Россия в черных сетях
Слом русского национального кода в 1917 году
В феврале 1917 г. элита русского народа, большая часть его образованного общества отвергла дарованного ему Божьего Помазанника, предала своего Царя. В этом предательстве виновны не столько самые радикальные враги России — революционеры, сколько либеральная оппозиция, представители буржуазии и купечества, немалая часть духовенства и высшего генералитета русской армии. Вместе с тем крушение монархии в России не могло стать результатом только измены верхушки.
В 1917 г. произошло грехопадение всего народа, который, при всей своей симпатии к монархии, в целом остался пассивным зрителем свержения, заточения, а затем и убийства своего Государя и его Семьи.
Все события так называемого отречения — это поединок Царя и «февралистов». До последнего момента Император Николай II надеялся отстоять свои священные права, отстоять законную власть. Он рассчитывал получить поддержку от окружавших его людей, ждал от них исполнения священного долга верноподданных. Но тщетно. Кругом царили «измена, трусость, и обман».
«Подавить открыто революцию Николай II не мог, - пишет доктор исторических наук Г. З. Иоффе. - В Пскове он был “крепко” зажат своими генерал-адъютантами. Прямое противодействие им в условиях Пскова, где положение контролировал один из главных изменников, Рузский, было практически невозможно. В белоэмигрантской среде можно найти утверждение, что если бы Николай II, находясь в Пскове, обратился к войскам, среди них нашлись бы воинские части, верные царской власти. Однако практически он не имел такой возможности, хотя бы потому, что связь осуществлялась через штаб генерала Рузского. В соответствии с показаниями А.И. Гучкова, Рузский прямо заявил Николаю II, что никаких воинских частей послать в Петроград не сможет».
В 1927 г. в предисловии к сборнику «Отречение Николая II» большевик Михаил Кольцов писал: «Где тряпка? Где слабовольное ничтожество? В перепуганной толпе защитников трона мы видим только одного верного себе человека — самого Николая. Нет сомнения, единственным человеком, пытавшимся упорствовать в сохранении монархического режима, был сам Монарх. Спасал, отстаивал Царя один Царь. Не он погубил, его погубили».
Николай II предпочёл заточение, мученическую смерть и даже гибель своей семьи участию в братоубийственной войне и беззаконии. Царь, вслед за Спасителем, Которого нечистый дух соблазнял поклониться ему, обещая все блага мира, отвечал сатане: «Изыди от Мене, сатано: писано бо есть: Господу Богу твоему поклонишися и тому единому послужиши» (Мф. 4:9).
2 марта 1917 г. в занесённом пургой Пскове не Государь Николай Александрович отрёкся от престола — большая часть России не захотела иметь Царя. Николай II лишь склонился перед Волей Божьей, в точности как это сделал пророк Самуил, когда народ больше не захотел видеть его судьёй: «И сказал Господь пророку Самуилу: послушай голоса народа во всём, что они говорят тебе, ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтобы Я не царствовал над ними» (1 Цар. 8: 7-18).
Являясь русским Царём, Государь не мог себя ограничить западной конституцией — не потому, что он судорожно держался за власть, а потому, что сама власть, по существу своему, не поддавалась ограничению. Ограничить её означало изменить не власть, а изменить ей.
Русский Царь не просто Царь-Помазанник, которому вручена Промыслом судьба великого народа. Он — тот единственный Царь на земле, которому поставлена от Бога задача охранять Святую Церковь и нести высокое царское послушание до Второго Пришествия Христова. Русский Царь — Богом поставленный носитель земной власти, действием которого до времени сдерживается сила зла. Понимание этого служения Царя было почти полностью утрачено в русской правящей элите и сильно подорвано в народе.
Немало было представителей элиты, кто бы в большей или меньшей степени не одобрял свержение монархии: некоторые генералы спешили снять с себя царские вензеля и надеть красные банты, поэты, писатели — скорее воспеть новую «свободную» власть «свободной» России, крестьянство — предвкушало передел земли, рабочие — ждали передачи им в управление заводов и фабрик, многочисленные учителя, библиотекари, приват-доценты и просто доценты, профессора университетов уповали на безграничную свободу, понимая под нею "всё только хорошее".
