Капитаны вспоминали товарищей, суда, которыми пришлось командовать, давние рейсы. Говорилось и о работе на кубинские порты. Был среди ветеранов и капитан Леонид Дмитриевич Брагин, посетивший Кубу за несколько лет до революции, в середине пятидесятых годов прошлого века. Его рассказ открывает истории, рассказанные капитанами.

 

Орландо, любитель сеньорит

 

— Когда впервые оказался на Кубе, с этой страной у СССР не было дипотношений. Правил на острове Фульхенсио Батиста. В городах повсюду висели лозунги: Saludo Batista!

 

Тогда через одну английскую фирму СССР закупил на Кубе партию сахара. Англичане предложили: перевозите закупленное своими судами.

 

Я тогда работал третьим штурманом. Наш сухогруз «Аскольд», типа Либерти, пошел на Кубу, чтобы загрузить более 9000 тонн сахара–сырца в мешках.

 

Лишь мы пришвартовались в порту Кайманеро, на борт судна поднялся представитель миграционной власти, специально приехавший из Гаваны молодой мулат — косая сажень в плечах. Звали его Орландо де Вега, и был он большим любителем сеньорит.

 

Не заморачивая себя регистрацией сходящих на берег моряков, в первый же вечер Орландо заявил:

 

— Ребята, кто желает идти в город, запишитесь сами. А я пошел!

 

И так он исчезал каждый вечер.

 

Тогда только–только входил в моду рок–н–ролл. На танцы приезжали американцы из Гуатанамо. От Кайманеро до военно–морской базы — километров десять.

 

Орландо не любил американцев. Порой вместе с другими кубинцами затевал с ними драку. Зато нам, русским морякам, он старался оказывать любезность. К примеру, стою суточную вахту. Вдруг около двух часов ночи меня вызывает вахтенный матрос. Выхожу на палубу, вижу: на причале — Орландо. По бокам у него — две сеньориты.

 

Спрашиваю:

 

— Что это вы двух девушек привели?

 

Он улыбается:

 

— Господин офицер, надо заботиться и о товарище. Одна сеньорита для меня, вторая  для вас.

 

Дипломатично формулирую ответ:

 

— Спасибо за заботу, дорогой Орландо! Но по нашему законодательству считается, что женщина на судне — к несчастью. Поэтому при всем своем уважении не могу допустить сеньорит на борт.

 

Кубинец говорит:

 

— Я искренне сочувствую вам. 

 

И троица растворяется в ночи.

 

Вот в какое необычное положение порой попадали советские моряки.

 

Пули в бассейне

 

А ситуация, описанная капитаном Генрихом Карловичем Педо, могла закончиться весьма драматично.

 

— В самом начале шестидесятых работал боцманом на танкере «Ельск». На корме за трубой судна был построен бассейн, и мы свободное время проводили у него. Поднимаешься по трапику, отталкиваешься от релингов — и головой вниз!

 

«Ельск» повсюду сопровождал американский эсминец. Он постоянно семафорил нам, приказывал остановиться. Наш капитан посылал шифровки в Москву. Ответ был: «Не останавливаться, не обращать внимания на требования корабля».

 

Эсминцу надоело такое к нему безразличие, он взял и саданул по нашей корме из пулемета.

 

Мы все, загоравшие вблизи бассейна, попрыгали в него. Но видим — из бассейна вода убывает. Посмотрели снаружи, а из стенки бассейна — струи. Из отверстий от пуль, посланных с эсминца.

 

Мы посыпались из бассейна кто куда. Напугались основательно. Для американцев тогда закон был не писан.

 

Газ для никеля

 

Капитан Юрий Александрович Курильщиков рассказывает:

 

— Работая в 10–м подменном экипаже, мы ходил на Кубу на газовозах «Кегумс» и «Краслава» — возили аммиак. Производство в районе добычи содержащей никель руды организовали американцы. Установили оборудование и законсервировали его.

 

В виде красного песка руда лежит на поверхности — шахт строить не надо. Чтобы получить из нее никель, эту руду разводят аммиаком, потом выделяют соединение аммиака с никелем и уже потом производят никель.

 

Аммиак советские суда начали перевозить на Кубу в самом начале шестидесятых. Для этого оборудовали два танкера типа «Казбек», укрепив на их палубе 20 железнодорожных цистерн. Эти суда перевозили одновременно: в танках мазут, а в цистернах сжиженный газ. Выгружали аммиак береговыми компрессорами.

 

В середине шестидесятых в Японии Советский Союз приобрел два газовоза — «Кегумс» и «Краслава». Эти суда доставляли сжиженный аммиака на Кубу.

 

Ходили мы из Одессы в Никаро, в маленький порт в большой бухте.

 

В советское время в тропиках, для того чтобы легче переносить жару, морякам выдавали сухое вино. На многих судах разводили это вино водой. А я считал, что моряки сами могут распорядиться сухим вином, — ведь взрослые люди.

 

В Никаро старался устроить ребятам отдых. Противоположный берег бухты был песчаным, нетронутым цивилизацией. Лучшего отдыха, чем на нем, трудно придумать. Договаривался с офисом компании. Мы спускали шлюпку, и половина экипажа отправлялась купаться и загорать. Некоторые ребята брали с собой сухое вино.

 

На следующий день на природу отправлялась вторая половина экипажа. Этот отдых влиял на настроение моряков очень благотворно и создавал здоровый психологический климат в экипаже.

 

Сомбреро от Фиделя

 

А вот что вспоминает капитан Иван Николаевич Иванов:

 

— В начале шестидесятых танкер «Бауска», на котором работал вторым помощником, пришел на Кубу, а вот уйти оттуда уже никак не мог, так как США объявили военно–морскую блокаду острова. Мы стали работать между кубинскими портами. Брали в Гаване и в Сантьяго–де–Куба мазут и развозили его по точкам.

 

В одном из портов всех желающих пригласили помочь кубинцам в уборке сахарного тростника — поучаствовать в сафре. От «Бауски» вызвались человек 10. Были на поле и другие советские граждане: из посольства СССР, других организаций. Выдали нам мачете — и дело пошло, ведь добровольцы были молодыми, полными энергии.

 

Работаем мы и видим, как вдруг над полем завис вертолет. «Что такое?» — думаем. А он приземляется! И выходит из вертолета Фидель Кастро! К каждому участнику уборки сахарного тростника подходит и пожимает руку.

 

Также всем нам в качестве благодарности от Фиделя вручили по сомбреро. Его привез домой в качестве сувенира. Через несколько лет мой сын Володя попросил, чтобы я дал ему сомбреро — на новогодний карнавал. Учился он тогда в первом классе рижской 38–й средней школы. Я объяснил мальчугану, что с этой шляпой надо обращаться бережно, и рассказал историю нашего сомбреро. Сын дал обещание оберегать мой сувенир.

 

Через какое–то время классный руководитель говорит:

 

— Ваш сын — мальчик уже большой, но как скажет что–нибудь — хоть стой хоть падай!

 

— Да что же такого он сказал? — спрашиваю.

 

— Вова пришел на карнавал в сомбреро, и когда одноклассники просили его примерить шляпу, заявлял: «Не могу дать, не просите. Сомбреро моему папе подарил Фидель Кастро!»

 

— Все верно, — говорю, — сомбреро — от Фиделя!

 

Учительница больше ничего не сказала, только посмотрела на меня широко открытыми глазами.

 

Владимир НОВИКОВ.