БОЕВЫЕ СОБАКИ КОНКИСТЫ

Первым, кто спустил собак на туземцев Нового Света, был Колумб. Он привез испанских боевых собак в Эспаньолу (колониальное название острова Гаити) в 1493 году. Он использовал собак при разгоне враждебной группы индейцев, которая пыталась пресечь его высадку на Ямайку в 1494 году. Также Колумб использовал 20 собак во время битвы при Вега Реал в 1495 году.
Боевые собаки конкистадоров активно участвовали в завоевании Нового Света.

Можно по разному относиться к этому эпизоду истории, но факт остается фактом — несмотря на многовековую дрессировку собак для боя и для помощи воину, конкиста по масштабам использования собак превзошла все ранее известные нам случаи.

Гонсало Писарро — испанский конкистадор и брат Франсиско (завоевал империю инков) — привез для экспедиции в Перу в 1591 году около тысячи собак. Возможно, это наибольшее количество боевых псов, которых когда-либо использовали на войне. К 1509 году численность собак на острове Гаити была настолько велика, что они сворами нападали на домашний скот, и вскоре на них начали охотится.

Книга Historia General испанского историка Антонио де Эррера (1601-1615) содержит самые детальные изображения собак конкистадоров в битвах против индейцев. На обложке первого тома Historia General мы видим сцену битвы с изображением боевых собак. Одну из собак все еще удерживают на поводке, но остальные уже спущены и бегут вперед на врага вместе с конницей. Возможно, это сделано для того, чтобы индейцам было труднее выбрать цель для нападения. На гравюре собаки изображены без защитных доспехов, но современные исследования доказывают, что их использовали довольно часто.

Почему использование боевых собак достигло своего апогея во время завоевания Нового Света? Собак обучали атаковать врага еще со времен древности, но количество псов, которые использовались в Америке, многократно превышает все известные нам ранее случаи. Ответ заключается в том, что индейцы не носили одежду и какую-либо защиту и поначалу очень боялись огромных догообразных псов.
Сейчас трудно установить, к какой породе они принадлежали: судя по гравюрам и описаниям, помесь мастифа с догом, гладкошерстные, вислоухие, в холке до метра высотой, на тонких, но сильных лапах, очень быстрые и чрезвычайно злобные, приученные есть человечину. Из псовых пород ацтеки и индейцы Антильских островов знали только маленьких упитанных собачек, не умевших лаять, которых употребляли в пищу. И вдруг являются злобные клыкастые чудища, оглушают яростным лаем и рвут на части всякого, на кого укажут их хозяева.

Контраст между людьми, которые использовали собак и теми, против кого они были использованы отличался от большинства европейских войн, восходящих к Античности, где воины были одинаково экипированы, имели схожее телосложение и цвет кожи.
Поэтому испанцы могли не бояться, что собаки, в пылу боя, как бывало со слонами Ганнибала, могли напасть на тех, кто их первоначально спустил. Этим преимуществом позже воспользовались во время своих завоеваний португальцы, французы и англичане. Эти же различия оценили и рабовладельцы американского Юга.

Особенно эффективны собаки были в сельве и в горах, где не мог развернуться всадник: вынюхивали засады и преследовали туземцев — в чем, не подозревая того, им помогали сами индейцы, которые раскрашивали тела натуральным красителем «биха», издававшим резкий запах. А еще конкистадоры придумали страшную казнь — натравливали собак на беззащитных (именно в эпоху конкисты глагол aperrear — подвергнуть растерзанию собаками — вошел в испанский язык); и этой казни индейцы боялись пуще виселицы, гарроты (удушения) и сожжения заживо.

Боевые собаки не всегда вознаграждались за свою службу. Те самые псы, которые принесли успех экспедиции Гонсало Писарро, в скором времени превратились в пищу для оголодавших солдат.

Конкистадоры использовали такие породы охотничьих собак позднего Средневековья как аланская собака, мастиф и борзая (исп. — mastíns, alanos и lebrels). Некоторые источники утверждают, что они смешивались между собой, хотя, согласно правилам жизни в замке, борзых держали отдельно от остальных собак. Неясно, следовали ли этому правилу испанцы в Новом Свете.

Известно, что туземец-революционер Энрике, крещенный испанским священником на Гаити, а позже восставший против пришельцев в 1519 году, держал охотничьих собак в изоляции под присмотром 2-3 близких. Этот факт отражает раннюю практику содержания испанцами собак, которая пресекала возможность их привыкания и дружелюбного отношения к людям, за которым велась погоня.

В 1509 году Алонсо де Охеда высадился с 70 солдатами с собаками и лошадьми на побережье Новой Андалусии поблизости от современной Картахены с целью наловить индейцев для продажи их в рабство. Все его спутники пали жертвой ярости туземцев, спасся только Охеда с единственным товарищем.

В том же году Хуан де Эскивель с испанским отрядом (70 чел.) отправился на остров Ямайку, где после длительной борьбы подчинил местных индейцев и присоединил остров к владениям испанской короны. В эту экспедицию он взял с собой собак, которые, по свидетельствам очевидцев, “обладали почти такой же разрушительной силой, как и аркебузы (огнестрельное оружие).”

Еще одна позорная страница из истории конкисты в описании Лас Касаса:
“…Правитель и касик острова, с палкой в руке, переходил с места на место и поторапливал своих индейцев, чтобы как можно лучше угодить христианам. Тут же стоял один испанец и держал на цепи собаку, которая при виде суетящегося касика с палкой все время порывалась броситься на него…, и испанец с большим трудом ее сдерживал, а потом сказал, обращаясь к другому испанцу: “А что если мы ее спустим?”.
И, сказав это, он или другой испанец, подстрекаемый самим дьяволом, в шутку крикнул собаке: “Возьми его!…”. Собака, услышав слова “Возьми его!”, рванулась, как закусившая удила могучая лошадь, и потащила за собой испанца, который, не в состоянии ее удержать, выпустил из рук цепь, и тут собака бросается на касика, хватает его за живот и, если мне не изменяет память, вырывает у него кишки… Индейцы подбирают своего несчастного правителя, который тут же испускает дух…; испанцы же забирают отличившуюся собаку и своего товарища и, оставив за собой столь доброе дело, спешат на каравеллу…”

В 1513 году Васко Нуньес де Бальбоа, во главе отряда из 190 испанцев с собаками, “которые принесли больше пользы, чем люди” и 600 индейцев-носильщиков, первым из европейцев вышел на берег Тихого океана. В этом походе Бальбоа сопровождала верная собака Леонсико (Leoncico), которая умела различать “Indio de Guerra” (воинственных индейцев) и “Indio de Paz” (дружелюбных индейцев).

Вместе с тем утверждать, будто бы собаки конкистадоров сами по себе как-то определили ход завоевания Нового Света было бы более чем опрометчиво. Они, действительно, сыграли свою роль при покорении индейцев Антильских островов и Центральной Америки, но, например, при завоевании Мексики и Перу почти не использовались.
Индейцы Южной Америки особого страха перед псами не испытывали и очень ловко крушили им черепа и позвоночники своими мощными палицами.

Не всегда собаки были эффективны в бою. Так, в июне 1514 года, встретив сопротивление индейцев в Санта Марта (современная Колумбия), собакам Педрариаса не удалось атаковать индейцев и они начали грызться между собой.

Из завершением завоевания Нового Света, собак начали использовать в менее воинственных целях. Вскоре собаки превратились в любимых домашних питомцев всех слоев населения. Отношения индейцев с этими животными начинались с ярой взаимной ненависти, а завершились идиллией.