К этим простодушным почитателям присоединятся многие священнослужители. Святейший Синод откажется обратиться к народу с требованием прекратить беспорядки в Петрограде, останется полностью безучастным к судьбе свергнутого Государя, будет приветствовать «освобождение» русской Церкви и благословлять «благоверное» Временное правительство. По инициативе и при непосредственном участии митрополита Киевского Владимира (Богоявленского) из зала заседаний Синода было вынесено царское кресло, которое в глазах значительной части иерархов являлось символом «цезарепапизма». Весьма символично, что в августе 1918 г. митрополит Владимир был выдан монастырской братией революционным бандитам, которые расстреляли владыку возле его резиденции в Киево-Печерской лавре. Из Святейшего Синода были насильственно удалены убеждённые монархисты митрополит Питирим (Окнов) и митрополит Макарий (Невский). Многие захотели освободиться от старой власти, но какой будет власть новая, никто не думал.
Между тем «с падением Царя пала сама идея власти, в понятии русского народа исчезли все связывающее его обязательства. При этом власть и эти обязательства не могли быть ничем заменены».
Лучшие представители духовенства сумели разглядеть за маской «прекрасной Свободы» дьявольскую гримасу. Епископ Тобольский и Сибирский Гермоген (Долганов) категорически отказался приветствовать революцию. В качестве резолюции на постановлениях своего епархиального съезда он писал: «Я ни благословляю случившегося переворота, ни праздную мнимой еще “пасхи” нашей многострадальной России и исстрадавшегося душою духовенства и народа, ни лобызаю туманное и “бурное” лицо “революции”, ни в дружбу и единение с нею не вступаю». Владыка Гермоген до конца сохранил свои монархические убеждения, призывал паству «сохранять верность вере отцов, не преклонять колена перед идолами революции и их современными жрецами, требующими от православных русских людей выветривания, искажения русской народной души космополитизмом, интернационализмом, коммунизмом, открытым безбожием и скотским гнусным развратом». В 1917 г., будучи епископом Тобольским, владыка Гермоген делал всё, чтобы облегчить жизнь находившейся в заключении Царской Семье. В июне 1918 г. владыка вместе с другими священнослужителями был утоплен большевиками в реке Туре.
Епископ Макарий (Гневушев), выступая в февральские дни 1917 г. в кафедральном соборе Нижнего Новгорода, говорил: «Стойте же, друзья, непреоборимой стеной вокруг Царского престола. Пусть и теперь, как во времена Козьмы Минина, князя Пожарского, протопопа Саввы, архимандрита Печерского монастыря, и людей всех положений и сословий, соборный колокол созывает всю Русь под единый великий и святой стяг, на котором огненными словами начертано: За Веру, Царя и Отечество!».. Владыка Макарий был расстрелян большевиками 4 сентября 1918 г. под Смоленском.
Конечно, мы не имеем права забывать и обо всех верных Святой Руси людях из самых разных сословий, кто в позорные и страшные февральские дни не испугался засвидетельствовать свою преданность Царю. Княжна Н.П. Грузинская вспоминала: «Февраль 1917-го года застал меня в Москве. Грянул страшный удар грома, вселивший ужас и негодование в наши сердца. Вечером я пошла к графине Белевской, и мы, взрослые, мрачно толковали о том, что думать и что делать. Пока с тоской в душе мы перебирали всякие возможности, в столовой рядом раздались торжественные звуки “Боже, Царя храни”. Младшие дети графини расставили на большом столе все фотографии Царской Семьи, которые могли собрать, поставили пластинку “Боже, Царя храни” в граммофон и в благородном порыве лояльности чистых детских душ к тем, кто впал в несчастье, проходили церемониальным маршем перед фотографиями, делая им поклоны».
В мае 1920 г. на греческом острове Лемнос в эмигрантском лагере похоронили 14-летнюю графиню Елену Граббе. Когда разбирали вещи умершей от туберкулеза девочки, то нашли написанную ею после ареста Государя молитву: «Спаси, Господи, Государя нашего Императора Николая Александровича, уменьши страдания его, поддержи его и соблюди от врагов его. Дай ему, Господи, силу побороть врагов своих и, если будет на то воля Твоя, просвети его на мудрое царствование…».
