Илья Каблуков: «Не закончу, пока не обгоню Зарипова»
Матч против «Сочи» станет для Ильи Каблукова тысячным в отечественных чемпионатах. Ранее этого внушительного числа достигли только 17 хоккеистов. Илья подробно рассказал, как складывалась его карьера, с кем на её протяжении он работал, и поделился планами на будущее.
«Конкуренция полезна, за счёт неё растёшь»
— Илья, расскажите, с чего всё началось, как вы пришли в хоккей?
— Хоккеем я начал заниматься в шесть лет. Мы жили тогда в районе метро «Рязанский проспект» на юго-востоке Москвы. Довольно близко была школа «Вымпел», родители меня привезли туда просто показать. Я до этого хоккея не видел — во дворе только футбол был. Я загорелся — так всё и пошло.
— Вы — не единственный из того «Вымпела», кому удалось пробиться на высший уровень; с вами там занимались Максим Гончаров, Александр Комаристый, Вячеслав Солодухин. «Вымпел» чем-то отличался от похожих школ?
— Да не особо мы отличались. Но могу сказать, что у нас в то время была хорошая спонсорская поддержка от Валерия Шанцева. Несмотря на то, что «Вымпел» был, можно сказать, полудворовой командой, у нас всегда были деньги, мы даже ездили в Америку. По уровню финансирования были одни из лучших.
— Что, помимо начального хоккейного образования, дал вам «Вымпел»?
— Ничего такого особенного. Наш тренер, Эдуард Вячеславович Шабанов, был немного строгим, но и всегда помогал. Он до сих пор тренирует. Наверное, главное чему он научил — работоспособность. За начало карьеры могу сказать ему спасибо.
— Как получилось, что из полудворового «Вымпела» вы в 13 лет перешли в солидную школу ЦСКА?
— Нас — несколько человек — позвали в ЦСКА, Эдуард Вячеславович и руководство «Вымпела» долго не хотели отпускать. Но они всё же понимали, что нам надо расти, потому отпустили. За это тоже им спасибо. С этого, по сути, и пошла карьера.
— Ездить каждый день с юго-востока Москвы на север было тяжело?
— К тому времени мы переехали в район Киевской, и оттуда было не так далеко. Ещё и дедушка с бабушкой помогали.
— Каково вам было в новом коллективе? Тем более, что уровень подготовки в ЦСКА был наверняка выше, чем в «Вымпеле»?
— В тот год армейцы забрали ещё несколько ребят из других команд. Из Электростали перешёл Володя Жарков, Дмитрий Моня из «Созвездия», Миша Анисин. Довольно много бомбардиров из других школ в тот год забрали. В целом нормально всё было, насколько помню. Хорошая, дружная команда. В дальнейшем мы выиграли чемпионат России в своём возрасте. К тому же конкуренция полезна, за счёт неё растёшь.
«Меня сейчас двадцатилетние ребята называют Каблук»
— Расскажите о дебюте в Суперлиге. Какова была ваша роль в ЦСКА Вячеслава Быкова?
— Роль… ничего не испортить. При нашей конкуренции просто попасть в состав было достижением. Там играли Вадим Епанчинцев, Олег Сапрыкин, Дима Уппер, Дэвид Немировски. Передо мной как раз ушёл Сергей Мозякин. Играть с ними молодым было тяжело; сейчас молодёжи чуть попроще.
— В каком смысле?
— Сейчас молодые чувствуют себя в первой команде более раскрепощённо. Дедовщины — такой, как раньше — нет. Например, баулы сейчас в ведении сервисменов: когда прилетаешь с поездки, за тебя всё отвозят и разбирают. Раньше было по-другому. Мы вдвоем, допустим, с Володей Жарковым, прилетая ночью с выезда, ехали разгружать и раскладывать баулы. Старшие ребята из аэропорта отправлялись по домам, а мы — во дворец. Тогда ещё в ЦСКА были солдаты, приписанные к арене, один из них следил за вещами — нечто вроде каптёра. Мы с Жарковым помогали ему всё разгружать, раскладывать, как положено, и только после этого шли спать. И мы не могли сказать, что не будем этого делать. То есть сначала с самолета загрузил 30 баулов в автобус, потом довёз до ЦСКА, там это все разгрузил, занёс в раздевалку и разложил, и освободился только в четыре-пять часов утра.