Менее чем за месяц Временное правительство сломало все старые государственные институты, судебную систему, ликвидировало полицию, дезорганизовало армию. Была упразднена и Государственная дума, именем которой был совершён переворот.
1 сентября 1917 г. Керенский самочинно и абсолютно незаконно провозгласил Россию республикой, а себя — министром-председателем и верховным главнокомандующим, совершив тем самым окончательную узурпацию власти. Слабая и ничтожная, она продержалась недолго, и на смену ей пришла другая — страшная и античеловеческая. Последующие преступления большевизма заслонили в глазах общественности подлость и предательские деяния Милюкова, Гучкова, Львова, Родзянко, Керенского, Алексеева, Рузского и прочих творцов Февраля, ниспровергателей исторической России. Но суд истории над ними состоялся, и его беспощадный приговор не замолчать.
В бесчинствах и злодействах февралистов можно было узреть грядущий красный террор, Соловки и ГУЛаг. Вот как описывал февральские события в столице очевидец, начальник Петроградского охранного отделения генерал К.И. Глобачёв: «Те зверства, которые совершались взбунтовавшейся чернью в февральские дни по отношению к чинам полиции, корпуса жандармов и даже строевых офицеров, не поддаются описанию. Они нисколько не уступают тому, что впоследствии проделывали над своими жертвами большевики в своих чрезвычайках. Городовых, прятавшихся по подвалам и чердакам, буквально раздирали на части: некоторых распинали у стен, некоторых разрывали на две части, привязав за ноги к двум автомобилям, некоторых изрубали шашками. Были случаи, что арестованных чинов полиции и жандармов не доводили до мест заключения, а расстреливали на набережной Невы, а затем сваливали трупы в проруби. Одного, например, пристава привязали веревками к кушетке и вместе с нею живьём сожгли. Пристава Новодеревенского участка, только что перенесшего тяжёлую операцию удаления аппендицита, вытащили с постели и выбросили на улицу, где он сейчас же и умер».
Барон Н.Е. Врангель вспоминал: «Во дворе нашего дома жил околоточный; его дома толпа не нашла, только жену; её убили, да кстати и двух её ребят. Меньшего грудного — ударом каблука в темя». Писатель М.М. Пришвин записал в те дни в своем дневнике: «Две женщины идут с кочергами, на кочергах свинцовые шары — добивать приставов». Массовые убийства офицеров происходили в кровавые февральско-мартовские дни в Петрограде, Кронштадте, Гельсингфорсе, Свеаборге. Вот лишь некоторые имена зверски убитых: командир запасного батальона Лейб-гвардии Павловского полка полковник А.Н. Экстен, начальник учебной команды запасного батальона Лейб-гвардии Волынского полка штабс-капитан И. С. Лашкевич, командир крейсера 1-го ранга «Аврора» капитан 1-го ранга М. И. Никольский, главный командир Кронштадтского порта адмирал Р. Н. Вирен. Это они, верные присяге и долгу, подло убитые, заколотые, сожженные заживо, являются истинными мучениками Февраля, а не мародёры и дезертиры, погибшие либо в стычках с полицией и войсками, либо в пьяных перестрелках друг с другом. Эту публику хоронили на Марсовом поле Петрограда под революционную песню «Вы жертвою пали…».
С первых же дней февралистского режима проявилось его полное пренебрежение к закону и правосудию. Без предъявления какого-либо обвинения арестована Царская Семья, включая несовершеннолетних детей, по всей стране в тюрьмы были брошены сотни так называемых «представителей старого режима»: губернаторов, жандармов, полицейских.
17 марта 1917 г. решением Временного правительства была учреждена Верховная чрезвычайная следственная комиссия (ВЧСК) — первая ЧК. Через год с небольшим практически одноимённая организация станет главной исполнительной силой красного террора и зальёт Россию кровью. Мало кто знает, что страшный термин «враг народа» появился в феврале-марте 1917 г.
По постановлению первой ЧК, также без предъявления обвинений, в тюрьме Петропавловской крепости оказались все министры Императорского правительства, за исключением тайных пособников переворота П.Л. Барка, Э.Б. Кригер-Войновского и Н.Н. Покровского. В Петропавловскую крепость были помещены подруга Государыни А.А. Вырубова и некоторые другие приближённые Царской Семьи. Вся их «вина» состояла лишь в том, что они служили Царю. Керенскому были хорошо известны условия содержания узников Петропавловской крепости. Один из них, бывший министр юстиции и председатель Государственного совета И.Г. Щегловитов, написал Керенскому письмо: «Испытывая чрезвычайные стеснения от исключения верхнего пальто, шапки, галош, смены белья, туалетных принадлежностей, папирос, денег и часов и имея в виду, что всё это отобранное у меня осталось в Государственной Думе, покорнейше прошу сделать немедленное распоряжение о пересылке указанных выше вещей по новому месту содержания». Просьба Щегловитова осталась без внимания, и до самой своей мученической гибели от рук большевиков он находился в заточении в тяжелейших условиях. Бывший председатель Совета министров Б.В. Штюрмер был замучен в Петропавловской крепости. Больного истощённого старика революционные власти поместили в Трубецкой бастион, где подвергали побоям и оскорблениям. Когда Штюрмер умирал, жена и другие родственники хотели пройти к нему, но их задержали караульные, объявившие: «Никого не пропустим! Пускай околевает при нас и только при нас. Много чести ему прощаться с родственниками».
Заметим, что речь идёт не о большевистских застенках, не о сталинском ГУЛАге, а о тюрьме «самого демократического правительства свободной России». Обо всем этом были осведомлены Керенский, князь Г.Е. Львов, просвещенный поборник свободы профессор Милюков, думский краснобай Родзянко, почтенный член ЧСК, редактор её стенографических отчетов, поэт А.А. Блок. Певец «Незнакомки» не побрезговал соучаствовать в постыдном судилище над беззащитными людьми. В письме к матери от 18 мая 1917 г. Блок описывал свои впечатления от посещения заключённых в Трубецком бастионе: «Пошли в гости — сначала к Воейкову; это — ничтожное довольное существо. Потом пришли к Вырубовой (я только что сдал её допрос); эта блаженная потаскушка и дура сидела со своими костылями на кровати». Зная, как умирал в 1921 г. брошенный всеми поэт, трудно избавиться от мысли о Божьем возмездии.
Не может не потрясать степень малодушия, которое охватило многих представителей практически всех слоёв русского народа, включая и священнослужителей. Так, митрополит Вениамин (Федченков), на глазах которого толпа растерзала губернатора Твери, размышлял: «Я думал: вот теперь пойти и тоже сказать: не убивайте! Может быть, бесполезно? А может быть, и нет? Но если и мне пришлось бы получить приклад, все же я исполнил бы свой нравственный долг… Увы, ни я, ни кто другой не сделали этого… И с той поры я всегда чувствовал, что мы, духовенство, оказались не на высоте своей…».
Ещё до (!) опубликования текста так называемого отречения Государя, 2 марта 1917 г., в печати появился «Приказ № 1», который стал отправной точкой развала армии. Главным в приказе был пункт, согласно которому во всех политических выступлениях воинские части подчинялись теперь не офицерам, а своим выборным комитетам и Совету. Один из авторов приказа меньшевик И. Гольденберг объяснял позднее причину появления приказа: «Приказ номер один — не ошибка, а необходимость… В день, когда мы “сделали революцию”, мы поняли, что если не развалить старую армию, она раздавит революцию. Мы должны были выбирать между армией и революцией. Мы не колебались и приняли решение в пользу последней». Солдаты начали митинговать, выходить из окопов, брататься с немцами. Для германского командования свержение царя стало неожиданным, но очень ценным подарком судьбы. Немецкий генерал Людендорф писал: «На востоке наступила огромная перемена. В марте споспешествуемая Антантой революция свергла Царя. Власть захватило правительство с сильной революционной окраской. Наше общее положение значительно улучшилось. Предстоящие на западе бои меня не страшили».