— А в игровом плане были ли те у кого вы что-то подсмотрели, научились?
— Не то чтобы подсмотрел. Могу сказать, что Вадим Сергеевич Епанчинцев — мы до сих пор общаемся — был моим наставником, взял под своё крыло. Я ему благодарен. Помогал, объяснял где и что исправить, следил за молодыми ребятами. То есть я не что-то конкретное подсмотрел, а в целом учился у старших ребят отношению к делу. Позже, в «Атланте», мы играли вместе с Алексеем Ковалёвым — настоящим профессионалом. Я каждую тренировку смотрел на него и что-то перенимал. Смотрел на его манеру поведения, манеру игры, как он себя на льду ведёт… много чего. Но в общении он совершенно обычный человек, который знает как себя вести и как показывать пример другим. Без всяких звёздностей, без всего. Но сейчас так практически везде. Когда человек приезжает в сложившийся коллектив, он ведет себя со всеми на равных. Молодые спокойно общаются со старшими. Меня сейчас двадцатилетние ребята называют Каблук, например. И это нормально, я спокойно к этому отношусь.
— Ваш нынешний партнёр по звену Максим Джиошвили рассказывал в интервью, что вы — как ещё один тренер. Чему вы учите молодых хоккеистов?
— Тоже самое: не то чтобы я их учил чему-то конкретному. Просто подсказываю, как лучше что-то сделать. Например, сыграть где-то менее энергозатратно, чтобы оставались силы на весь матч. Подсказываю, что лучше сделать, чтобы не пропустить — это для меня более важно. Ну а если силы есть, то мы можем забить или сделать что-то важное для команды. От партнёров и тренеров, с которыми работал на протяжении карьеры, я взял многое. Сегодня же могу это передать Ване и Максу. Ребята это впитывают и хотят учиться. Из-за этого всё получается. В конечном итоге все и всё всегда понимают, на самом деле. Только кому-то на это надо полгода, у кого-то получатся сразу. Здесь получилось, что ребята сразу всё поняли и у нас пошла игра. Более того: им самим захотелось играть по той схеме, которую я показал. У нас вышел симбиоз.
— А тренеры используют вас, чтобы транслировать свои идеи?
— Есть такое. Иногда они говорят, например, что кто-то что-то делает неправильно. Сначала показывают сами, а потом я могу проговорить и обсудить это непосредственно с игроком, без тренеров. Иногда через меня доносят информацию — например, не вспылить, где не нужно. К каждому игроку должно быть отдельное отношение. Одного поругать, другого наоборот не трогать, или спокойно объяснить. Тренеров, грубо говоря, четверо, а в команде 30 хоккеистов. Иногда невозможно достучаться до каждого, поэтому легче возрастному игроку объяснить, а он донесёт до остальных. Я могу сесть с ребятами, видео посмотреть, и что нужно разобрать.
— Учитывая это, у вас есть какие-то мысли по поводу тренерской карьеры после окончания игровой?
— Мне нравится. Нравится учить ребят, и наверное к этому всё идёт. Не знаю, может быть, меня возьмут в этот тренерский штаб. У нас примерно похожая идеология и мы очень много лет знакомы. Но жизнь покажет, посмотрим.
«Меня выставили каким-то врагом команды»
— Давайте вернёмся в начало вашей карьеры. У вас тогда было ощущение, что вы лично принимаете участие в возрождении ЦСКА — самой титулованной команды советского хоккея, которая на российском отрезке истории ещё ничего не выигрывала?
— Наверное тогда ещё нет, потому что был молодым. А вот чуть позже, когда из ЦСКА, ушёл в «Торпедо», уже понял что это клубы разного веса.
— А почему вы ушли после второго — вполне успешного — сезона?