Для того чтобы добить Россию, смертельно раненную «февралистами» и ее же союзниками, германское верховное командование дало возможность проехать через свою территорию из Швейцарии в Петроград русским социал-демократам во главе с Лениным. А из Америки на пароходе с толпой приспешников был отправлен Троцкий. Приезд этих экстремистов лишь усугубил всеобщий развал в России, который шёл от самых верхов Временного правительства.
Кроме создания комитетов и разгрома командования, «реформатор» Керенский распорядился уволить из рядов армии всех нижних чинов старше 43 лет. Такая частичная демобилизация выбила из вооруженных сил наиболее опытный унтер-офицерский и солдатский костяк. В конце апреля генерал Поливанов, бывший царский министр, выпустил при поддержке революционного вождя Керенского «Декларацию прав солдата», которая, по словам генерала Алексеева, «вогнала последний гвоздь в гроб нашей вооруженной силы». По этой декларации все военнослужащие получали право принадлежать любой политической партии, вести любую пропаганду, участвовать в выборах. Отменялось отдание воинской чести, отменялись все дисциплинарные взыскания. Армия превращалась в стадо.
Таким образом, в феврале 1917 г. рухнули государственные и духовные опоры русского народа, произошёл серьёзный надлом его традиционного национального кода, окончательно сломленного всеми последующими событиями.
Главной целью февральского переворота была замена русской православной цивилизации на западную так называемую демократическую цивилизацию, с её прагматизмом и либеральной идеологией. Оценивая эти устремления вождей Февраля, Иван Ильин отмечал: «Какое политическое доктринёрство нужно было для того, чтобы в 1917 году сочинить в России некую сверхдемократическую, сверхреспубликанскую, сверхфедеративную конституцию и повергать с её наиндивидуальнейшей историей, душой и природой в хаос бессмысленного и бестолкового распада».
Февраль 1917 г. привёл наш народ к Октябрю. Нет сомнений, что и Февральская, и Октябрьская революции были осуществлены под руководством единого центра. Известный русский юрист П.И. Новгородцев утверждал, что «кн. Львов, Керенский и Ленин связаны между собой неразрывной связью. Кн. Львов также повинен в Керенском, как Керенский в Ленине». Февраль и Октябрь — звенья одной цепи, они имели общих покровителей и кредиторов. Судя по всему, Керенский изначально был поставлен на свою должность временно и, по замыслу его заграничных хозяев, должен был быть позднее заменён более радикальным лидером. Один из ведущих финансистов русской революции американский промышленник Ч. Крейн летом 1917 г. уверял, что «революция находится лишь в своей первой фазе, она должна расти. Революция Керенского уступит дорогу коммунизму».
Большевизм не свалился на Россию как «снег на голову». Он долгие годы взращивался в сознании русского общества. Большевизм стал закономерным итогом богоборчества и богоотступничества. Архиепископ Антоний (Храповицкий) откровенно констатировал ещё в 1905 г.: «Дела идут скверно, особенно церковные: церкви всё более пустеют, а люди всё более становятся бессовестными». Самое страшное, что эта «бессовестность» охватила духовные семинарии, которые выпускали часто не пастырей, а революционеров с духовным образованием. «В семинариях, - писал отец Павел Флоренский, - воспитывались наиболее активные безбожники». В предреволюционные годы жандармское управление не раз констатировало предосудительное поведение семинаристов, распространение среди них атеистической литературы, связи с радикальными студенческими организациями.
Ещё более масштабным был упадок веры и распространение богоборчества в педагогических и других высших школах. «Я учусь в высшем учебном заведении, откуда выходят учительницы, - писала в 1913 г. В. В. Розанову одна курсистка, - и вот среди этой молодёжи я до сих пор, в течение 2 ½ лет, не встретила никого, кто бы любил Родину, стремился бы к тому, чтобы принести ей пользу; нет! Кругом полное равнодушие, безразличие (в лучшем случае) ко всему русскому и, с другой стороны — презрение к России, к её якобы отсталости. Всё русское — гадко и смешно! И это будущие учительницы! Что они дадут детям?! Ни веры, ни любви к Родине! А профессора (большинство) способствуют развитию враждебности и презрения к России».
Во всем этом богохульстве, презрении и ненависти к России отчетливо просматривается зловещий лик большевизма.
Большевизм — особое явление во всемирной истории. Ни один режим, ни до, ни после, не возводил в такой степени богоборчество и ненависть к национальному началу в ранг главных приоритетов своей политики. Основой большевизма была антимораль. Его кредо сформулировано в словах Ленина: «Нравственно то, что отвечает интересам пролетариата. Наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата. Наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы пролетариата». На самом деле за словесной «заботой» об интересах пролетариата скрывалось абсолютное отрицание всего духовно-русского, агрессивное и последовательное богоборчество. Ф.М. Достоевский одним коротким, но очень точным словом охарактеризовал сущность этих людей — бесы. Многие большевистские деятели в тот или иной период своей жизни погружались в оккультизм с сатанинским уклоном, некоторые являлись членами тайных обществ. Ленин, известный своей патологической ненавистью к христианству, ещё в начале ХХ в. читал лекции в парижской Русской высшей школе общественных наук, созданной масонской ложей «Космос». Троцкий «внимательного изучал исследования о бесах и демонах, об их князьях, дьяволе и об их тёмном царстве». Свердлов с юных лет увлекался каббалистическим оккультизмом и чёрной магией. Семинарист Джугашвили, стремясь завоевать расположение членов подпольного революционного кружка, совершил в храме акт чудовищного надругательства. Бухарин в юности считал себя «антихристом», глумился над Святым Причастием, позже вступил в масонскую ложу. По западным источникам, членами масонских лож являлись известные большевики Красин, Луначарский, Скворцов-Степанов. Последний наряду с Ярославским (Губельманом) был инициатором и активным пропагандистом программы «воинствующего атеизма» в СССР в 20-30-е гг.
Всё это и было питательной средой пресловутой большевистской «нравственности» позволявшей, исходя из бесовских «принципов», уничтожать людей сотнями тысяч, в том числе и представителей того же пролетариата, лишь по причине их непригодности делу мировой революции. Та же «нравственность» вполне допускала тотальное уничтожение людей по признаку принадлежности к «паразитическому» классу и сословию. Эта «нравственность» позволяла отдавать исконные русские земли военному противнику, только для того, чтобы сохранить захваченную власть. Эта «нравственность» позволяла разрушать храмы, сжигать иконы, глумиться над честными мощами, убивать священников. Эта «нравственность» позволяла обрекать на людоедство крестьян Поволжья, Казахстана и Украины, обрекать на нищету и бесправие рабочий класс русских городов. Большевизм ставил своей целью уже не только смену русского цивилизационного кода, а полное уничтожение России как исторического государства, превращение её в плацдарм для мировой революции.
Высказывания и руководящие указания «вождей» большевизма ярко иллюстрируют наш вывод. Возьмём лишь некоторые заявления самого главного из них — председателя Совнаркома Ленина. Телеграмма в Пензу, 9 августа 1918 г.: «Необходимо произвести беспощадный массовый террор против кулаков, попов, белогвардейцев. Сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города. Телеграфируйте об исполнении». Указание от 21 февраля 1918 г. по поводу организации трудовых батальонов: «В эти батальоны должны быть включены все работоспособные члены буржуазного класса, мужчины и женщины, под надзором красногвардейцев; сопротивляющихся расстреливать». 25 декабря 1919 г., после дня памяти святителя Николая, в который православные христиане не работали, Ленин издал приказ: «Мириться с “Николой” глупо, надо поставить на ноги все Чека, чтобы расстреливать не явившихся на работу из-за “Николы”».
Чудовищное злодейство 17 июля 1918 года — убийство большевиками в Екатеринбурге Царской Семьи было последней точкой отречения так называемой русской общественности от исторической России. Как писал святитель Иоанн Шанхайский (Максимович): «Под сводом Екатеринбургского подвала был убит Повелитель Руси, лишенный людским коварством Царского венца, но не лишенный Божией правдой священного миропомазания». И снова мы видим со стороны большей части народа равнодушное и трусливое безмолвие.