— Поступило предложение, можно сказать, погнался за деньгами, наверное так. Плюс меня позвал главный тренер Евгений Попихин. Мне хотелось играть больше, быстрее попасть в «верхние» звенья, а не сидеть в четвёртом. Но тот год не сложился: и команда, и я выступили плохо. Полный провал, и после этого был непростой период. Непонятно что делать, предложений особо не поступало. И тогда меня забрали в «Спартак». Там дела пошли лучше, мне начали доверять. Для меня было в новинку поработать с иностранным тренером — Милошем Ржигой. Хоть он и говорил по-русски, но все равно иностранец. В «Спартаке» был хороший коллектив, я провёл там полтора сезона, потом Ржигу убрали. Пришли новые люди и устроили непонятно что. Меня — молодого парня — выставили каким-то врагом команды.
— Из-за чего?
— Не знаю, наверное, были у них какие-то причины, или просто надо было меня убрать. Тогда Ржига позвал меня в «Атлант». Мы дошли до финала Кубка Гагарина. Играли с уфимцами; понятно, что у нас была менее мастеровитая команда — в сравнении с тем «Салаватом Юлаевым». Но тоже вполне боевая: Паша Траханов (царствие небесное), Ян Булис, Костя Барулин на воротах, Сергей Мозякин, Илья Горохов. Подававший большие надежды Игорь Мусатов — он мог стать одним из топов, но судьба не сложилась. Финансирование было хорошим, арена тоже, были созданы все условия. Но всё равно никто не думал, что мы сможем так далеко пройти в плей-офф.
— Ржига сильно отличался от Быкова, у которого вы начинали карьеру?
— Милош был более эмоциональным человеком. Вячеслав Аркадьевич спокойнее, но в нужное время он мог найти необходимые слова и завести команду. Я ему очень благодарен — мы разве что в этом году не созванивались, а до этого постоянно общались. Его сын — мой ровесник, тоже приезжал в ЦСКА. Вячеславу Аркадьевичу большой респект, как человеку, и Игорю Захаркину тоже, кстати. Он больше тактик. Смотрел на всё со стороны, подмечал какие-то нюансы. Это тоже очень важно. Я считаю, что они топ-тренеры, которые всем всё доказали. Приезжая сюда, завоевывая кубки, выигрывая чемпионаты мира и уезжая спокойно отдыхать.
— Почему после выхода в финал в следующем сезоне у «Атланта» начались проблемы?
— Пошёл развал, перестали поступать деньги. Что-то случилось с человеком, который спонсировал «Атлант» — не знаю точно, что именно. После Ржиги команду тренировал Янне Карлссон, потом Сергей Светлов, потом Алексей Кудашов с бригадой.
— С бригадой?
— Ну примерно с теми же, с кем и сегодня. Только помощником вместо Вячеслава Козлова был Евгений Наместников, а тренером вратарей — Макс Соколов. Когда денег стало совсем не хватать, стали распродавать игроков, чтобы расплатиться с оставшимися. И меня продали в СКА.
«Мы забрали нишу четвёртого звена, а затем не захотели её никому отдавать»
— Как вам удалось закрепиться в СКА и провести там шесть с лишним сезонов?
— За это время СКА очень много кого переварил и выплюнул. Иногда прямо сразу, многие и года не протянули. Когда я пришел, в команде было пять-шесть звеньев, и все ребята — из топов в своих предыдущих командах. Если не попадаешь в первые три звена, где будешь именно играть в хоккей, то там делать нечего. И вопрос стоял: либо забираешь нишу четвёртого звена, где будешь играть только в меньшинстве, ловить на себя шайбы и выполнять задачу не пропустить, либо покидаешь команду. И мы с Женей Кетовым, как-то забрали эту нишу, а затем не захотели её никому отдавать. Из-за этого и продержались там так долго. Когда я пришёл в СКА, тренером был Юкка Ялонен, и мы вылетели во втором раунде плей-офф. Потом приехал Вячеслав Аркадьевич, опять победил и уехал.
— Самый памятный эпизод — как минимум из того этапа вашей карьеры — это серия против ЦСКА, которую удалось вытащить с 0-3?
— Честно, мы до конца верили в победу, как бы пафосно это сейчас ни звучало. Просто чего-то не хватало, удачи не было. Не получалось забить — хотя бы мусорный гол; или наоборот такой пропускали. Но и игроки, и тренеры верили в победу. И всё получилось.
— В той ситуации кто-то из игроков брал на себя мотиваторские функции?