Конечно, были те, кто искренне скорбел по убитому Государю, кто оставался ему предан даже ценою жизни. Но не они определяли тогда отношение к этому злодеянию. Представители так называемой совести нации, интеллигенция, соревновалась друг с другом в глумлении над убитым Самодержцем. «Щупленького офицерика не жаль, конечно… он давно был с мертвечинкой» — так отозвалась об убийстве Царя поэтесса Серебряного века Зинаида Гиппиус.
Император Николай II явил собой пример величайшего смирения и христианского прощения ближнего. Старшая дочь Государя Великая княжна Ольга Николаевна передала нам слова отца, которые звучат сегодня как завещание для всех христиан мира: «Отец просил передать всем тем, кто Ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за Него, так как Он всех простил и за всех молится, и чтобы не мстили за себя, и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но не что зло победит зло, а только любовь».
Последний русский Царь и его Семья были прославлены Русской Православной Церковью как святые мученики-страстотерпцы. Без народного почитания канонизации не бывает. Это почитание Государя, Государыни и их венценосных детей началось сразу после их злодейского убийства. Те, кто не оставил Бога в тяжёлые времена, в своих сокровенных молитвах прославляли мученический подвиг Царской Семьи, отдавшей жизнь за Христа. Люди обращались к Царю с мольбами о спасении русского народа и России, твердо веря, что он и его близкие в числе святых предстоят пред Богом. Много священников и мирян, официально обвиненные в мрачные 20-30-е годы в контрреволюционной деятельности, на самом деле были замучены в ГУЛАГе именно за почитание Царя и его семьи. Одержимость, с какой партийные и карательные органы преследовали всё и вся, что имело хоть малейшее отношение к царственным мученикам, вылилось в уничтожение Ипатьевского дома, исполненное первым секретарем Свердловского обкома партии Б.Н. Ельциным по приказу из Москвы. Ведь, перед ним, местом убийства, собираются верующие! Прошло почти 100 лет, столько грязи вылито на Царя, стольких его почитателей сгноили, а в народе все ширится любовь к нему.
Вдумайтесь, Николай II — единственный Царь в нашей истории, удостоенный чести быть прославленным в лике святых! «Последние Царь и Царица в ХХ веке, в эпоху цинизма, рационализма и атеизма, смогли явить миру великое чудо Богопреданности. Этот несказанный феномен имеет всемирное звучание. Скоро минет сто лет, как беснуются духовно невежественные, но шумные толпы хулителей и очернителей Царственных Страстотерпцев… А Царские Лики сияют на иконах в православных храмах и обителях во всех уголках мира. Им с трепетом душевным молятся миллионы — за себя, за своих близких, за Россию, за род человеческий».
В 1918-1919 гг. большевики убили почти всех представителей Дома Романовых, находившихся на территории России. Спастись удалось буквально единицам. Одновременно был запущен маховик массового террора. В сентябре 1918 г. в «Еженедельнике ЧК» выходит следующее постановление: «I. Применение расстрелов. 1. Всех бывших жандармских офицеров по специальному списку, утверждённому ВЧК. 2. Всех подозрительных по деятельности жандармских и полицейских офицеров соответственно результатам обыска. 3. Всех имеющих оружие без разрешения, если нет налицо смягчающих обстоятельств (например, членство в революционной Советской партии или рабочей организации). 4. Всех с обнаруженными фальшивыми документами, если они подозреваются в контрреволюционной деятельности. 5. Изобличение в сношениях с преступной целью с российскими и иностранными контрреволюционерами и их организациями, как находящимися на территории Советской России, так и вне её. 6. Всех активных членов партии социалистов-революционеров центра и правых. 7. Всех активных деятелей к/революционных партий (кадеты, октябристы и проч.). 8. Дело о расстрелах обсуждается обязательно в присутствии представителя Российской партии коммунистов. 9. Расстрел приводится в исполнение лишь при условии единогласного решения трёх членов Комиссии. 10. Арест с последующим заключением в концентрационный лагерь.11. Всех призывающих и организующих политические забастовки и другие активные выступления для свержения Советской власти, если они не подвергнуты расстрелу.12. Всех подозрительных, согласно данным обысков, и не имеющих определённых занятий бывших офицеров. 13. Всех известных руководителей буржуазной и помещичьей контрреволюции.14. Всех членов бывших патриотических и черносотенных организаций.15. Всех без исключения членов партий с.-р. центра и правых, народных социалистов, кадетов и прочих контрреволюционеров. 16. Активных членов партии меньшевиков, согласно признакам, перечисленным в примечании к пункту 6. Должны быть произведены массовые обыски и аресты среди буржуазии, арестованные буржуа должны быть объявлены заложниками и заключены в концлагерь, где для них должны быть организованы принудительные работы. В целях терроризации буржуазии следует также применять выселение буржуазии, давая на выезд самый короткий срок (24-36 часов)…».
После выхода этого постановления в Петрограде за один месяц в порядке его исполнения было расстреляно более 800 бывших сановников, министров, профессоров, офицеров.
24 января 1919 г. по инициативе Свердлова ЦК издал секретный циркуляр «Об отношении к казакам», который положил начало тотальному уничтожению донского, кубанского и терского казачества: «Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью… Конфисковать хлеб и заставить ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам… Уравнять пришлых иногородних к казакам в земельном и во всех других отношениях… Вооруженные отряды оставлять в казачьих станицах впредь до установления полного порядка».
Вслед за циркулярным письмом ЦК 3 февраля 1919 г. появился секретный приказ председателя РВС Троцкого «О расказачивании». Тогда же директива Донбюро ВКП(б) прямо предписывала: физическое истребление по крайней мере 100 тысяч казаков, способных носить оружие, т.е. от 18 до 50 лет; физическое уничтожение так называемых верхов станицы (атаманов, судей, учителей, священников), хотя бы и не принимающих участия в контрреволюционных действиях; выселение значительной части казачьих семей за пределы Донской области.
Член РВС 8-й красной армии Якир требовал от подчинённых следующих мер в отношении казаков: «Полное уничтожение всех, поднявших оружие, расстрел на месте всех, имеющих оружие, и даже процентное уничтожение мужского населения». 30 октября 1920 г. Сталин телеграфировал Ленину: «Выселено в военном порядке пять станиц. Недавнее восстание казаков дало подходящий повод и облегчило выселение, земля поступила в распоряжение чеченцев…». О том, что творили большевики на Дону, свидетельствовали те из них, кто не до конца ещё потерял совесть. Посланный на Дон московский коммунист М. Нестеров: «Партийное бюро возглавлял человек…, который действовал по какой-то инструкции из центра и понимал ее как полное уничтожение казачества… Расстреливались безграмотные старики и старухи, которые едва волочили ноги, урядники, не говоря уже об офицерах. В день расстреливали по 60-80 человек…».
Вспоминая события тех лет, М. Шолохов в письме к М. Горькому от 6 июня 1931 г. сообщал: «Я нарисовал суровую действительность, предшествующую восстанию; причем сознательно упустил такие факты… как бессудный расстрел в Мигулинской станице 62 казаков-стариков или расстрелы в станицах Казанской и Шумилинской, где количество расстрелянных казаков (б. выборные хуторские атаманы, георгиевские кавалеры, вахмистры, почетные станичные судьи, попечители школ и проч. буржуазия и контрреволюция хуторского масштаба) в течение 6 дней достигло солидной цифры — 400 с лишним человек…».
Красный террор охватил всю территорию России и все слои её населения. Методично и безжалостно большевики расправлялись с духовенством и активными мирянами. Воистину они гибли за Христа, за веру, так как в преобладающей своей части каких-либо поступков, угрожающих новой власти, не совершали. 8 ноября 1917 г. царскосельского протоиерея Иоанна Кочурова после избиения волокли по шпалам железнодорожных путей, пока он не скончался. В 1918 г. три православных иерея в г. Херсоне были распят