— Конечно. После каждого поражения мы без тренеров разговаривали, обсуждали что происходит. Бывало, что и на повышенных тонах, не буду этого отрицать, но всё это остается в раздевалке. Те, кто постарше, вели за собой — например, Илюха Ковальчук. Он и в раздевалке, и на льду способен мотивировать. Другие ребята тоже, но в 90 % это был Ковальчук. Он и с Быковым и Захаркиным очень хорошо общался, и с игроками.
— После того как счёт в серии стал равным, перед седьмым матчем оставались сомнения в итоговой победе?
— Честно говоря, дальше легко пошло. Могу сказать, что и в следующей серии, против «Ак Барса», вообще всё было спокойно. У нас появилась какая-то самоуверенность, стало получаться всё — даже то, что не получалось раньше. Пошла удача, и мы спокойно обыграли «Ак Барс». Даже сами немного удивились, потому что «Ак Барс» всегда был сильной командой, а тут мы как-то спокойно вышли и… всё закончилось.
«В Корею я поехал как нападающий, способный сыграть и защитника»
— На протяжении карьеры вы нечасто призывались в сборную, а в 2018 поехали на олимпиаду. Как вы попали в состав?
— Не знаю, честно. У Олега Знарока и Харийса Витолиньша был план: три звена атакующие, одно оборонительное. Они меня видели, как раз в последнем. К тому же я несколько матчей сыграл в защите, потому что Олег Валерьевич предполагал ситуацию, что это может понадобиться. Так что в Корею я поехал как нападающий, способный при случае сыграть и защитника.
— Однако вы были на льду, когда в концовке финального матча сборная проигрывала 2:3, и необходимо было именно забивать, а не пропускать.
— Мы играли в меньшинстве, да ещё и собирались снимать вратаря, потому я и был на льду. Затащил шайбу в зону немцев, после этого заменили вратаря и вылетел Никита Гусев. Ни о чём особенном я в тот момент не думал, выполнял задачу привезти шайбу в чужую зону. Так и получилось.
— Почему игра с Германией получилась такой тяжёлой?
— Это был какой-то бич. Вроде мы играем нормально, как привыкли, потом выходят какие-то немцы и забивают. От них же на тех играх и другие наплакались, ничего не могли сделать. Все думали: ну Германия, обыграем сейчас. Выходили и проигрывали. Мы вроде бы правильно настроились, были готовы, но всё пошло… не туда пошло. Хорошо, что в итоге всё же победили.
— Как и почему вы перешли в «Авангард»?
— В 2020 году ввели потолок зарплат, и одновременно в СКА взяли курс на омоложение. Работа в «Авангарде» с Бобом Хартли стала для меня совершенно новым опытом. Это другая хоккейная вселенная, которую я осознал только через год.
— В чём основные различия?
— Это всё нюансы: подход, сама психология другая. Допустим я не играл полсезона, Хартли мне говорил: всё хорошо, продолжай работать. И вот если это перетерпел, выполнил всё, показал что можешь работать, не перешёл на какой-то бубнёж… Некоторые так и реагируют, этим создают в команде плохую атмосферу. А к тем, кто со всем справился, потом никогда не будет претензий, и даже некоторые вещи будут прощать.
— Полсезона не играли из-за травмы?
— Да нет, просто в состав не проходил. Целыми днями работал, работал. Причём часто я выполнял всё как другие, а у Боба постоянно были ко мне претензии. Я это всё терпел, снова терпел. А потом вдруг всё стало нормально.
— Три Кубка Гагарина, тысяча матчей на высшем уровне, олимпийское золото. Есть ещё какая-то мечта у хоккеиста Ильи Каблукова?
— Да, есть. Разговаривая год назад с Данисом Зариповым, у которого пять Кубков, я сказал что не закончу, пока его не обгоню. Так что буду стараться.
Досье
Илья Андреевич Каблуков
Родился 18 января 1988 года в Москве
Карьера: 2006-2008 — ЦСКА, 2008/2009 — «Торпедо», 2009-2011 — «Спартак», 2011-2014 — «Атлант», 2014-2020 — СКА, 2020-2022 — «Авангард», 2022-н.в. — «Динамо» Москва;
Достижения: обладатель Кубка Гагарина (2015, 2017, 2021), олимпийский чемпион (2018).